История Авиации 2004 02
Шрифт:
Приказ в вооружённых силах, как известно, не обсуждается, и моя пара заступила на боевое дежурство 1 сентября 1958 г. с рассвета. Самолёты проверили, прогазовали двигатели, дозаправили, после чего мы, расписавшись в журналах у техников о приёмке матчасти, приступили к дежурству, а попросту говоря, отправились в домик дежурной смены. С техническим составом моей пары в ходе многочисленных тренировок и продуманной оптимизации подготовительных операций было отлажено чёткое взаимодействие для сокращения времени взлёта с момента получения сигнала с КП полка. Это не раз позволяло нашей паре в ходе регулярных проверок почти в двое перекрывать временной норматив на подготовку к вылету по тревоге, что неизменно вызывало у проверяющих большое удивление. Это, кстати, была ещё одна причина, по которой в штабе нашего полка засовывали нашу пару во все «прорехи». Одним словом, мы были настоящей «дежурной пожарной командой».
Дежурные лётчики и техники самолётов располагались в одном домике, но в соседних комнатах,
Но задремать мы не успели, так как в 14:30 с командного пункта тревожный голос передал условный сигнал: «Соколы! Пару в воздух!». Пока мы добежали до капониров, автопускачи были уже готовы к запуску, а техники расчёхлили и открыли фонари кабин. Двигатели наших МиГ-17Ф запустились быстро, и спустя всего три минуты после объявлении тревоги наша пара уже пошла взлёт, начав разбег по взлётно-посадочной полосе.
Ещё на рулёжке я, слушая переговоры по радио, понял, что неопознанная цель идёт близко к «забору» (границе) и что другим истребителям подаются команды на выход в район возможного нарушения границы самолётом вероятного противника или его сопровождения вдоль «ленточки», как это обычно бывало. Вскоре я тоже получил команду на разворот в сторону границы с набором высоты 7000 м, а ещё через некоторое время последовало новое указание КП:
«201-й, встать в левую спираль с набором высоты.»
«201-й» был мой позывной и, ответив инстинктивно: «Понял. Выполняю», я начал выполнение предписанного манёвра. Внутри разрасталось чувство тревоги, так как командир пункта наведения продолжал отдавать команды другим парам перехватчиков. Мелькнула жуткая шальная мысль, «чёрт, возьми, а не война ли это?!..»
Вместе с тем, признаюсь честно, в душе у меня наряду с охватившей её тревогой буквально всё пело!.. Вот она моя мечта! Наконец-то, моей паре представилась возможность отличиться при перехвате реального самолёта противника! Но поддаваться эмоциям было нельзя и, сосредоточившись, я начал осматривать воздушное пространство. Сообщение по радио о том, что «Цель над нашей территорией» окончательно накалило обстановку. Напрягая зрение, я всматривался в воздушное пространство, когда новое целеуказание «201-й, цель — слева от вас. Выше 1000.» позволило мне уточнить направление, в котором следовало искать самолёт-нарушитель. Я практически сразу же увидел его на курсовом угле примерно в 45°, идущий в широком правом развороте четырёхмоторный самолёт с широким фюзеляжем. Должен сказать, что его силуэт не был похож ни на одно из известных мне изображений натовских машин. В то же время я вскоре прекрасно мог различать опознавательный знак ВВС США на его борту, а так как это автоматически снимало все сомнения, то я тут же доложил по радио: «Я — 201-й, цель вижу. Иду на сближение.»…
Пульс сразу участился, но, тем не менее, я чётко передал команду ведомому перезарядить оружие, после этого я сообщил своему напарнику примерный размах крыла самолёта цели, передав по радио фразу «База 30». Дело в том, что стоявшие на наших истребителях автоматические стрелковые прицелы, вырабатывали данные для стрельбы только после ввода в них определённой информации об атакуемой цели. Ею служил размах крыла, который для незнакомых самолётов естественно определялся на глаз, а для тех, что были известны — его требовалось знать (хотя бы приблизительно). Как я сам для себя уже позже выяснил, в размахе консолей С-130 (а это был именно он), я ошибся более чем на треть, но на точность стрельбы это если и повлияло, то явно в лучшую сторону.
Находясь в это время справа и ниже от самолёта-нарушителя, я, продолжая набор высоты и двигаясь со стороны границы, дал длинную заградительную очередь. Цель, как мне показалось, прекратила разворот и пошла прямо на Ереван. Потом уже, много раз обдумывая свои действия в этом вылете и действия экипажа американского самолёта, я пришёл к выводу, что «янки», по всей видимости, попросту заблудились, а после моей заградительной очереди, изрядную часть которой составляли трассирующие снаряды, ещё и запаниковали, поскольку, направившись в сторону города с миллионным населением, они практически сразу же подписали всем, кто находился на борту их «Геркулеса», смертный приговор.
По всей видимости, на дивизионном КП обстановка в небе была не вполне ясной для офицеров наведения, а внезапно и, надо признать, достаточно резко изменивший направление полёта самолёт вероятного противника вскоре начал рассматриваться, как полноценное средство воздушного нападения, вышедший на боевой курс для фотографирования или удара по цели, которой вполне могла быть и столица Армении Ереван…
Практически сразу с КП поступил приказ: «201-й, цель уничтожить.».
