Исторические сочинения о России XVI в.
Шрифт:
Выбрали Киверову Гору, маленькое селение близ Яма Запольского, и туда в установленное время [426] собрались послы. Поссевино удалось настоять, чтобы в составе посольства не оказалось ни одного еретика; ведь и при самом незначительном количестве католиков король проявляет себя как самый ревностный католик. В этой деревне Поссевино остался с московскими послами, поляки же находились на расстоянии 10 миль от нее. И московские, и польские послы собирались в избе у Поссевино, где и вели переговоры о мире. Однако всё это дело, постоянно прерываемое различными жалобами и наветами, растянулось до следующего месяца. Наконец, 30 января мир был заключен на тех условиях, что московит уступил всю Ливонию, польский же король, в свою очередь, отдавал крепости, взятые за последние два года, и на этих условиях польские и московские послы поклялись по своему обычаю. При этом очень кстати произошло одно событие: секретаря польского посольства [427] , впавшего в русскую схизму, московиты, тоже погрязшие в этой тине, пригласили к себе целовать свой крест (а это и у поляков, и у московитов считается наисвятейшей клятвой), однако он пришел с польскими послами к нашему, католическому, кресту, который находился в доме Поссевино, и целовал его с самым религиозным чувством.
426
15 декабря 1581 г.
427
Михаил Гарабурда. См.: Немировский Е. Л. Иван Федоров в Белоруссия. М., 1979, с. 67—68.
Итак, этот мир то силой
Закончив дело мира, Поссевино вместе с послами направился к московскому князю. Когда прибыли к Порхову, вся масса народа вышла навстречу, приветствуя заключение мира. Отсюда долгим, восьмидневным путем отправились в Новгород. Город этот деревянный, только кремль и укрепления каменные. Говорят, когда-то он пользовался своими законами и правил многими народами. Поссевино сквозь ряды людей, специально для этого созванных из деревень, вошел в город, сопровождаемый приветствиями и залпами, и там при таком же многолюдстве был торжественно отведен в хоромы. В Новгороде он оставался два дня, а на тринадцатый день пути прибыл в Москву [428] . Князь послал ему навстречу повозку, покрытую огромной шкурой белого медведя, и 300 всадников, которые с почетом сопровождали его. Лишь только Поссевино была дана возможность встречи с князем, он приступил к исполнению самого важного, того, что было начато и отложено до его возвращения, а именно: стал добиваться, чтобы к папе был отправлен посол [429] , с тем чтобы заключить союз христианских государей (против турок) и чтобы в Москве разрешили принять католических купцов и священников. Князь выполнил часть этого, дал письма к папе, императору, польскому королю, венецианцам, эрцгерцогам Карлу и Эрнесту, и при этом подтвердил величайшее усердие и заботливость, проявленные нашим Обществом в этом деле. Что же касается религии (а это было то главное, что требовалось от посольства), то при всем самом настойчивом старании Поссевино ничего не удалось добиться. Он трижды беседовал [430] с самим князем о религии в присутствии самых знатных людей государства и представил князю сочинение [431] , в котором собрал все, чем латинская церковь отличается от русской схизмы. Князь еще при нашем прибытии подозревал, что дело не обойдется без диспутов о религии, поэтому приказал митрополиту и другим 7 епископам, к которым присоединился по его же приказу некий врач, анабаптист [432] , приготовиться к отпору. Этот последний, может быть, под влиянием воспоминаний о забытой религии, тайно сообщил нам, чтобы мы не подумали о нем дурно, если он из-за страха во время диспута скажет что-нибудь против католической религии. Кроме того, еретики английские купцы (им разрешают жить в Московии, но на таких условиях, что все они в числе 12 содержатся как заложники) [433] , может быть, испугавшись, как бы в чем-нибудь не уронить авторитета своей королевы, которую нечестиво и беззаконно они изображают главной церкви, или чтобы угодить князю, передали ему книгу, в которой папу именуют антихристом. Хотя они приложили много усилий, однако не смогли ответить на возражения, обращенные к ним [434] , и все это дело обошли молчанием. Думаю, у московитов появилось беспокойство и сомнение, является ли их вера истинной, и многие из них уже движимы усердием [узнать истину], и лишь только откроется доступ католическим священникам, его можно будет поддержать и увеличить.
428
14 февраля. — ПДС, т. X, с. 259.
429
ПДС, т. X, с. 351—374.
430
21, 23 февраля и 4 марта 1582 г.
431
См. прим. 51 к II книге «Московии».
432
См. прим. 18 к I книге «Московии».
433
Ср.: Горсей Д. Записки о Московии XVI в. Спб., 1909, с. 42—43.
434
Historiae Ruthenicae scriptores exteri saeculi XVI, v. II. Berl.—Petr., 1842, p. 326—330.
