Исторические очерки Дона

Краснов Петр Николаевич

Глава XLVI

Кавказская война. Как она велась. Гибель полковника Родионова. Стоянка в Грузии. Казачьи песни о жизни на Кавказе.

Орлов Кавказа внемля крику, Донской казак сторожевой, Безмолвно преклонясь на пику, Он думал о стране родной…

С 1801-го года, с того времени, как Грузия добровольно присоединилась к Российской Империи, началась тяжелая, полная тоски по родной стороне служба донских казаков на Кавказе.

Закавказье — Русское; в северном Кавказе утвердились Линейные (Кубанские и Терские) казаки;

между ними высокий, вечными снегами покрытый Кавказский хребет. Там, на плоскогорьях, в горных кручах и тесных долинах, живут по саклям в аулах «не мирные народы» — черкесы, чеченцы, ингуши, татары, дагестанцы, имеретины, гурийцы… сколько их! И не знаешь, кто из них враг, и кто друг… Курьеры, почта, проезжие, транспорты с оружием, амуницией и продовольствием — все нужно везти с охраной, в сопровождении пехоты с пушкой, с донскими или линейными казаками, как называлось тогда — с оказией. Нигде — ни на случайном ночлеге, в горах, ни в казачьей станице, ни в солдатском городке — крепостце — нет покоя. Тут мирные горцы, друзья — приятели — «кунаки», а тут же рядом в горах караулит лютый враг, стережет зазевавшегося проезжего, или казака — часового, нацеливает в него свою длинную, серебром и золотом украшенную винтовку — «флинту».

— Не спи, казак, во тьме ночной Чеченец ходит за рекой.

Из просторных донских степей, с широким обзором, откуда далеко все видно, где утаиться можно только в балке — в крутые, лесистые горы; через лес не продерешься, так зарос он кустарником, переплелся плющом и лианами, так изрыт он пропастями; на скалистые, льдом и снегом покрытые высоты — нелегко было Донцам на такой службе. Везде караулит смерть. Войны… войны настоящей, с большими сражениями, с походами — как будто бы и нет, а чуть не каждый день схватки и стычки, нападения и наскоки.

Дорогу вести — надо лес прорубать широкими просеками — иначе везде окажется засада. Сегодня чеченцы или черкесы нападут на казачью станицу, угонят скот, уведут «аманатов» — заложников, захватят женщин; завтра мчатся с отместкой казаки, идет, сверкая штыками, пехота, тянут пушки. Аул сжигают, берут пленных, грабят скот и имущество. Повсюду поставлены дозорные вышки, как то было в старину на рубежах Московского государства. Везде приготовлены обмотанные соломой вехи. Тяжелая сторожевая служба.

С 1825-го года, почти на сорок лет, до 1864-го года, шла подлинная война с горцами — священный «газават», поднятый возмущенными мусульманами, их священниками и их мужественным вождем имамом Шамилем.

В июле 1828 года, в разгар войны с турками в Закавказье, у станицы Горячеводской закубанские татары сожгли станицу Неудобную, забрали пленных и добычу. Наказать их был послан донской полковник Михаил Степанович Родионов. Шедшие с ним пехота и орудие отстали. Горцы воспользовались этим, бросились в шашки на пехотное прикрытие, порубили солдат и отбили одну пушку. Родионов с горстью Донцов поскакал выручать пушку. Он отогнал и спас этим Горячеводскую станицу, но сам в бою был насмерть изрублен. Донцы отбили его умирающим, и сложили о нем такую песню:

— На заре то было, на зорюшке, На заре то было на утренней, На восходе было солнца красного, На рассвете то денечка прекрасного. Не сизые ли орлы в поле солеталися, Мурзы горские в поле съезжалися; Как слезали мурзы с добрых коней, Выходили мурзы на высок курган. Расстилали они черны бурочки, Поснимали они куньи шапочки. Как садились мурзы во единый круг, Да и думали они думушку единую: «Если б взять то нам, взять село новое, нерушимое; Да

во том-то селе убьем мы полковничка»… Как поранили они полковничка, Как полковничка Михайлу Степановича; Как приказывал он, Михайла Степанович: — Ой, вы други мои, други станичники! Когда Бог лучит вас быть на тихом Дону, Вы скажите там моему сыну родному, Да что б он служил царю верой-правдою.

Через множество опасностей возили казаки почту через весь Кавказ. Ходили полками и сотнями по горным кручам. Тяжко тосковали они в долгую, часто бессменную свою линейную кавказскую службу. Грустная, грустная создалась, сложилась о том времени на Дону песня:

— Шел на службу — я был молод, Прокатилась моя младость — Ровно полая вода… Кому — горе, кому — радость; А мне, бедному, грусть — тоска. Настигла меня старость, Точно лютая зима. Шел на службу — я был молод, Не тужил я ни о ком. Семь лет в Грузни довольно, Чтоб вернуться стариком. Море синее глубоко, Не увидишь в море дна, Моя молодость ушла далеко. Не увидишь ее никогда…

Когда шли Донцы через кавказские горы, пели они:

— С одного края Кавказа На конец другой… И пой! Пер-шагнем все горы разом Твердою ногой! Раз и два! Мы всегда били неверных, А, как царь велит… И пой! Русский наш орел двуглавый Всюду залетит! Раз и два!

И вот — Грузия… Какая красота!.. Какое приволье кругов! По мягким склонам гор — виноградные и фруктовые сады. Приветливый и милый народ. Везде гостеприимная радость. Яркое солнце, синее море. Золотистые фрукты, нежное, хмельное вино. Богатый край. А гложет, гложет и гложет донского казака лютая тоска по оставленном бедном курене, по безрадостной ровной степи, по покинутым родным. И поет он, стоя на посту:

— Сторона ли моя, сторона — сторонушка, Сторона моя грузинская. Я не сам зашел на ту сторонушку — Завела меня служба царская. Я служил на тебе, сторона чужая, Служил ровно девять лет. Не получил я с Дона весточки Ни от батюшки, ни от матушки. На десятый год получил от дядюшки: — Пишет, что отца в живых нет, Родная матушка больная лежит, Молодая ж жена забыла меня, Малых детушек по людям раздала, Сама, шельма, со двора ушла…

Только за вторую половину Кавказской войны, с 1836-го по 1864-й год, в Грузии перебывало 118 донских казачьих полков, всего около 100 000 человек. Из них убито и ранено 1763 казака, умерло от болезней более 16 000. За это же время для образования Сунженской и Лабинской линий с Дона переслано 10 000 семейств, вошедших потом в Терское войско.

В память боевых заслуг на Кавказе, Донскому войску было пожаловано Георгиевское знамя с надписью «За Кавказскую войну».