Исторические портреты
Шрифт:
Здесь же, в присутствии Нахимова, Корнилов распорядился об этом на все корабли эскадры. «По сделании от г. вице-адмирала Нахимова затопить или сжечь корабли исполнение это тогда только привести в действие, когда сей сигнал будет отрепетован на корабле «Великий князь Константин». Не исполнивший сего подвергается наказанию, как государственный преступник; приказание же об исполнении прописанного будет передано посланным от г. начальника штаба, генерал-адмирала Корнилова».
Прощаясь, Корнилов пригласил Нахимова вечером обсудить создавшееся положение.
— О князе ни слуху ни духу, а
Союзники рассчитывали на лёгкую победу. Но защитники города моряки, солдаты, жители — успели соорудить укрепления, оборудовать батареи из трёхсот орудий.
5 октября неприятель открыл огонь со всех сторон. Начался первый штурм бастионов.
Корнилов и Нахимов находились на передовой, но затем Нахимов вернулся на эскадру. Со стороны моря приближалась вражеская армада кораблей. Огнём береговых батарей и корабельных пушек неприятеля заставили ретироваться. Яростный натиск противника на суше отбили по всем линиям. Во время бомбардировки на Малаховой кургане ядром смертельно ранили Корнилова, и в тот же день он скончался. Эта горестная весть застала Нахимова на «Двенадцати апостолах», откуда он, флагман, руководил схваткой с неприятелем на морских подступах к Севастополю. Вечером он отправился в Михайловскую церковь, простился с Корниловым, целовал холодный лоб боевого товарища, лицо его было мокрое от слёз.
Теперь он понимал, что оборона Севастополя лишилась своего организатора и главного руководителя.
Отправляя в Николаев курьера с бумагами Корнилова к его семье, он в записке контр-адмиралу Метлину сокрушался: «Он умер как герой... Завтра снова дело. Я не знаю, что будет с Севастополем без него и на флоте, и в деле на берегу».
Теперь на плечи Нахимова легла новая ноша: по долгу и по совести исполнять обязанности Корнилова, хотя формально он не имел никаких прав. Редкий день он не объезжал линию обороны, показывал пример мужества, никогда не кланялся вражеским ядрам.
Сменивший Корнилова вице-адмирал Станюкович предупреждал Нахимова, чтобы он ни во что не вмешивался. Но как мог быть равнодушным наблюдателем флагман эскадры, когда на берегу, на Малаховом кургане, на бастионах, отстаивали Севастополь экипажи его кораблей, под командой моряков Истомина, Новосильского, Панфилова, Зарина и многих других?
Только в конце февраля 1855 года Нахимова назначили командиром Севастопольского порта и военным губернатором Севастополя. В этот же день начальник гарнизона генерал Остен-Сакен представил в Петербург ходатайство о производстве Нахимова в адмиралы.
«Вице-адмирал Нахимов во всё время 165-дневной осады Севастополя сначала не принадлежал к её обороне, потом с 28 ноября в качестве помощника и замещения меня в случае смерти или раны чрезвычайно способствовал успешной обороне Севастополя: блистательною неустрашимостью, влиянием на войска, приобретённою любовью и уважением, неусыпною деятельностью, доходящую до того, что непрестанным осмотром бастионов, редутов, батарей и траншей ему известно направление орудий в каждой амбразуре.
Вице-адмирал Нахимов имеет неисчислимые заслуги».
В первую неделю марта на Камчатском редуте был сражён насмерть вражеским ядром контр-адмирал Владимир Истомин, один из сподвижников Нахимова, душа обороны Малахова кургана.
— Эти прыткие молодые люди, они... да-с, они очень спешат-с.
Он не скрывал от окружающих после смерти Корнилова, что его желание иметь последнее прибежище рядом с ними... и Михаилом Лазаревым.
В конце марта 1855 года за отличие при обороне Севастополя И. Нахимова произвели в адмиралы. Вскоре он сдал эскадру контр-адмиралу П. Юхарину и все силы отдавал теперь обороне колыбели флота. Каждый день во флотском сюртуке с эполетами объезжал всю линию обороны на шести бастионах, Малаховой кургане и 10-й батарее. Находился в самых опасных местах, во весь рост ходил на передовой, не прячась за укрытия, не страшась проносившихся ядер и свистевших вокруг вражеских пуль. Всюду его появление воодушевляло матросов и солдат. Нахимов стал для защитников Севастополя своеобразным символом неколебимости обороны. Во время ожесточённых неприятельских штурмов 26 мая и 6 июня 1855 года Нахимов своим примером и действиями предотвратил захват неприятелем Малахова кургана, «ключа всей обороны». 28 июня противник возобновил усиленную канонаду, обстреливая 3-й бастион и Малахов курган. В тот же день Нахимов направился вначале на 3-й бастион, затем побывал на батарее лейтенанта Жерве и оттуда к вечеру поскакал на Малахов курган. Всюду слышались разрывы бомб и посвист пуль.
Нахимов взял у сигнальщиков зрительную трубу и, несмотря на возражения командира бастиона, поднялся на банкет, привстал над бруствером, осматривая неприятельские позиции. Его высокая, чуть сутуловатая фигура хорошо просматривалась со всех сторон...
Прежде каждый день Нахимов видел на бастионах, в госпиталях и лазаретах неистощимую энергию и отвагу защитников Севастополя. Этих людей не нужно понукать и ободрять, они сами рвутся на самые опасные дела и, рискуя ежеминутно, нисколько не дорожат собственной жизнью. Главной обязанностью начальников он считал — «удержать людей от напрасного удальства, ведущего к напрасным потерям, ничем не оправданным».
Совсем недавно приказом Нахимов напоминал всем начальникам обязанность, которую считал священной: «Предварительно озаботиться, чтобы при открытии огня с неприятельских батарей не было ни одного лишнего человека не только в открытых местах и без дела, но даже прислуга у орудий и число людей для неразлучных с боем работ было ограничено крайней необходимостью. Заботливый офицер, пользуясь обстоятельствами, всегда отыщет средство сделать экономию в людях и тем уменьшит число подвергающихся опасности».
Нахимов требовал думать о сохранении жизни офицеров — разделять их на очереди, приказав свободным находиться под блиндажами и в закрытых местах; просит начальников внушить всем, «что жизнь каждого из них принадлежит отечеству и что не удальство, а только истинная храбрость приносит пользу ему и честь...».
Приказ адмирала подчёркивал, что, «решившись продолжать осаду, враги наши рассчитывают на средства, ещё более громадные».
И в то же время Нахимов подчёркивал: «одержать успех при большей потере со своей стороны не есть ещё полное торжество».