Историки Рима
Шрифт:
27. Дабы показать свое могущество также и союзным народам, Агриппина добилась вывода ветеранов в то поселение в земле убиев, где она родилась, и создания там колонии, которой было присвоено ее имя. 525 По случайному стечению обстоятельств, когда это племя еще только перешло Рейн, его принимал в число союзников дед Агриппины Агриппа.
Около того же времени в Верхней Германии начались волнения, вызванные вторжением хаттов, чинивших грабежи и насилия. Легат Публий Помпоний выслал против них вспомогательные войска, состоявшие из вангионов и неметов, присоединив к ним отряд союзнической конницы, и приказал им либо сразиться с врагами в открытую, либо неожиданно напасть на них, когда те разбредутся по округе. Солдаты постарались выполнить все, что велел командующий. Они разделились на две колонны, и та из них, что пошла налево, окружила и уничтожила хаттов, которые только перед этим вернулись с добычей, пропили награбленное и во время нападения крепко спали. Радость победы была тем большей, что солдатам удалось освободить здесь несколько человек, попавших в рабство сорок лет назад при разгроме армии Вара. 526
525
…колонии,
526
Стр. 289. …при разгроме армии Вара.— В 9 г. н. э. германцы под руководством Арминия нанесли в Тевтобургском лесу тяжелое поражение римской армии, которой командовал Н. Квинктилий Вар.
28. Та колонна, которая пошла направо, более коротким и удобным путем, нанесла врагу, решившемуся двинуться ей навстречу и вступить в бой, еще более тяжелое поражение. Нагруженные добычей и покрытые славой, солдаты вернулись к горе Тауну, где стоял Помпоний с легионами; он рассчитывал, что охваченный жаждой мести противник даст ему повод для нового сражения. Опасаясь, однако, что на них с одной стороны могут напасть римляне, а с другой их вечные враги херуски, хатты отправили в Рим послов и выдали заложников. Помпонию были присуждены почести, подобающие триумфатору. Среди потомков, однако, об этом помнят немногие, ибо слава, которую он завоевал своими стихами, 527 затмила его известность как полководца.
527
…слава, которую он завоевал своими стихами…— Публий Помпоний Секунд, сенатор, участвовал в заговоре Сеяна против Тиберия. Трагедии, им написанные, не сохранились.
29. Тогда же примерно был свергнут со своего престола Ванний, которого посадил царем над свевами 528 еще Друз Цезарь. В начале своего правления он завоевал любовь народа и громкую славу, но после долгих лет пребывания у власти изменился, стал презирать всех и вся, и вскоре вокруг него не осталось ничего, кроме ненависти, которую питали к нему соседи, и козней, которые строили против него соплеменники. Зачинщиками всего дела стали царь гермундуров 529 Вибилий и дети сестры Ванния Вангион и Сидон. Клавдий, несмотря на многочисленные просьбы, не стал посылать войска и вмешиваться в борьбу варваров между собой, обещав, однако, Ваннию надежное убежище на случай, если он будет изгнан из своих владений. Он написал также наместнику Паннонии 530 Пальпелию Гистеру и велел ему расположить вдоль берега один из легионов и набранные в самой провинции вспомогательные войска, готовые прийти на помощь побежденным и навести страх на победителей, если последние, опьяненные успехами, решатся перейти границу и нарушить царящий у нас мир, ибо молва о богатствах свевов, которые Ванний умножал грабежами и поборами в течение тридцати лет, привлекла сюда несметные полчища лугиев и других народов. Силы, которыми располагал Ванний, — свевское ополчение в пешем строю и конница, набранная среди сарматов и язигов, 531 — явно уступали врагу в численности, и он поэтому решил отсиживаться за своими укреплениями и всячески затягивать войну.
528
Свевы— обширное объединение германских племен, занимавших междуречье Одры и Эльбы. В 19 г. н. э. сын Тиберия Друз Цезарь поселил часть их на Дунае и сделал царем этих переселенных племен Ванния.
529
Гермундуры— германские племена, жившие к северу от Среднего Дуная в пределах современной Чехословакии.
530
Паннония— провинция на территории современной Венгрии.
531
Лугии— скорее всего, протославяне. Жили по верхней Одре. Сарматыи язиги— ираноязычные племена Прикарпатья и Северного Причерноморья.
30. Однако язиги, слишком нетерпеливые, чтобы выносить осаду, рассыпались по соседним равнинам, лугии и гермундуры бросились на них, и Ванний оказался вынужденным принять бой. Армия его вышла из своих укреплений и была разбита; однако сам он, несмотря на поражение, стяжал громкую хвалу, ибо не только командовал войсками, но лично участвовал в сражении, грудью шел на врага и был ранен в бою. Так или иначе, ему пришлось бежать и искать спасения на кораблях, ожидавших его на Дунае. Вскоре за ним последовали его клиенты, всем им дали землю и разместили в Паннонии. Вангион и Сидон разделили между собой царство и на редкость добросовестно выполняли свои обязательства по отношению к Риму.
Теперь, когда они достигли престола, подданные — то ли каждый по своим причинам, то ли так уж свойственно всем, кто находится в подчиненном положении — возненавидели обоих братьев еще более страстно, чем любили их в пору борьбы за власть.
31. Между тем Британния встретила пропретора Публия Остория волнениями и беспорядками. Рассчитав, что наступает зима и новый, еще незнакомый с армией, командующий не решится выступить против них, враги вторглись в пределы союзных племен. Осторий знал, однако, что страх врагов и доверие солдат — все зависит от первых его шагов. Во главе легковооруженных когорт он уничтожает тех, кто пытается оказать ему сопротивление и стремительно преследует бегущего в беспорядке противника. Мир, заключенный в этих условиях, когда враги еще пылали ненавистью к победителям и каждую минуту могли опять взяться за оружие, не принес бы отдыха ни командующему, ни солдатам.