Уже приближалась весна, когда реки и озера Московии, зимой скованные морозом так, что но ним можно ездить в повозках, повсюду вскрываются от весеннего тепла, лед тает, все выходит из берегов и запирает все дороги. Поссевино более всего боялся, как бы это время тода не помешало его отъезду. Уладив московские дела, он начал готовиться к отъезду и в это время узнал, что 14 итальянцев и испанцев [435] , находившихся в плену у турок в крепости Азов и бежавших из плена по реке Дону, добрались до Вологды, города Московии, отстоящего от Москвы на расстоянии 500 миль. Приложив величайшие усилия, он настоял на том, чтобы московский князь передал их как бы в дар папе и католическому королю. Кроме того, он добился, что князь отпустил тридцать литовских купцов [436] , а также предоставил Поссевино из числа пленных двух человек для его свиты, так как такое число спутников умерло у него по дороге. Конечно, он вел переговоры и о пленных, так как они находились в мрачных темницах, в оковах, страдая от нечистот и голода. Поссевино говорил с князем, чтобы 180 польских и литовских пленников [437] , среди которых были и знатные ливонцы, были вырваны из этого позорного состояния, распределены по домам [здешних] жителей и содержались в более гуманных условиях. Добрую часть из них князь послал к дому Поссевино, чтобы этим благодеянием сделать приятное папе и самому Поссевино. Поистине, эти столь знатные люди представляли собой жалкое зрелище в своих одеждах, обезображенных грязью, исхудавшие от голода, с отросшими бородами и волосами, закрывавшими лицо. Они бросились к ногам [Поссевино] и, по своему обычаю, стоя на коленях и касаясь лбом земли, со слезами молили о защите и великодушии папы. Поссевино велел им успокоиться и сказал, что позаботится об обмене пленных, затем, подкрепив каждого пищей и одарив деньгами, отпустил. А один знатный саксонец принес Поссевино серебряный ларец, оправленный золотом, для святого причастия, просил, чтобы его поставили в каком-нибудь католическом храме, и говорил, что сам купил его почти за 100 золотых. Поссевино обещал сделать это и со всем усердием переговорить обо всем с императором. Хотя многие, а не только литовцы и ливонцы, погрязли в ересях и схизме, однако сами греки, армяне и даже один знатный турок Ахмат [438] , которого греки называли «челеби» [господин], заявили, что чувствуют себя в большом долгу перед папой, так как благодаря его авторитету положен конец войне и отныне им доступно возвращение на родину. Ведь в течение этих двух лет, пока пылал огонь войны между московитами и поляками, для них не было никакой возможности вернуться, и они содержались в Москве почти как пленники.
435
В
436
ПДС, т. X, с. 328.
437
Там же.
438
См. прим. 50 к II книге «Московии».
Закончив эти дела, Поссевино 14 марта выехал из Москвы, причем на расстоянии 4 миль его с почётом сопровождали 300 знатных людей. В течение четырех дней, не прерывая пути и не останавливаясь ни днем, ни ночью, он проделал 400 миль и прибыл в Смоленск. В этом городе, ожидая, пока его догонит московский посол, которого снаряжали к папе [439] , он провел 6 дней. Из Смоленска в сопровождении 150 конных и пеших людей, предназначенных для охраны, прибыли в Оршу, а затем в Витебск. Эта крепость расположена на Двине, к ней примыкает город, в котором русские, лютеране, кальвинисты и католики совершают службы, каждый по своему обычаю. Поссевино доложили, что восьмидесятилетний епископ, который был единственным настоящим священником во всем этом варварстве, близок к смерти и просит, чтобы к нему прислали кого-нибудь для исповеди. Послали одного из наших священников, который очистил его душу исповедью по обычаю и на следующий день дал вкусить тела Христова. Между тем, приближалась пасхальная неделя. Чтобы католики в эти дни не остались без священника, по просьбе здешнего воеводы-католика [440] , тот же самый священник еще с одним монахом (хотя и мы, и московиты против этого возражали) оставался у них до тех пор, пока не был назначен другой епископ из виленских каноников.
439
См. прим. 70 к II книге «Московии».
440
Имеется в виду известный польский историк Александр Гваньини. Комендантом Витебска был с 1569 по 1587 г. См. прим. 99 к II книге «Московии».
Отсюда мы прибыли в Полоцк, и в самое вербное воскресенье юноша из окружения польского короля, который чрезвычайно усердно изучал наши сочинения, опровергающие схизму, из лютеранской ереси был обращен в католическую веру. Кроме того, сам полоцкий епископ схизматик [441] , прибывший поздравить нас с заключением мира, обещал, что будет жить в дружбе с нашими [иезуитами], которые вскоре должны приехать сюда, и внимательно прочтет то, что написано о схизме. Из Полоцка отправились в Диену. В этой крепости было несколько католиков, которые и попросили Поссевино совершить у них богослужение, потому что у них нет ни одного католического священника. Кроме того, одна знатная пара, которую венчал русский священник, попросила Поссевино вторично совершить этот обряд по католическому обычаю. Отсюда отправились в Дюнебург, затем в Илликсен, город в Курляндии, куда и прибыли в самую страстную субботу. Весь этот город погряз в ереси, и Поссевино пришлось даже остановиться в помещении, принадлежащем лютеранской епархии, как самом богатом. В святое воскресенье Поссевино, устроив себе алтарь в этом доме, совершил богослужение, при этом присутствовал сам епископ и очень удивлялся. Кроме того, он поручил нам своего сына, чтобы мы отвезли его в Браунсберг [442] или Оломоуц, однако, видимо, какие-то причины заставили его отложить это. Но все-таки мы увезли с собой одного юношу, сына знатного человека, лютеранина, знавшего много языков: латинский, немецкий, готский, польский, славянский и русский. За ним, мы надеемся, вскоре последуют два его брата. Из Илликсена мы направились в Ригу (столицу Ливонии, где по заключении мира обосновался польский король). Путь был труден, на пути повсюду попадались реки, через которые мы кое-как переправлялись на бесформенных лодках, сделанных из выдолбленного дерева, лошади, привязанные вожжами к корме, плыли рядом.
