Историческая библиотека
Шрифт:
26. (1) В ту ночь, однако, появились несколько дезертиров из армии Антигона с сообщением, что Антигон дал своим солдатам приказ снять лагерь во вторую стражу. Эвмен, обдумав эти сведения, совершенно верно заключил, что враг намерен уйти к Габиене (2), эта местность, отдаленная на три дня пути, была неразграблена и полна зерном, кормами, и в целом всем тем, что вполне может прокормить большую армию. (3) Кроме того, сама местность дополняла эти преимущества, поскольку она имела труднопереходимые реки и овраги. Заботясь, таким образом, чтобы занять это место раньше врага, он сделал тоже самое. Он заставил нескольких наемников, чье согласие он приобрел деньгами, чтобы они ушли, как будто дезертировали, приказав им сказать, что Эвмен решил напасть на лагерь в эту ночь. Сам он, однако, выслал обоз вперед и приказал солдатам снимать лагерь после того, как они поспешно приняли пищу. (4) Когда все это было быстро завершено, Антигон, которые узнал от перебежчиков, что противник решил сражаться ночью, отложил свой отъезд, и собрал свои силы для битвы. (5) Когда он был сбит с толку этими действиями и сосредоточен на предстоящей битве, он не заметил, что Эвмен опередил его и шел на предельной скорости в Габиены. В течение некоторого времени Антигон держал армию под оружием, но когда он узнал от своих разведчиков, что противник ушел, хотя знал, что он был перехитрен, тем не менее, он пошел к своей первоначальной цели. (6) Итак, приказав своим солдатам снять лагерь, он повел их форсированным маршем, что напоминало погоню. Эвмен, однако, ушел во вторую стражу (ночи), поэтому Антигон, зная, как нелегко будет нагнать со всей своей армией войско,
27. (1) Включая подкрепления, приведенные Пифоном и Селевком, Антигон имел всего более чем двадцать восемь тысяч пехотинцев, восемь тысяч пятьсот конных[53], шестьдесят пять слонов. Стратеги применяли различные построения войск, а также соперничали друг с другом в отношении своих способностей в тактическом искусстве. (2) На своем левом крыле Эвмен поместил Эвдама, который привел слонов из Индии, с его эскадроном в сто пятьдесят всадников, и в качестве авангарда два отряда отборных конных копейщиков силой в пятьдесят всадников[54]. (3) Он поместил их в соприкосновении с возвышенностью на основании холма, и рядом с ними он поставил Стасандра, стратега, который имел свою конницу численностью девятьсот пятьдесят человек. (4) После них он поместил Амфимаха, сатрапа Месопотамии, за которым следовали шестьсот всадников, и в стыке с ними шестьсот всадников из Арахосии, вождем которых ранее был Сибиртий, но из-за бегства последнего Кефалон взял на себя команду над ними. (5) Следом шли пятьсот паропанисадов и равное количество фракийцев из колоний в верхних странах. По фронту у них он поставил сорок пять слонов изогнутой линией с подходящим числом лучников и пращников в промежутках между животными. (6) Когда Эвмен разместил силы левого фланга таким образом, он поставил фалангу рядом с ними. Внешний край ее состоял из наемников, которых насчитывалось более шести тысяч, а рядом было около пяти тысяч человек, которые были снаряжены по македонскому образцу, хотя это были люди всяких племен.
28. (1) После них он поставил македонских среброщитников, числом более трех тысяч, непобедимых войск, чьи слава и подвиги вызывали немалый страх среди врагов, и, наконец, отряд гипаспистов[55], более трех тысяч, Антиген и Тевтам возглавляли их и среброщитников. (2) По фронту всей фаланги он поставил сорок слонов, заполнив пространство между ними легковооруженными солдатами. (3) На правом крыле он разместил кавалерию: рядом с фалангой, восемь сотен из Кармании во главе с сатрапом Тлеполемом, затем девять сотен так называемых "друзей" и эскадрон Певкеста и Антигена, в котором находилось триста всадников построенных единым целым. На внешнем конце фланга эскадрон Эвмена с таким же числом всадников, и, как авангард для них два отряда подчиненных Эвмену, каждый из которых состоял из пятидесяти всадников, в то время как на углу после окончания фланга и охранения - четыре отряда, в которых было двести отборных всадников. (4) В дополнение к ним, триста человек, выбранных из всех кавалерийских команд за быстроту и силу, были размещены Эвменом позади своего эскадрона. Вдоль всего фланга он поставил сорок слонов. В целом армия Эвмена состояла из тридцати пяти тысяч пеших, шестьдесят одной сотни всадников, и сто четырнадцати слонов[56].
