Исторические портреты
Шрифт:
Мордвинов облегчённо вздохнул и улыбнулся.
На следующий день эскадра ушла с Кронштадтского рейда и, когда с формарса стали едва видны кронштадтские форты, отдала якорь у Красной Горки.
Девять дней на рейде Красной Горки корабли окончательно приводили себя в порядок, принимали десант. Наконец 26 июля в 4 часа дня эскадра, насчитывающая 21 вымпел, по сигналу флагмана снялась с якорей и легла на курс вест. Эскадра по своему составу была весьма разношёрстна. В авангарде шли семь линейных кораблей во главе с самым мощным по вооружению, но самым слабым по мореходности — 84 пушки. За ним следовали: фрегат, бомбардирский корабль, четыре пинка, два пакетбота, два
Не успели стать на якорь, как от пристани отвалила шлюпка. На борт флагманского корабля поднялся возбуждённый русский посланник в Дании, Философов. Едва войдя со Спиридовым в каюту, он распалился:
— Господин адмирал, потрудитесь дать распоряжение удалить на ваших кораблях зловоние, кое достигло королевских покоев даже...
Лицо Спиридова постепенно багровело, а посол продолжал:
— Кроме того, вторую неделю вас ждёт послание её величества, извольте принять.
Он вынул из баула письмо и передал Спиридову.
Тот развернул его. По мере чтения краска то сходила с его лица, то вновь выступала малиновыми пятнами.
«Когда вы в пути съедите всю провизию, тогда вся экспедиция ваша обратится в стыд и бесславие ваше и моё...»
Спиридов отрешённо смотрел в открытую дверь мимо посланника на кормовой балкон, где в двух кабельтовых на берегу над чистенькими, будто на картинке, улочками и домиками плыл монотонный вечерний перезвон кирх...
«Прошу вас для самого Бога, соберите силы душевные и не допускайте до посрамления перед целым светом. Вся Европа на вас и на вашу экспедицию смотрит...»
Горькая улыбка показалась на лице старого моряка. «Начинается... Вся Европа на нас смотрит, а печёшься ты больше всего о своей особе».
Спиридов встал, медленно приближаясь к посланнику, глядя на него в упор немигающим взглядом. Философов, всё время зажимавший нос надушенным платком, уже испуганно смотрел на начальника эскадры.
— Отпишите, ваше сиятельство, её величеству, что, презирая невзгоды, русские матросы не посрамят Отечество. Пятьдесят четыре из них уже отдали душу Богу на переходе, — Спиридов перекрестился. — Уповаю на Бога, что и далее мужество россиян не угаснет.
Но море готовило ещё немало испытаний.
В Северном море продолжался жестокий шторм. Разламывало корабли. На совете командиров решили укрыть корабли на рейде порта Гулль. На берег свезли более двухсот больных матросов. Заболел и Андрей Спиридов, состоявший адъютантом при отце.
Из Лондона, загоняя лошадей, примчался русский посол Чернышёв, передал рескрипт Екатерины — немедля следовать в море. Волей-неволей приходилось дробить силы, идти в Средиземноморье куцым отрядом в четыре корабля, два из них вернулись на ремонт.
К сборному месту эскадры — порт Магон на острове Минорка — пришёл лишь флагман на «Евстафии».
Печальными и нерадостными были первые дни отдыха после полуторамесячного перехода. Через неделю на берегу скончался старший сын Спиридова — Андрей.
Прибыл граф Фёдор Орлов, брат Алексея. Он бесцеремонно вручил Спиридову высочайший рескрипт — эскадра поступала в полное распоряжение Алексея Орлова.
Спиридов глубоко вздохнул, поёжился от свежего ветра, тянувшего в открытую окончину, вызвал старшего офицера и распорядился подать шлюпку. Надо было ехать — исполнить прискорбный долг — проститься с сыном, а потом навестить больных матросов в госпитале на берегу.
Под новый, 1770 год Алексей Орлов начал «командовать» — затребовал к себе из Ливорно три корабля из пяти, а остальным приказал высадить десант и овладеть ни более ни менее, как Мореей. Похоже, он думал, греки сразу восстанут, а турецкие войска побегут.
Спиридов сосредоточенно рассматривал карту Пелопоннеса и Архипелага. По его сведениям, турки укрепили крепости, подтянули войска и корабли и готовились, в свою очередь, сбросить в море «неверных» и уничтожить их флот. Ближайшие недели и месяцы подтвердили худшие опасения Спиридова.
Высадив десант на полуострове Морея, Спиридов поддержал войска артиллерией, и вскоре они овладели Мизитрой, Аркадией, взяли Наварин. Начальствовал над десантом бригадир морской артиллерии Иван Ганнибал — сын арапа Петра Великого. Спиридов подружился с ним в походе. Однако не всё шло по замыслу адмирала. Подводили расхваленные Григорием Орловым греческие повстанцы. Турки разбили их отряды у Триполипы и Патраса. Восстания в Морее, о котором мечтал Орлов, не получилось.
Русский десант осадил важную крепость Корону, и тут явился «главнокомандующий», он приказал снять осаду Короны и направить войска к Мадоне. Как ни храбро и самоотверженно ни бились русские, турки оттеснили их к Наварину. В море объявилась турецкая эскадра. Орлов поутихомирился и впервые пригласил Спиридова для совета.
— Господин адмирал, войска обложены в Наварине, лазутчики донесли, что у Матапана изрядная эскадра турок.
Спиридов с иронией глядел на генерал-аншефа.
«Вот как запела синичка. Куда же ты совался со своими клевретами, голову морочив восстанием, что для тебя флот — тёмный лес...»
— Ваше сиятельство, Наварин неминуемо надлежит покинуть. Войска сберечь. Крепость взорвать. — Спиридов спокойно смотрел в тревожно моргающие глаза фаворита. — Сила у турок на море, там и нашей судьбе решаться суждено.
Плечи Орлова обмякли.
«Вот какой ты храбрый заяц, и не мнил, что может ждать тебя здесь», — подумал Спиридов и продолжал:
— Хотя и сила у турка, однако ж русский матрос всегда его одолеет. Наиважное, не дать супостату завлечь наш флот в силки и захлестнуть. — Спиридов сделал паузу. — Того для надобно идти немедля в море и гнать неприятеля самим.
— Как же гнать, когда кораблей у турок более? — Орлов вскинулся. — Эльфинстон намедни должен прибыть.
— Ну вот, ваше сиятельство, и подмога будет, а там, Бог даст, и турок погоним не числом, а умением.