Исторические очерки Дона
Шрифт:
В эту Войну прославил Донское войско своими подвигами, умом и пониманием кавказской войны Гугнинской станицы казак Яков Петрович Бакланов.
Его имя стало знаменитым не только на Дону — у донских казаков, но и во всей Русской армии. Оно прогремело среди горцев Кавказа страшной горной грозой. Его почитали, его боялись, про него слагали сказки, его называли «даджал» — то есть — дьявол.
А Русская пехота?! Кого столько раз выручал лихой донец Бакланов! Долго потом пели в ротах ее бравый марш, и в нем всего две строчки:
— Генерал-майорБольше ничего… Ничего больше и не нужно было. Образ Донского героя сам вставал в памяти тех, кого водил он к победам над горцами, турками и поляками. В этих словах звучали Баклановские бодрость, честь и призыв к победе.
Глава XLVII
Яков Петрович Бакланов родился 15 марта 1809 года в Гугнинской станице. Его отец был простой неграмотный казак, расторопностью, лихостью, смелостью в походах и войнах заслуживший чин хорунжего. Отцу некогда было заниматься с сыном. Наступал 1812 год, и Петр Бакланов ушел с полком выгонять французов из России. Мальчик рос, как росли в станице все казачьи дети: играл со сверстниками на улице, скакал в табуны на казачьих конях, слушал рассказы стариков о прежних войнах. Когда Якову минуло пять лет, бабушка отдала его в науку старухе Кудимовне. Чему могла научить его Кудимовна, сама полуграмотная? Протвердила с мальчиком «азы», научила славянским и Русским буквам и кое-как читать по складам. Тогда передали Якова приходскому пономарю, а потом станичному дьячку. Мальчик изучил Псалтырь и Часослов. Дальше не пришлось учиться.
В 1815 году отец Якова вернулся домой из заграничного похода, пробыл некоторое время дома и снова ушел с полком на бессарабский рубеж. Оттуда надвигалась на Россию чума. В ту пору отец Бакланова командовал сотней. Он взял с собою в поход Якова: пусть учится дальше грамоте у полковых писарей.
Верхом на сотни верст. Ночлеги в поле у костра. Казачьи песни; рассказы бывалых казаков про Наполеона, про Бородинское сражение, про пожар Москвы, про лютые морозы; про чистенькие немецкие города; про Париж-город. Заслушается их Яков, и все позабудет. Смотрел Яков, как старые казаки учат молодых рубке, и сам возьмется за тяжелый отцовский палаш. Какое тут было ученье? Мальчик в походе рос богатырем, становился лихим наездником, «джигитом». Он умел вертеть молодецки пикой, а стрелять, как никто в полку не умел стрелять — без промаха! Так и прошло детство в суровом казачьем походе и в службе на постах. Подходила юность. Отец принял сотню в казачьем полку Попова и устроил своего шестнадцатилетнего сына в полку урядником.
Благословляя на действительную службу, отец напутствовал Якова совсем теми же словами, какими когда-то напутствовал Иван Платов своего потом столь знаменитого сына Матвея.
— Храни, — сказал он, — ненарушимо простоту отцовских обычаев, будь строг к себе, а больше всего — не забывай свою благодатную родину, наш Тихий Дон, который вскормил, взлелеял и воспитал тебя.
Какой казак — отец не говорил и не говорит и теперь таких слов сыну, провожая его в полк?
Так шестнадцатилетним юношей начал свою боевую службу Яков Петрович Бакланов в Крыму. Потом был поход в Турцию, где под Баклановым в атаке на турецкую конницу была убита лошадь. В 1834 году с донским казачьим Жирова полком 25-летний
— Спасибо Зассу и горцам — они научили меня многому.
Отслужив свой «термин» на Кавказе, в 1837 году Бакланов был спущен на Дон, и в 1839 году был отправлен в Новочеркасск в учебный полк, собранный атаманом Власовым для изучения новых казачьих уставов.
Громадного роста, могущественного сложения сотник засел за ученическую «парту», и с редким прилежанием принялся за учение. Но помимо занятий в полку Бакланов много читал. Он доставал все, что мог достать в Новочеркасске из военной истории и, читая описания сражений, сравнивал написанное со своим боевым опытом. Он изучал артиллерию и все военные науки. Многое продумал; обо многом погоревал Бакланов в эти годы. Он вспомнил, как на Кавказе Донцов с их длинными пиками, путавшимися в лесах, горцы презрительно называли «камыш», как линейцев предпочитали Донцам и смотрели на донских казаков, как на второстепенное войско, годное только для посыльной службы, да денщиками у офицеров и чиновников. С болью в сердце говорил он сам себе:
— Нет. Этого не будет! Не будет этого больше!..
Тридцати шести лет от роду, в 1845 году, в чине войскового старшины Бакланов был назначен в № 20 казачий полк на Кавказ, и в 1846 году принял этот полк на законном основании.
Бакланов — полковник — командир полка. Жажда творчества охватывает его. Все то, что он знал, все, чему научился, что вынес из книг, что видел и пережил, что не раз заставило его краснеть за казаков, когда слышал он пренебрежительные отзывы о донских казаках — все припомнил он, и с несокрушимой силой воли и железным терпением начал выправлять полк и учить по-своему.
Прежде всего — он собрал свой полк. Он вытребовал из всех линейных станичных правлений, от чиновников и штабных офицеров казаков своего полка. Дести бумаги нужно было исписать, много неприятных слов услышать, чтобы получить из Баклановского № 20 полка хотя одного казака вестовым или ординарцем.
Он переодел свой полк. Не годились для Кавказской войны с горцами короткие куртки и шаровары с лампасами, кожаные кивера ведрами. Он приказал с убитых татар и чеченцев снимать их черкески, отбирать их прекрасные легкие и острые шашки и кинжалы и местные нарезные ружья: 20-ый полк оделся, как чеченцы.
Он привел в порядок конский состав. За одну украденную у коня овсинку Бакланов мог запороть казака — и казаки то знали. Сытым донским коням скоро не страшны стали легкие горские кони.
Бакланов обучил свой полк. В ту пору, когда не знали никаких занятий с офицерами, Бакланов устроил вечерние беседы со своими офицерами. Как часто он повторял на них:
— О храбрости казака заботиться не надо, потому что донскому казаку нельзя не быть храбрым, но надо, чтобы казак наш смыслил что-нибудь и побольше одной только храбрости.
В ту пору, когда нигде не было учебных команд для подготовки унтер-офицеров, Бакланов собрал в полку особую седьмую учебную сотню. В ней, под личным наблюдением, он готовил урядников на весь полк.
В каждой сотне один взвод был снабжен шанцевым инструментом и обучен саперному и подрывному делу.
При полку была собрана пластунская команда, составленная из лучших казаков, и употреблявшаяся на самые опасные разведки.