Истории господина Майонезова
Шрифт:
Тарелки зазвенели, стулья задвигались, Мария хотела положить гостям на дорожку остатки пирога, а Варваре Никифоровне мочёных яблочек, но вспомнила дедов наказ.
– Уж дойдём в тёплых вещах до погреба, уж больно лютый сегодня мороз, а там отдадим их Василию, - присказывала Варвара Никифоровна, закутываясь в пуховую шаль, - спасибо за всё тебе, Машенька, моя родненькая Люнечка! Спасибо и тебе, Аннушка, хлопотунья ты наша!
– Люнечка?! – в глубоком изумлении воскликнул профессор.
– Ну да, я её узнала сразу, когда она нас встречала на крыльце, хотя видела её маленькой девочкой, а не несколько дней назад, как некоторые, - сказала с очаровательной улыбкой прекрасная Варвара Никифоровна и добавила шутливо, - что же Вы, друг мой, а ещё академик!
– При свечах всё другое, уж простите мне мою невнимательность, - неловко раскланиваясь, пробормотал весь вспыхнувший, как школьник, профессор, - но почему «Мария»? Да, почему?
– Это моё имя, данное мне при крещении, такое же родное, как и первое, - ответила с улыбкой Маша.
Варвара Никифоровна расцеловала Машу и Аннушку, по обледеневшим ступеням запрыгали колёсики чемоданов, заскрипели кроссовки и туфельки. Мария в большой цветастой шале вышла на заснеженное крыльцо, в руке она держала большой, как золотая звёздочка, фонарь. Аннушка пошла провожать гостей до погреба, помогая нести вещи. У деревянного сруба уже притопывал Василий и прихлопывал, выбивая мороз из рукавиц, рядом стояли принесённые им чемоданы. Вереница путешественников растянулась по всей снежной траншее. По блестящему гребню сугроба бежали Шарик и Жучка, изрыгая облачки, словно светящегося, пара. Сзади сияли золотые купола, а над ними в морозном ореоле плыла мутная луна. Справа тянулся заснеженный сад, сквозь ветви которого тепло светились замороженные окна белого двухэтажного дома.
– Барышни, возьмите хоть рукавички со снегириками да синичками! – умоляла Аннушка.
Она вместе с мужем только успевала принимать тулупы и шубки, шапки и платки, муфты да кушаки, помогая спускать вниз багаж.
– Василий, я хочу Вам задать один вопрос, - сказал профессор, наморщив лоб и выпучив глаза над очками.
– Слухаю, барин! – с виноватой улыбкой и сняв шапку, отвечал Василий.
– Как нужно жить, чтоб быть счастливым? – спросил серьёзно Войшило.
– Так это надо понимать, что мир-то не наш, а ихний, - произнёс Василий, указывая кудрявой головой на небо, - потому нужно ходить в нём на цыпочках и по одной половичке, и за всё благодарно!
– Понимаю – понимаю, хотя мне кажется, что я не разгадал загадку этого дома, - сказал профессор, оглянувшись в последний раз на гостеприимное жилище, - ещё один сюрприз! Ведь это «Дворик» Поленова, только зимний вариант!
– Нет, барин, это дворик Коровина, - со смехом отвечал Василий.
– А Вы, голубчик, часом, не Василий Поленов, что-то тут не так? – не унимался Войшило.
– Нет, барин, всё так! Я Собакин, и жонка моя Собакина, и все пятеро чадушек Собакины! Собакины мы, как есть, барин! – отвечал с детской улыбкой, смеясь ребячьими глазами Василий.
Профессор исчез в люке последним, последним он входил и в лифт, внутри которого все остальные, тщательно вытерев ноги, «чтоб и пылинка отсюда не пристала», уже расставляли вещи.
– А Вы куда это так вырядились, юноша, словно свататься пошли в деревню Ступка?! – вопросил сурово Фемистоклюс, указывая на «царские» бурки на ногах Войшило.
Громче всех хохотал Кот. Профессор достал шлёпанцы, подаренные ему Саввой в уже далёкой – предалёкой Греции.
– Ну, с Богом?! – спросил грозно дедуля.
Все в лифте ответили дружно: «С Богом!»
январь 2015г.
История третья. Опасная стезя полковника Котса.
Часть первая. Разлад.
За стёклами замелькали звёзды, метеоритные потоки, кометы, космический мусор и прочие элементы, и элементики Вселенной.
– Нет, только не это, лучше в Сахару! – взмолился Войшило, - Звёздные просторы всегда угнетали моё левое полушарие! Эти расстояния, скорости и температуры никогда не укладывались в моей голове!
– Что ты задумал, дед, признавайся! – воскликнула в недоумении Варвара Никифоровна и гневно изломила чёрную бровь, - Куда ты везёшь нас? Или ты думаешь, что мы мечтаем добираться до нашей полянки столько же, сколько Одиссей добирался до своей Итаки?
– Всё зависит от вашего поведения, - равнодушно сообщил Фемистоклюс, - вас высажу, а Токса заберу, он пробыл там полгода, хотя изначально ему был назначен один месяц.
– А Вы не забыли о нашем с Варенькой возрасте, почтеннейший, - язвительно сказал профессор, - не хотелось бы быть похороненными на задворках великой Вселенной!
– А кто Вам сказал, юноша, что Волшебный Лес – это центр Мироздания, уж не премудрый ли Птоломей? – ехидно заявил дед, - Ваша родина – это крошечный пиксель в гигантской и прекрасной мозаике! Мир гораздо сложнее, чем Вы думаете, и в нём найдётся местечко для исправительных мероприятий!
– Как декабристов, из-за праздничного стола и в сибирскую ссылку! – театрально произнёс профессор, всё ещё полагая, что дед шутит, - Что же мы такое натворили?
– Вас там обували – одевали, кормили – поили, а вы добрых хозяев обворовали! – почти свирепо сказал Фемистоклюс, - Да ещё какую вещь украли – назидание потомкам!
– Ой, дедулечка, прости меня, - запричитала Варвара Никифоровна, - это, наверное, я сделала по рассеянности, я не специально!
И она принялась рыться в своей сумочке, пытаясь разыскать украденную вещь.
– Нет, Шоколадная булочка, это сделала не ты, - ответил со вздохом дед, - но ты хотела, чтобы вы все были одним целым. Поэтому, если монетку стянули два пальца, то виноваты и рука, и плечо, и голова!
– Пышная риторика Лильского палача! – воскликнул нагловато Кот, - Что я такого сделал?! Взял никому не нужную трубку? Там никто не курит, и мы не курим, это только сувенир на память! И при чём тут остальные? Жаждите крови? Выпейте все мои литры, а остальных отпустите!