29. (1) Когда Антигон посмотрел вниз с возвышенного места, он увидел боевую линию своего врага и построил собственную армию соответственно. Видя, что правое крыло противника усилено слонами и тяжелой конницей, он выстроил напротив легкую конницу, которую построил в свободном порядке, чтобы избежать лобового столкновения, но поддерживать битву тактикой наскоков и отступлений и таким образом сорвать план той части сил врага, на которые они наиболее полагались. (2) На этом крыле он разместил конных лучников и копейщиков из Мидии и Парфии, численностью в тысячу человек, людей хорошо обученных перемежать отступления и нападения, а затем он поместил двадцать две сотни тарентинцев[57], которые пришли с ним от моря, людей отобранных за их умение устраивать засаду, и очень ему преданных, тысяча всадников из Фригии и Лидии, полторы тысячи с Пифоном, четыреста копейщиков с Лисанием, и в дополнение ко всему этому, кавалерия, которая называлась "двойные всадники"[58], и восемьсот всадников из колонистов, поселенных в верхней стране. (3) Левое крыло состояло из этой кавалерии, все они состояли под командованием Пифона. Из пехоты, более девяти тысяч наемников были размещены первыми, рядом с ними три тысячи ликийцев и памфилийцев, затем более восьми тысяч смешанных войск в македонском вооружении, и, наконец, почти восемь тысяч македонян, которых Антипатр дал ему на время, когда тот был назначен регентом царства. (4) Первыми из всадников на правом фланге, примыкая к фаланге, были пятьсот наемников различного происхождения, затем тысяча фракийцев, пятьсот союзников, и рядом с ними тысяча, известных как "друзья", с сыном Антигона Деметрием в качестве командира, в настоящее время впервые участвовавшего в походе со своим отцом. (5) На внешнем конце фланга был эскадрон из трехсот всадников, которых Антигон сам водил в бой. Как авангард для этих было три отряда из его собственных подданных, и параллельно с ними было столько же отрядов, подкрепленных сотней тарентинцев[59]. (6) Вдоль фланга он расставил тридцать сильнейших слонов в виде кривой линии, и он заполнил промежуток между ними отборными легковооруженными людьми. Большинство других слонов он поставил перед фалангой, но некоторых из них с конницей на левом крыле. (7) Когда он подготовил армию таким образом, он двинулся вниз по склону против врага, придерживаясь косого строя, он выдвинул вперед правое крыло, на которое он наиболее надеялся, а также отвел левое назад, решив избежать боя с одним и выступить против другого.