441
Феофан Богдан Рипинский, полоцкий архиепископ; управлял несколькими монастырями в могилевской и Мстиславской епархиях, причем отдавал эти монастыри в аренду и получал оттуда довольно большие доходы. См.: Макарий. История русской церкви, т. IX. Спб., 1879, с. 393, 440, 441.
442
В Браунсберге (Восточная Пруссия) в 1565 г. кардиналом Станиславом Гозиушем была основана первая в восточных областях иезуитская коллегия; в 1578 г. Поссевино во время поездки в Швецию основал здесь семинарию для неимущих учеников.
Король выслал навстречу нам еще за два дня свои повозки, а при приближении к Риге, по его приказу, нас встретила вся знать [443] . Затем он дал понять как московскому послу, так и рижским лютеранам, насколько высоко он чтит посланников верховного первосвященника. Поссевино много беседовал с королем о сохранении мира с Москвой, об обмене военнопленными, о помощи Ливонии, о назначении в ней епископа, и об укреплении дружбы со шведским королем, к которому король согласился отправить посла, для чего и был выбран Христофор Варшевицкий [444] , от исключительного благочестия которого мы ожидаем всяческих благ.
443
24 марта 1582 г.
444
Христофор (Кшыштоф) Варшевицкий. См. прим. 88 к «Письмам».
Закончив эти дела, Поссевино отправился в Вильну, чтобы основать там по решению папы, семинарию для славян и русских, для чего тот выделил на ее содержание 1200 скуди ежегодно, В Рим мы прибыли 13 сентября вместе с московским послом.
Итак, с помощью божьей свершилось то, что эта миссия помогла прекратить кровопролитную войну, положила конец всем страхам и, наконец, заставила московитов возобновить связи не только с поляками, но, даже более того, и с самой римской церковью и заставила стремиться к истинной религии и вере.
Так как речь здесь идет о московском посольстве, не лишним будет добавить небольшое сообщение отца П. Кампани [445] .
Московия находится между Скифией и Сарматией, за истоками Дона, простирается на огромном расстоянии от Каспийского до Ледяного моря. На востоке граничит со Скифией Таврической, на Западе с Ливонией, на юге с Сарматией, на севере с Ледовитым океаном. Все пространство насчитывает не менее 1000 льё [446] . Здешний народ называется москами, или московитами, и заселяет все пространство от крайних границ Европы и Азии до последнего северного предела, где только могут жить люди. Для жителей этой страны под угрозой смерти нельзя покидать пределы Московии без разрешения князя, а пришельцы, если они проникли сюда без княжеского разрешения, оказываются как бы в вечном рабстве. Но ни послам, ни купцам других народов, которые прибыли в Московию с его разрешения, не дозволяется свободный проезд по всей стране, и, пока они находятся в Московии, они содержатся как бы под почетным арестом. Назначаются особые люди, которые следят за тем, что они делают и с кем разговаривают. И во время пребывания там наших [иезуитов] обычным было то, что они не имели возможности шага ступить из дома даже, чтобы напоить лошадь, но сами московиты приносили воду, которую пили кони, сами приводили ремесленников, в услугах которых возникала надобность, сами ночью зажигали огонь в сосуде с водой и запирали на задвижки дверь спальни.
445
Публикацию этого источника см.: Вестн. МГУ. Серия X. История, 1969, № 6, с. 80—85.
446
leuca — льё = около 4,5 км.
Вообще это неприветливая страна, во многих местах она не имеет жителей, и земля там не обработана. К тому же вокруг простираются огромные пустыни и леса, не тронутые временем, с вздымающимися ввысь деревьями. Для путешественников она особенно неприветлива. На таком огромном пространстве земель иногда нельзя найти никакого постоялого двора, но, где застала ночь, там и приходится ночевать, на голом, неподготовленном месте. У кого какая пища есть, тот, по-видимому, и возит ее с собой. Города встречаются редко, и жителей в них немного, построены они из дерева. Самый знаменитый из них Москва, или Московия, местопребывание царей, она дала имя и всей стране, и всему народу. От Рима находится приблизительно на расстоянии в 1000 льё.