Исторические этюды
Шрифт:
Вагнер работает над частями тетралогии в следующем порядке: в 1853—1854 годах он создает партитуру первой части (предвечерья) — «Золото Рейна»; в 1854—1856 годах заканчивает вторую часть (первый день) — «Валькирия»; в 1856 году Вагнер принимается писать третью часть (второй день) — «Зигфрид», но внезапно бросает этУ тему и начинает лихорадочно работать над новой оперой — «Тристан и Изольда», законченной в 1859 году в Венеции. Затем композитор снова обращается к «Зигфриду»; однако работа опять прерывается новым замыслом, который зрел у него уже давно, но был осуществлен в 1862 году. Зто — бытовая комедия, озаглавленная «Нюрнбергские мейстерзингеры». Лишь в конце 60-х годов Вагнер наконец принимается за «Зигфрида» и в 1871 году заканчивает партитуру. Еще раньше, нежели была завершена
За этот период утекло много воды, и самый замысел Вагнера претерпел очень серьезные изменения. В истории искусства «Кольцо Нибелунга» занимает совершенно исключительное место. Его можно сравнить с таким многочастным и многотемным произведением, каким является «Человеческая комедия» Бальзака. По мысли гениального романиста-реалиста, оно должно было охватить всю картину жизни тогдашней Франции сверху донизу; в 1850 году смерть прервала работу Бальзака над гигантской эпопеей. Можно сравнить «Кольцо Нибелунга» и с другой серией романов — «Ругон-Маккары», принадлежащей перу Змиля 30ЛЯ* Наконец, по масштабности идейного замысла уместно сравнить тетралогию с такими выдающимися произведениями мировой литературы, как «Божественная комедия» Данте или «Фауст» Гёте.
Вагнер приступает к сочинению «Кольца Нибелунга» непосредственно под влиянием революционных событий. Естественно возникает вопрос: какова связь между дрезденской революцией 1849 года и замыслом «Кольца»? В Дрездене Вагнер встречался с Бакуниным, распространял прокламации и сражался на баррикадах, — а в «Кольце Нибелунга» будут фигурировать мифическая обитель Валгалла, бог Вотан с одним глазом, одетые в панцирь валькирии, рейнские русалки, волшебные напитки и поединки. Что общего между миром скандинавских и немецких сказаний и кипучей общественно-политической действительностью Германии середины XIX века?
Может быть, Вагнер просто бежал от этой действительности в область прошлого? Таков путь, который нередко избирали романтики, которые, отворачиваясь от кричащих социальных противоречий современности, идеализировали средневековье. Но Вагнер стоит на другой точке зрения, и в ртом отношении он не романтик.
Вагнер говорит: поэт должен брать свои сюжеты не из модного романа и даже не из истории, потому что и история иной раз отражает нечто случайное. Темой подлинной музыкальной драмы должно быть отстоявшееся всеобщее содержание, которое можно найти только в народной сокровищнице — в легенде, в мифологии. При этом Вагнер ссылается на античность. Откуда черпали свои сюжеты великие греческие трагики Эсхил» Софокл, Еврипид? — Из мифов и легенд, из цикла рассказов о Троянской войне, о мщении Ореста за смерть Агамемнона, о царе Эдипе и целом ряде других великих мифологических, легендарных героев. Драгоценная особенность мифа, говорит Вагнер, заключается в том, что миф есть продукт индивидуального творчества или личного каприза художника, — миф творится народом. Эт0 есть откристаллизовавшаяся и отстоявшаяся народная мудрость в неповторимом сочетании идеи и конкретной образной формы. Так, солнечный миф претворился в легенду о страдающем боге Дионисе, мифическое истолкование грома породило представление о Юпитере-громовержце или боге Доннере в германской мифологии. Миф вечен: с одной стороны, он универсален, а с другой — каждая историческая эпоха прочитывает его по-своему и находит в нем отражение того, что глубоко современно и злободневно.
Какие же стороны мифа о нибелунгах больше всего волнуют Вагнера?