30. (1) Когда армии сблизились и был подан сигнал в каждой из них, отряды прокричали боевой клич попеременно несколько раз, и трубачи дали сигнал к битве. Сначала кавалерия Пифона, которая не имела опоры или какого-либо достойного упоминания прикрытия, тем не менее превосходила противостоящих ей врагов в численности и в подвижности, пыталась использовать свои преимущества. (2) Они, посчитав слишком опасным предпринимать лобовую атаку против слонов, совершили обход и напали во фланг, нанося раны стрелами, избегая вреда для себя в следствии своей подвижности, но причиняя огромный ущерб зверям, которые из-за своего веса не мог ни преследовать, ни отступать, когда требовали обстоятельства. (3) Однако, Эвмен, заметив, что фланг находится в трудном положении из-за множество конных лучников, вызвал легко-вооруженную конницу от Эвдама, который был на левом фланге. (4) Произведя всем эскадроном обходной маневр, он совершил нападение на противника легко-вооруженными солдатами и наиболее легко вооруженной кавалерией. Поскольку слоны также присоединились, он легко разгромил силы Пифона, и преследовал их до холмов. (5) Тем самым временем, когда это происходило, случилось так, что пехота в течение значительного времени, задействованная в бою фаланг, в конце концов, когда многие пали с обеих сторон, люди Эвмена победили благодаря доблести македонян-среброщитников. (6) Эти
(7) Хотя Антигон видел, что его левое крыло обратилось в бегство, и что вся фаланга побеждена, он не внял тем, кто советовал ему отступить в горы и послужить пунктом сбора для тех, кто спасся от разгрома, не смотря на это, взял ту часть армии, что была под его непосредственным руководством как единое подразделение; он ловко воспользовался возможностью, предоставленной ситуацией, и не только спас беглецов, но и одержал победу. (8) Ибо, как только среброщитники Эвмена и остальные части его пехоты разгромили тех, кто противостоял им, они преследовали врагов в направлении ближайших холмов, (9) но Антигон, как только по этой причине разорвалась вражеская линия, атаковал отрядом кавалерии, ударив во фланг отрядам, которые были помещены с Эвдамом на левое крыло. (10) Поскольку нападение было неожиданным, он быстро обратил в бегство стоящих перед ним, уничтожив многих из них; затем он послал самых быстрых из своих всадников, и с их помощью он собрал своих бежавших солдат и снова построил их в линию вдоль предгорий. Как только Эвмен узнал о поражении своих солдат, он отозвал тех кто преследовал врага сигналом трубы, потому что он очень хотел помочь Эвдаму.
31. (1) Хотя было уже время света ламп, бегущие войска не только сплотились, но и вновь направили все свои усилия к сражению, и даже более, рвением к победе преисполнились не только стратеги, но и массы сражающихся. (2) Так как ночь была ясная, освещаемая полной луной, армии выстроились параллельно друг другу на расстоянии около четырех плетров[61], звон оружия и фырканье лошадей казались совсем рядом всем участникам сражения. Но они передвинули строй к линии, расположенной в тридцати стадиях[62] от тех, кто пал в битве, полночь настигла их, и обе армии были сильно истощены маршем, утомлены боем и отсутствием пищи, (3) что они были вынуждены отказаться от боя и идти в лагерь. Эвмен предпринял марш назад к павшим, желая захватить тела и утвердить свои претензии на победу, как не подлежащую сомнению. Однако, солдаты не хотели слушать его, криками требуя, чтобы они вернулись к своему обозу, который был на некотором расстоянии, - он был вынужден уступить большинству[63], (4) потому что он был не в состоянии строго наказывать солдат, когда было много разногласий относительно его прав на командование, и он видел, карать ослушников время не подходящее. С другой стороны, Антигон, который прочно удерживал командование без необходимости добиваться расположения народа, вынудил свою армию поставить лагерь на телах павших, и так как он получил контроль над их погребением, он подтвердил свою победу, заявив, что завладев телами павших, он победил в битве[64]. (5) В этом сражении были убиты три тысячи семьсот пехотинцев, пятьдесят четыре всадника из армии Антигона и более четырех тысяч человек были ранены; пятьсот сорок пехотинцев Эвмена и очень немногие из его кавалерии погибли, а раненых было больше, чем девятьсот.
32. (1) Когда после окончания битвы Антигон увидел, что его люди обескуражены, он решил уйти от врага по возможности как можно быстрее. Желая иметь армию необремененной небоеспособными, он послал раненых и тяжелую часть обоза вперед в один из соседних городов. Он начал хоронить павших на рассвете, задержал глашатая, прибывшего от врага вести переговоры о возврате тел[65]; и приказал своим людям, съесть обед сразу. (2) Когда день прошел, он послал вестника назад, назначив погребение тел на следующее утро, но сам в начале первой стражи снял с лагеря всю армию, и, совершив форсированный марш, ушел далеко от врага и получил неразоренную страну для отдыха своих солдат. Действительно, он пришел в Гамаргу[66] в Мидии, страну, которая принадлежала Пифону, и которая была в состоянии предоставить большой армии в изобилии все необходимое для ее снабжения. (3) Когда Эвмен узнал от разведчиков об уходе Антигона, он воздержался от преследования, потому что его собственные солдаты также голодали и испытывали большие трудности; но он присутствовал на погребении мертвых и следил, чтобы они получили достойные похороны. Тогда же произошло событие, удивительное и очень несхожее с греческими обычаями.
