Исторические сочинения о России XVI в.
Шрифт:
Возвращаясь к сказанному раньше, я хочу добавить: существует нечто общее, что роднит наших людей, уже с давних времен искушенных в делах католической церкви, с ними: я имею в виду простоту, воздержание, покорность, отвращение к богохульству, а это дает большую надежду, что они смогут быть еще более постоянными в благочестии католической религии. Сила небесной мудрости, наконец, смягчает и более грубые нравы, извращенные по природе. И Христос приходит не для здоровых, но чтобы исцелять больных. Если кто-нибудь подумает, что напрасно потеряет силы и средства, если по приезде в эту страну не будет иметь сначала к чему приложить талант, пусть он подумает о том, что сделал на протяжении всех этих 30 лет Андреа Овиедо [114] из нашего Общества, человек, одаренный исключительными достоинствами, посланный с другими сотоварищами в Эфиопию. На него не возлагали много надежд, однако ему удалось обратить в католичество эфиопского правителя и оставить семена своих трудов, которые когда-нибудь — ведь господь не обманывает надежд — принесут плоды. Но даже если бы он ничего не сделал, он много претерпел и примером своего терпения проторил другим дорогу, на которую они должны ступить. А если бы ему при его слабых возможностях
114
Андреа Овиедо (1518—1577) — иезуит, в 1554 г. был послан в Абиссинию как миссионер, канонизирован (как и Лойола) в 1623 г.
Может быть, ваше святейшество согласится позаботиться о тех семенах, которые этот благочестивый муж отобрал из плевел схизмы, так как ежегодно из Эфиопии в Иерусалим отправляются абиссинцы; либо купцы, либо другие люди для дела религии.
Конечно, очень много значит, что господь утвердил некую живую основу, на которую могут опереться скифы, татары и другие народы из самых отдаленных частей Востока, куда только заходит господь.
Если к тому времени, которое отводится на беглое изучение теологии, философии и некоторых языков, которые едва ли когда-нибудь пригодятся, прибавить два года на изучение более полезных языков, на которых можно перечитать живые книги и узнать настроения людей, в этом никогда не придется раскаиваться. То же самое можно будет сделать и на московской земле, где при помощи обучения скромностью жизни и святостью богослужений будут уничтожены вымыслы еретиков и принятые о католиках дурные мнения.
Это обстоятельство сможет придать острые шпоры тем, целью призвания которых является спасение душ. Они помнят, как блаженной памяти Франциск Ксаверий [115] из нашего Общества согласился продать самое тело как бы в рабство какому-то язычнику индусу, чтобы таким образом (а для иностранцев нет другого способа) проникнуть в Китай, чтобы принести туда свет, который в оковах принес в Рим апостол Павел и который из оков же и подземелий в более ранние века великие первосвященники распространяли не только в городе [Риме], но и во всем мире.
115
Франциск Ксаверий (Франсуа Ксавье), чрезвычайно активный иезуитский миссионер XVI в. в Индии и Японии, впоследствии причисленный к лику святых. Его канонизация произошла одновременно с канонизацией Игнатия Лойолы, основателя ордена иезуитов.
В том, что нынешний великий князь московский ищет дружбы с папой и другими христианскими государями, в этом мы также увидели удивительные пути божественного промысла, который обличает лукавых в их хитрости. Провидение допускает, чтобы вперед шло не только то, что одухотворено, но и то, что оживлено. Я надеюсь, церковь скажет когда-нибудь: велико милосердие господа, который, единый своим духом, но многоликий, может призвать к жизни сынов Авраама из камней.
Если бы даже нас вдохновляло только то, что мы сможем сделать для распространения католической веры подобное тому, что этот государь делает для распространения схизмы, — это принесло бы много пользы и смогло бы отвратить суд господен, чтобы, возвысившись в этом, он нас не осудил, так как, кроме того, этот наш подвиг отмечен был бы благочестием христианина и поистине в своем сладком благоухании явился бы приятнейшей для господа жертвой всесожжения.
СПОСОБЫ ВВЕДЕНИЯ В МОСКОВИЮ КАТОЛИЧЕСКОЙ РЕЛИГИИ
Прежде всего, по-видимому, нужно основать семинарию, что показало бы всему миру отеческую заботу вашего святейшества о русских. Возведению этого священнейшего здания помогли бы люди дела (без которых господь не делает никогда ничего подобного).
Если такое решение будет принято в Риме, это придаст блеск апостольскому престолу, а среди всех прочих народов, и в особенности среди здешнего народа, сможет снискать доброе имя.
Поэтому всё предпринимающееся для греческих коллегий, может быть, окажется в большой мере полезным для русских. Нужно только принять во внимание расходы на дорогу, долгий путь, надменность, которую люди из этих северных областей обычно проявляют в Городе даже самими взглядами, думая, что им все полагается, хотя бы это делалось из милости. Если же они, находясь некоторое время как бы на испытании на положении бедных учеников, впитают основательную долю образования, некоторые избранные в небольшом количестве могут быть позже посланы в Рим, тем более что не нужны будут труды и расходы, чтобы посылать туда всех тех, которым, прежде чем изучать латинский и греческий языки, нужно будет изучить итальянский. На это уходит много времени, о чем свидетельствует история с неким молодым московитом, которого я привез к вашему святейшеству, с некоторыми другими русскими, возвращаясь 3 года тому назад из Швеции [116] .
