Исторические портреты
Шрифт:
Заботясь о подчинённых, сам Нахимов пренебрегал своей жизнью. Что и случилось 28 июня... Приподнявшись над бруствером, он хладнокровно осматривал позиции неприятеля. Рядом, просвистев, тюкнула пуля в мешок с землёй, следующая попала в бруствер, осколок камня попал в козырёк стоявшему рядом лейтенанту Колтовскому.
— Они сегодня довольно метко целят, — успел проговорить Нахимов и тут же упал без стона и крика: пуля попала ему в голову, пробила насквозь и вышла у затылка.
Колтовский нащупал пульс, он не бился.
Офицеры отнесли Нахимова в блиндаж, сделали перевязку. Павел Степанович что-то неразборчиво проговорил. На носилках его перенесли в Апполонову балку, а оттуда на катере переправили в госпиталь на Северную сторону.
30 июня 1855 года в одиннадцать часов, не приходя в сознание, Нахимов скончался.
Нескончаемым потоком проходили мимо тела усопшего адмирала, покрытого Андреевским флагом, прощались со своим кумиром матросы, солдаты, офицеры, жители Севастополя. Вечером следующего дня состоялись похороны. После отпевания в Михайловской церкви, Нахимова похоронили во Владимирском соборе, рядом с М. Лазаревым, В. Корниловым, В. Истоминым.
Спустя десятилетия вице-адмирал С. Макаров кратко, но выразительно произнёс: «Да последуют деяния адмирала Нахимова добрым примером настоящему и будущему поколению моряков».
Владимир Истомин
С началом весны в бухте, как правило, обосновывалась эскадра из Кронштадта. На берег сходили моряки. Матросы разбредались по портовым кабакам, офицеры прогуливались с барышнями, заглядывая в дешёвые ресторанчики. По их облику и обхождению секретарь делал вывод о сравнительно неплохой степени воспитанности морских офицеров.
В ту пору главным морским начальником в Ревеле был известный вице-адмирал Дмитрий Сенявин. По долгу службы секретарь бывал иногда в конторе командира порта и слышал самые лестные отзывы офицеров и клерков о своём начальнике.
Каждый раз, когда эскадра покидала бухту, адмирал провожал её, стоя на причале, пока корабли, осенённые парусами, не скрывались вдали, за Наргеном... Где-нибудь неподалёку, за прибрежными валунами или кустарниками, мальчуганы, взявшись за руки, следили за всеми процедурами на кораблях. Там поднимали якоря, распускали паруса, и, медленно разворачиваясь, суда один за другим покидали бухту и, построившись в колонну, тянулись к выходу.
Разве могли предполагать юнцы, что судьба сведёт их когда-нибудь с молодцеватым, довольно симпатичным на вид адмиралом, который, расправив плечи, заложив руки за спину, широко расставив крепкие ноги, с некоторой грустью сопровождает взглядом исчезающие за горизонтом паруса?
Так уж случилось, что десяток с лишком лет спустя на линейном корабле «Азов» в составе экипажа отправились в Средиземное море мичман... Константин Истомин и его младший брат, гардемарин Владимир.
На «Азове» поднял свой флаг адмирал Д. Сенявин. Командовал кораблём капитан 1-го ранга М. Лазарев. В эскадре шёл и младший флагман, контр-адмирал Логин Гейден, на корабле «Святой Андрей».
Кроме уже известных и знаменитых моряков, Д. Сенявина и М. Лазарева, гардемарин Истомин впервые воочию лицезрел императора Николая I, который посетил «Азов» перед уходом в Англию.
В плавании Истомины на вахтах и в кают-компании знакомились и общались с В. Корниловым, П. Нахимовым, Е. Путятиным, А. Домашенко и другими офицерами. Шестнадцатилетний гардемарин Владимир Истомин был свидетелем всех корабельных событий. В Портсмуте адмирал Д. Сенявин арестовал, в числе других офицеров, на три дня И. Нахимова за то, что он «дозволял себе в минуту запальчивости ударять руками матросов во время работ». В противоположность этому в Средиземном море гардемарин был очевидцем благородного поступка, свидетельствовавшего о высокой нравственности русского офицера. Спасая упавшего за борт матроса, погиб мичман А. Домашенко.
На переходе морем командующий эскадрой Л. Гейден, присмотревшись к расторопному гардемарину, назначил Владимира Истомина своим порученцем.
Во время Наваринского сражения флагманский корабль «Азов» принял на себя основной огневой шквал египетско-турецкой эскадры.
Отражая атаки пяти вражеских кораблей, ответный орудийный шквал «Азова» вскоре вывел из строя флагманов неприятеля. «Все русские корабли отважно сражались против превосходящих сил противника, — в тот же день доносил флагман. — Капитаны и прочие офицеры российской эскадры исполняли долг свой с примерным рвением, мужеством и презрением всех опасностей; нижние чины отличались храбростью и повиновением, которые достойны подражания.
Неустрашимый капитан первого ранга М. Лазарев... управляя движениями «Азова» с хладнокровием, искусством и мужеством примерным; капитаны Авинов, Хрущев, Богданович и Свинкин равно отличились. Сей последний, хотя при начале дела был тяжело ранен картечью, но продолжал командовать во всё сражение, держась около четырёх часов за канат и на коленях на палубе своего корабля. Капитан «Гангута» Авинов явил также пример редкого присутствия духа; турецкий фрегат, обращённый в брандер, пробрался между сим кораблём и адмиральским бугшпритом, уже сцепился с «Гангутом», капитан Авинов велел брать сей фрегат на абордаж, и человек, готовившийся оный зажечь, убит с фитилём в руках.
Один из турецких фрегатов, сражавшихся против корабля «Александр Невский», сдался и спустил флаг, который взят; турки на другой день отправлены на берег, а фрегат потонул»..
Контр-адмирал Гейден под огнём неприятеля умело руководил действиями кораблей русской эскадры. Ему помогал и юный порученец Владимир Истомин, получивший боевое крещение в этом сражении. Наградой ему был серебряный крест Святого Георгия.
Среди отличившихся в Наваринском сражении Гейден отметил и своих помощников — «должность исполняли с необыкновенным усердием и деятельностью, а особенно Истомин, коего не могу довольно нахвалиться ».