Прежде всего Вагнер считает остро современной основную тему этого мифа. Речь там идет о кладе, о золоте, о роковом кольце, сделанном из золота и несущем с собой раздоры, вражду, кровопролития, междоусобицу; о золоте, благодаря которому брат восстает на брата, сильный эксплуатирует слабого; о золоте, которое уродует и ломает человеческую психику. Разве это не современная тема? Вагнер говорит: у меня носителем клада является уродливый карлик Альберих; но переоденьте этого Альбериха из его чешуйчатого зеленого камзола в современный смокинг, дайте
Вторая тема, которую Вагнер берет из мифа и которая кажется ему также глубоко современной — это тема гибели богов, гибели Валгаллы. Античная греческая и германская мифологии не знают представления, существовавшего в очень многих восточных религиях, о боге вечном, всемогущем, вездесущем. Боги Греции являются теми же людьми, только более могучими, более прекрасными, и над богами, как и над людьми, возвышается третья власть — власть безликой и неумолимой судьбы — «ананке». Такая же концепция характерна и для германской мифологии. И там существуют люди, существуют боги, но их могущество не бесконечно, боги не всесильны: и над ними довлеет безликая, неумолимая сила судьбы. Воплощением этой судьбы являются три вещих парки-норны, которые прядут нить жизни. Вмешаться в их работу не могут боги: они также обречены на гибель; наступит время — и Валгалла сгорит в мировом пожаре.
Вагнер спрашивает: разве наше время (т. е. 50—60-е годы XIX в.) не наполняет душу человека, следящего за историческими событиями, сознанием близости какой-то страшной мировой катастрофы? Разве нет у современного человека ощущения, что в огне мирового пожара должен родиться новый социальный строй, новое человечество, уже свободное от рокового гипноза золота?
По мысли Вагнера, мир может быть избавлен от власти золота социалистом-искупителем, простым смертным, который пожертвует своей жизнью. Это будет герой-одиночка, так как в представлении Вагнера революционер — всегда одинокий герой (вспомним Риенци). Такова центральная фигура «Кольца Нибелунга» — лучезарный, солнечный, абсолютно свободный от власти золота, лишенный эгоизма Зигфрид.
Для того чтобы понять роль Зигфрида, необходимо остановиться на связи вагнеровской концепции мифа с тем философом, который в 40-х годах оказал на композитора огромнейшее влияние. Это был знаменитый немецкий материалист Людвиг Фейербах.
Фейербаховскую философию часто называют антропологической философией, потому что ее основой является не бог, не вселенная, а человек, причем — я сошлюсь на знаменитую книгу Фейербаха «Сущность христианства» — человек не есть создание рук божества. Наоборот, он сам создает богов по своему образу и подобию. И Юпитер-Зевс громовержец, и богиня красоты Афродита, и Аполлон с лучезарным хороводом муз, и Арей — бог войны, — не что иное, как идеализированное порождение человеческой фантазии. Вагнер главным героем тетралогии, который спасет не только людей, но и богов, делает человека ЗигФРида. Больше того: подвиг Зигфрида может совершиться лишь при условии, что никакая божественная сила не будет ему помогать. Сам человек, своим человеческим подвигом, человеческими руками должен спасти мир от проклятия золота. Такова роль человека Зигфрида, которая противопоставлена бессилию бога Вотана.
От Фейербаха Вагнер берет и другое положение. В «ан-тропосе» борются два принципа; один заставляет человека замыкаться в своей скорлупе, в собственном «я», — это принцип себялюбия и эгоизма. Его выражением является воля к власти, к могуществу и, как одно из средств к достижению этого, страсть к деньгам. Именно в воле к власти эгоизм достигает своего наиболее сильного воплощения; чтобы самому стать повелителем, человек топчет другое «я», другую индивидуальность.
Принципу эгоизма Фейербах противопоставляет иной принцип — альтруизма. Высочайшим выражением этого принципа является любовь, ибо из любви человек готов пожертвовать собой ради другого существа, именно любовь позволяет ему преодолеть свой эгоизм, обрести настоящее бессмертие в памяти человечества.
Этот ход размышлений Фейербаха отражается на вагнеровской концепции. В тетралогии золотом может овладеть лишь То существо.— будь то бог или человек, — которое
209
И. Соллертинский. т 1
Откажется от любви, проклянет ее, обречет себя на безлю-бое существование; такой человек и будет абсолютным эгоистом. Наоборот, лишь свободный от власти золота герой, приносящий свою жизнь в жертву, сможет спасти мир. Этот человек будет совершенным выразителем нового принципа любви. Так фейербаховская философия образно претворилась в «Кольце Нибелунга» Вагнера.