116
Григорий XIII в письме к нунцию Лаурео в мае 1577 г. предложил найти нескольких способных мальчиков 12—18 лет из состоятельных семей, которые, пройдя курс в греческой (афанасьевской) коллегии в Риме, вернулись бы обратно. Было завербовано трое юношей из западных областей России. Их в июне 1578 г. нунций отправил в Рим вместе с Поссевино. См.: Харлампович К. Западнорусские православные школы XVI — начала XVII вв. Казань, 1898, с. 485.
Вильна — столица Литвы, в ней находятся коллегии и университет нашего Общества, утвержденные вашим святейшеством. Сюда приезжают также некоторые русские. Если они бедны (а таких большинство), они занимаются теми науками, которые, по их мнению, важны для занятия частными делами; если они побогаче, то обращают внимание на другое: как бы приложить свои труды к святому делу распространения веры.
Великий князь московский никому из своих не позволяет уезжать за границу для изучения наук, и, вероятно, в дальнейшем он будет поступать еще строже, если услышит, что это можно сделать в Литве, с которой он или воюет, или испытывает к ней постоянную неприязнь. Нужно принимать во внимание интересы обоих народов, а, если
117
Иезуиты почти не заботились об образовании народных масс и открытии начальных школ, так как ордену необходимо было привлечь на свою сторону в первую очередь влиятельных лиц. Ученики иезуитских школ — обычно дети аристократии, шляхты, состоятельных горожан. См.: Харлампович К. Указ. соч., с. 22.
Кстати, то, что я от имени вашего святейшества начал делать в светлейшей венецианской республике, следует сделать еще более энергично [118] . Нужно, чтобы венецианцы послали одного-двух купцов, пусть и частных лиц, но людей честных, чтобы те старались воспользоваться любым случаем и способствовали тому, чтобы католические священнослужители смогли стать твердой ногой в этой стране. Если эти последние будут достаточно искусны, они смогут добиться многого для провозглашения славы божьей на столь обширном пространстве. Без сомнения, когда-нибудь будет небесполезно, если при ныне здравствующем государе или другом, более податливом, или, может быть, при его католическом преемнике то, о чем сейчас идет речь, будет принято некоторыми другими христианскими государями. Поэтому были приняты меры, чтобы московит написал к ним любезные письма, которые вместе с моими письмами и охранными грамотами безопасного въезда и выезда для них я отошлю к вашему святейшеству как только буду в королевском лагере.
118
Поссевино согласно данной ему в Риме инструкции должен был склонить венецианцев к более оживленным торговым связям с Москвой, чтобы таким путем создать своего рода торговую колонию в Москве и использовать купцов для пропаганды католицизма среди русских. См.: Дахнович С. Иезуит Антоний Поссевин. — Тр. Киев, духовной академии, 1865, с. 135.
Нет оснований для сомнений, будто бы для посылки купцов нужно очень много денег из-за дальнего пути и для покупки и продажи товаров. Ведь если они приедут только посмотреть, какие здесь имеются товары или узнать цены на меха, воск, мед, кожу и тому подобное, это не потребует больших расходов, в особенности, если они проделают сухопутное путешествие через Польшу и если удастся добыть от польского короля грамоты, а их нетрудно будет получить, когда между этими государствами будет заключен мир. В таком случае едва ли возникнет какая-нибудь опасность или затруднение в пути. Даже если бы они сами повезли в Московию шелк или что-нибудь другое для украшения одежды, что привозится туда с Востока или там изготовляется, можно было бы ввезти через Польшу в Московию по кратчайшему пути, не меняя средств передвижения, много товаров без тех больших пошлин, которые взимаются в Италии. Если же Венецианская республика не решится по другим причинам воспользоваться представившимся случаем, тогда, может быть, ваше святейшество соизволит сделать так, чтобы все то, чего я добился от этого государства в этот мой приезд, было бы сообщено венецианцам или их оратору [119] со всей откровенностью, как от отца к детям. Он же по правилам, существующим в этой достойной республике, передаст сообщение об этом в высшую инстанцию с тем, чтобы оно было рекомендовано к исполнению. Я был очень хорошо принят в этой республике и нисколько не сомневаюсь, что, вернувшись туда, смогу убедить венецианцев во всем этом, а может быть, даже в чем-нибудь другом. Однако необходимость поездки к великому князю московскому и занятия другими делами, которые уже были начаты, не позволили мне сделать того, что через несколько месяцев (если будет угодно воле божьей) и при более удобном случае свершат те, о ком святейший престол получит представление как о людях, угодных богу.
119
Оратор — должностное лицо в Венецианской республике, докладывающее сенату о наиболее важных делах.
Я умоляю ваше святейшество подумать, нельзя ли выбрать как можно скорее каких-нибудь умных и благочестивых купцов из Рима или еще откуда-нибудь, присоединив к ним двух священников. Ведь я добился от великого князя охранных грамот, в которых из уважения к вашему святейшеству он разрешает всякому, кого пошлет ваше святейшество, безопасный въезд и пребывание в Московии.
Было бы очень удобно, если бы в то время, как московит давал для вашего святейшества эти письма, он сам узнал бы о других таких же, в которых разрешается московским послам и другим лицам свободный въезд в Италию. Поэтому я умоляю ваше святейшество приказать приготовить их, присовокупив выражения, свидетельствующие об отеческой любви, с тем, чтобы к тому времени, когда туда вернутся люди, отосланные мною из королевского лагеря, они были бы мне доставлены. Здешний народ очень легко поддается знакам внимания из-за границы. К тому же это даст повод к возвращению и деятельности во имя спасения их душ, которая особенно угодна господу.