33. (1) Кетей, стратег солдат, которые пришли из Индии, великолепно сражаясь, был убит в бою, и оставил двух жен, которые сопровождали его в армии, одна из них новобрачная, другая - замужем за ним несколько лет, но обе они глубоко любили его. (2) Это древний обычай у индейцев, что мужчины, которые женятся и девицы, которые вступают в брак, делают это не по решению их родителей, но по взаимному убеждению. Прежде, поскольку ухаживание происходило между людьми, которые были слишком молоды, часто случалось, что выбор оборачивался плохо, так как быстро наступало разочарование в своих действиях, и что многие жены были сначала соблазнены, а затем через разврат отдавали свою любовь другим мужчинам, и, наконец, не в состоянии без позора покинуть супруга, которого они изначально избрали, убивали своих мужей ядом. Страна, в самом деле, предоставляет не мало средств для этого, так как она производит многочисленные и разнообразные смертельные яды, некоторые из которых, как только попадают в пищу или чашу вина, приводят к смерти. (3) Но когда это зло стало повсеместным, и многие были убиты таким образом, индийцы, хотя они и наказали лиц, виновных в преступлениях, и так как они были не в состоянии удержать других от нарушений, они установили закон, что жены, за исключением беременных или имеющих детей, должны быть кремированы вместе с их умершими мужьями, а те, кто не желает подчиняться этому закону, должны были не только оставаться вдовами всю жизнь, но и быть полностью отстранены от жертвоприношений и других религиозных обрядов, как нечистые[67]. (4) Когда эти законы были провозглашены, беззаконное поведение женщин изменилось на противоположное, поскольку каждая охотно шла на смерть, из-за большой потери в общественном положении; они не только заботились о безопасности своих мужей, как о своей собственной, но они даже соперничали друг с другом, как за очень великую честь.
34. (1) Такое соперничество имело место в этом случае. Хотя в законном порядке только одна из жен Кетея должна была быть кремирована с ним, присутствуя на его похоронах, обе боролись за право умереть с ним, как за награду в доблести. (2) Когда стратеги взялись решить спор, младшая жена утверждала, что другая была беременна, и по этой причине не может воспользоваться правом; а старшая утверждала, что более справедливо, что тот, кто имеет старшинство в возрасте, имеет превосходство в чести, во всех других вопросах, те, кто старше, рассматриваются как имеющие большее преимущество над младшими в уважении и почете. (3) Стратеги, убедившись от специалиста в области акушерства, что старшая беременна, решили вопрос в пользу младшей. При этом случае, та, что потерпела поражение удалилась плача, разодрала венок, что был у нее на голове и рвала на себе волосы, как если бы какая-либо большая беда была сообщена ей, а другая, радуясь своей победе, отправился на костер увенчанная лентами, которыми рабыни повязали ей голову, и великолепно одевшись, как будто для свадьбы, в сопровождении родственников, которые пели гимн в честь ее добродетели. (4) Когда она приблизилась к костру, она сняла украшения и отдала их слугам и друзьям, оставив подарки, так сказать, тем, кто любил ее. Это были украшения: на руках большое количество колец с драгоценными камнями разного цвета, вокруг головы немалое число золотых звезд вперемешку с камнями разного вида, на шее многочисленные ожерелья, некоторые из них меньше, чем другие, каждое немного больше предыдущего в постоянной прогрессии. (5) Наконец, после того как она оставила семью, при помощи брата она взошла на костер, и в то время как толпа, собравшаяся на зрелище, с удивлением наблюдала, как она героически закончила свою жизнь. (6) Вся армия с оружием три раза обошла вокруг костра, прежде чем он загорелся, и она сама, лежа рядом с мужем не позволила постыдным крикам исторгаться из себя во время начала пожара, тронув некоторых из тех, кто видел ее страдания, другие расточали похвалы. Тем не менее, некоторые из греков осудили этот обычай как варварский и жестокий.