История болезни (документальная повесть) - часть первая
Шрифт:
– Нет - холодно отвечает профессор: - И так все ясно. Пройдемте в ординаторскую, там все обсудим - резко разворачивается и идет к выходу. Следом выходит Иван Никифорович. Последним, так и не сказав ни слова, Виктор Николаевич.
С удивлением осмысливаю происходящее - неожиданно стал центром внимания. Подходит Нина, держит на крышке от стерилизатора целую россыпь шприцев разного калибра. Интуитивно отстраняюсь от нее.
– Это мне!?
– Тебе, тебе и это еще не все!
– нотки участия слышатся в ее голосе. Смущаясь,
Представив унизительную процедуру на глазах у всех, уверенно говорю:
– Дойду...
Вымученный и обессиливший, в сопровождении Нины, возвращаюсь в палату. Экзекуция с клизмой не дала результата - кишечник не заработал. Рвотные позывы усиливают и без того сильные боли в животе, из желудка постоянно отрыгивается горькая желчь.
Лежу в постели. Закрою глаза - тело становится невесомым и кровать «качается» вместе со мной. Открою – кровать устойчиво стоит на месте. Мне это интересно, но укачивает - с детства не переношу качели.
К руке в вену подключили капельницу. Из флакона, стоящего на штативе, тянется резиновая трубка, в середине ее запаянная стеклянная колбочка. Смотрю на монотонно капающую в ней светлую жидкость. Веки непроизвольно закрываются - снова «качели».
В палату заходит Виктор Николаевич.
– Как дела Саша?
– Хорошо – «а что еще могу сказать».
Снова рядом Нина. Она виновато улыбается – в руках опять флакон, на этот раз с желтоватой жидкостью.
– Замучила тебя, но так надо. Это тебе вместо воды и еды.
Жажда уменьшилась, но от долгого лежания в одном положении онемело тело и затекла рука…
После «тихого часа», в палату неожиданно входит мама. До этой минуты не знал и даже не мог подумать, что так обрадуюсь ей. Теплая волна разливается по телу - расцветаю в улыбке.
С трудом приподнимаю голову и слышу:
– Здравствуй, сыночек!
– голос ее дрожит.
Она садится на рядом стоящий стул. Молча гладит и гладит своей шершавой, но такой ласковой ладонью мою свободную от капельницы руку. Преодолев охватившее волнение, тихо спрашиваю:
– Мама, а почему тебя сегодня пропустили в отделение?
Она наклоняется и целует меня в щеку.
– Я очень попросила – прижимает мою руку к своей щеке. Качает головой: – Какой ты, Сашенька, горячий!
– Температура высокая, поэтому горячий. Вчера не мог согреться – знобило, а сейчас с удовольствием окунулся бы даже в прорубь. Мам!
– Может вначале спросим разрешения у врача?
– Мам, принеси пожалуйста!
– эта идея захватывает меня
– Хорошо, что-нибудь придумаю – она вышла из палаты. Вскоре вернулась и положила мне на лоб мокрое прохладное полотенце - дышать стало легче.
Входит заведующий Иван Никифорович. Мама встает, но он ее вновь усаживает на стул.
– Вы его мамаша?
– Да - отвечает она настороженно.
– Оставайтесь ночевать!– мягко приказывает он и добавляет: - За Сашей нужен постоянный уход.
– Да, конечно – в ее голосе слышу тревогу.
Иван Никифорович собирается уходить, а мама тихо ему вдогонку:
– Скажите…
Он останавливается и настораживается.
– Вы что-то хотели спросить?
Мама раздумывает. По лицу видно, как ей трудно. Некоторое время молчит, затем продолжает:
– Саше можно опустить руку в холодную воду? Он очень просит.
Доктор понимает, не этот вопрос хотела задать она.
– Можно. Ему сейчас все можно!– не дав ей осмыслить сказанное, заведующий быстро уходит.
Сидя на стуле, мама отрешенно смотрит в пустоту. По ее щекам текут слезы.
Удивляюсь.
– Ты почему плачешь?
«Очнувшись», она платком вытирает свое лицо и снова с нежностью гладит мою руку.
– Не обращай ,сынок, внимание на глупую маму. Пойду принесу холодной воды. Она медленно, тяжело переставляя ноги, идет по палате и упирается в закрытую дверь. Затем решительно открывает ее.
Мамы долго нет…Кажется прошла целая вечность…
Наконец, увидев ее, радостно ворчу:
– Мам, я тебя жду-жду.
Лицо у нее «каменное», но она пытается улыбаться.
– Да вот посуду для воды искала – ставит на стул алюминиевую глубокую чашку с водой и помедлив, тихо чужим голосом добавляет: - Еще с врачами о тебе говорила.
Опускаю кисть в холодную воду. Наслаждаюсь.
– А что врачи тебе сказали?
– Сказали, что у тебя все будет хорошо.
– А мне и сейчас хорошо, ты же рядом.
Веки сами собой закрываются, сквозь дрему слышу мамин голос:
– Саша, может поешь?
Приоткрыв глаза, удивляюсь наивности мамы.
– Уже кушаю – киваю на капельницу,– Сама поешь.
Она молчит, затем грустно отвечает:
– Не себе готовила.
Снимает с моей головы нагревшееся полотенце, мочит его и вновь укладывает на горячий лоб. С благодарностью, смотрю на нее. Неподвластные веки вновь закрываются…