Лаконично ответив: «Я — 201-й, понял. Цель уничтожить.», я вывел двигатель на форсаж и начал набирать высоту. Хотя американский самолёт был выше и шёл по прямой, а наша пара выполняла набор высоты, мы быстро сокращали дистанцию до цели, и потому, чтобы ненароком не проскочить, я начал постепенно прибирать обороты турбины. Набрав одинаковый с целью потолок, я вскоре зашёл в хвост четырёхмоторнику и, наложив маркер цели на его силуэт, открыл огонь на поражение. Хотя расстояние было ещё довольно большим, я заметил, как от цели в меня идёт трасса, затем ещё и ещё! «Отстреливается, сволочь», мелькнула мысль, и практически сразу тренированный мозг отметил, что трассы идут с недолётом и в меня попасть не должны. «Не успеет — словно кто-то спокойно сказал, сидя за спиной и тут же добавил, — не упусти».
Позже, анализируя кадры, зафиксированные бортовым фотокинопулемётом ФКП-2, мы поняли, что это были мелкие обломки, отлетавшие от цели, в которую один за другим ложились мои снаряды. Но тогда я уже не сомневался, что передо мной какой-нибудь новый стратегический бомбардировщик, идущий курсом на Ереван! Противника надо было уничтожить во что бы то ни стало! Передав по радио ведомому предупреждение, «Цель ведёт ответный огонь», я тут же отдал приказ: «Прикрой, атакую!».
Расстояние постепенно сокращалось, и я уже начал различать некоторые детали вражеской машины. Даю ещё очередь… Успеваю отметить, что мои трассы легли точно на крыло между правыми мотогондолами, вырвав несколько приличных обломков. Практически сразу же крайний правый двигатель хорошо задымил, выбросив плотный тёмный шлейф, который чётко отпечатался в прозрачном воздухе. Это было очень неплохо, так как после этого потерять цель уже было невозможно ни при каких манёврах, выполняемых её экипажем. Продолжая сближение, думаю, что после следующей мой очереди он точно должен начать падать и, начинаю тщательно целиться. Когда я уже готов был снова открыть огонь, вдруг замечаю всплывшую снизу в прицеле кабину… нашего МиГ-17, а затем и весь истребитель!!..
Ё-моё!!.. Я чуть не обалдел… Это же надо так влезть!!..
Как оказалось, это был ведущий пары 168- го истребительного авиаполка, поднятой с аэродрома Ереван, команды на наведение которой я слышал. Оба пилота, мчавшиеся навстречу нарушителю, как позже оказалось, не заметили ни нашей пары, ни моей стрельбы. Крутым боевым разворотом они также сели на хвост «Геркулесу» и, продолжая разгоняться уже почти по прямой с небольшим набором высоты, влезли на мою линию стрельбы. В общем, ещё бы чуть-чуть, и я мог бы запросто срезать свой истребитель, влепив хорошую порцию 23-и 37-мм снарядов прямо по кабине и фюзеляжу. Тихо матерясь сквозь зубы, я убрал палец с боевой кнопки и немного отвернул, чтобы не столкнуться. На всякий случай оглянулся. Иванов как привязанный шёл сзади справа. Хоть здесь, блин, порядок… На сердце отлегло, и потому я стал успокаиваться. Снова сосредотачиваю своё внимание на цели и идущей впереди паре истребителей. Они же, набрав явно избыточную скорость, пошли в атаку. Видно, как ведущий открыл огонь с короткой дистанции, но четырёхмотороник вдруг резко ушёл вниз, одновременно выполняя правый разворот. Инстинктивно крикнул в эфир: «Уходит вправо!». С КП тут же отозвались: «Не упустить!», что практически тут же вызвало в памяти наши истребительские разговоры о том, когда, как и чем надо таранить самолёт врага, чтобы самому остаться в живых. Надо сказать, что тогда ещё среди старших офицеров было немало лётчиков-асов, принимавших участие в Великой Отечественной войне буквально с первых её дней. В своих рассказах, особенно в неформальной обстановке «за рюмкой чая», они честно признавались, что на таран приходилось идти от безысходности или когда был приказ любой ценой выполнить задание. При этом у каждого из них был свой взгляд та технику выполнения этого боевого приёма. Кто-то считал, что лучше ударить винтом, кто-то считал, что плоскостью, кто-то успешно был по крылу, а кто-то сносил хвостовое оперение. Правда, должен признаться, что в ходе этих разговоров никто из нас почему-то не задумывался о том, что таранный удар на поршневом истребителе и реактивном, развивающим вдвое большую скорость — это отнюдь не одно и то же. Не думал об этом я. Но эти разговоры только мелькнули тогда в моей памяти, так как боекомплект моего истребителя был ещё далеко не исчерпан, а сомневаться в эффективности оружия МиГ-17Ф мне никогда не приходилось.
Тем временем ведомый из состава пары, которая прервала мою атаку, из-за своей слишком высокой скорости также не смог попасть по самолёту противника. Во всяком случае, находясь неподалёку от атакованной цели, я не заметил ни попаданий в С-130, ни отлетавших от него обломков. Четырёхмоторник, по-прежнему дымя крайним правым двигателем, находился в правой нисходящей спирали. Проскочив мимо цели, пара «МиГов» 168-го ИАП ушла на второй заход. Построение новой атаки для них осложнялось тем, что цель быстро снижалась, в то время как мы по-прежнему находились позади неё, а потому это был шанс, не воспользоваться которым было нельзя…