32. После разгрома иценов все, кто дотоле еще колебался между войной и миром, пришли в повиновение, и армия выступила против племени цеангов. Поля их были опустошены, имущество разграблено; вступить в битву они не решились, те же, кто пытался нападать из засады, подверглись наказанию. Армия была уже недалеко от моря, омывающего остров Ибернию, когда вспыхнувшие среди бригантов волнения заставили командующего повернуть назад — он всегда оставался верным правилу не начинать нового дела, не доведя до конца прежнего. После того, как немногие мятежники были перебиты, а остальные прощены, среди бригантов воцарилось спокойствие. Племя силуров, однако, не удавалось подчинить нашей власти ни жестокостью, ни добром. По всякому поводу они брались за оружие, и, чтобы справиться с ними, решено было расположить в их владениях лагеря легионов. Кроме того, на отнятых у силуров землях основали комулодунскую колонию ветеранов в надежде, что это поможет быстрее сломить сопротивление племени: ветераны представляли собой значительную боевую силу, готовы были в любой момент выступить против врага, союзников же могли научить подчиняться законам.
33. Лишь после всего этого Осторий выступил против силуров. Люди этого племени рассчитывали не только на собственную храбрость, но и на способности царя Каратака, который прославился и своими несчастьями, и своими удачами и теперь слыл первым среди вождей британских племен. Каратак был хитер, ловок, умел использовать местность, где врага на каждом шагу подстерегали тайные опасности; армия его, однако, уступала нашей в численности, и он перенес войну на земли племени ордовиков; после того как к Каратаку стеклись все, кому не по душе был вводимый римлянами порядок, он отважился на решающее сражение и выбрал для него место, подступы к которому, пути отхода и все вокруг было неблагоприятно для нас и выгодно для них: с одной стороны круто поднимались горы, там же, где склон становился более пологим, его перегородили нагроможденными в виде вала камнями; перед валом протекала река, брода через которую никто не знал; впереди всех укреплений расположились толпы вооруженных британцев.
34. Вожди племен расхаживали среди своих бойцов, подбадривали их, убеждали держаться стойко, преуменьшали опасности, преувеличивали надежды — повторяли все, что принято говорить для поднятия духа армии. Каратак появлялся всюду и, обращаясь к войскам, твердил, что ныне они вступают в битву, которой суждено «положить начало нашему освобождению или сделать нас рабами навеки», он взывал к теням предков, «что прогнали с нашей земли диктатора Цезаря, 532 доблестью своей оградили нас от казней и поборов, а жен и детей наших — от поругания». Толпа гулом отвечала ему всякий раз, как он произносил эти или подобные слова, люди клялись перед богами своих племен, что ни оружие, ни раны не заставят их отступить.
532
Стр. 292. …прогнали… диктатора Цезаря…— Риторическое преувеличение. Цезарь свершил в 55 и 54 г. до н. э. Два похода в Британнию, но добившись реальных результатов, но и не понеся никаких поражений.
35. Римский полководец стоял, ошеломленный видом бушующего варварского войска. Перед ним текла река, за ней виднелся вал, в небо уходили кряжи гор, все сулило гибель, все было усыпано врагами. Но солдаты требовали боя, кричали, что для доблести нет преград, префекты и трибуны вторили им, растущее возбуждение охватывало армию. Осторий стал оглядывать местность, увидел, что некоторые позиции противника, действительно, неприступны, другие же вполне преодолимы, двинулся с армией вперед и вскоре без труда выбрался на противоположный берег реки. Пока римляне стояли под валом и обе стороны осыпали друг друга стрелами и камнями, наши потери ранеными и убитыми были больше. Но вот построилась «черепаха», под ее прикрытием солдаты разметали беспорядочные нагромождения каменных глыб, завязался бой на ровном месте, и, когда он перешел врукопашную, варвары отступили в горы. Солдаты преследовали их и там. Легковооруженные рвались вперед, метали в противника дротики, легионеры двигались сомкнутым строем; ряды британцев смешались. Ни панцирей, ни шлемов у них не было, и, если они пытались дать отпор бойцам вспомогательных отрядов, их поражали мечи и копья легионеров, стоило им обернуться против этих новых врагов, как они падали под ударами копий союзников и их широких обоюдоострых мечей. То была славная победа. В плен попали жена и дочь Каратака, а братья его сдались добровольно.
36. Сам Каратак решил укрыться у Картимандуи, но, если человек в беде, нет для него надежного убежища — царица бригантов приказала заковать его в цепи и выдала победителям. Девять лет сражался Каратак против римлян, и это принесло ему славу, которая перешагнула пределы его родного острова, распространилась по соседним провинциям и гремела даже в Италии. Все хотели увидеть человека, сумевшего столько лет противостоять нашему могуществу. В Риме он тоже пользовался немалой известностью, и цезарь, хотя и стремился лишь возвеличить самого себя, придал еще больше блеска его имени: как будто в ожидании невиданного зрелища, собрался отовсюду народ, когорты преторианцев в полном вооружении выстроились на поле, простиравшемся перед их лагерем, и лишь тогда на него вступили клиенты царя; следом несли фалеры, шейные украшения и другую добычу, взятую Каратаком в войнах с врагами, затем появились его братья, жена, дочь и, наконец, он сам. Речи их, внушенные страхом, были жалки, один Каратак не склонил лица, не произнес ни слова о пощаде. Став перед трибуналом, он начал так.