История бродяги. Метаморфозы
Шрифт:
«Подождите минутку, Тихон Филиппович!»
Тихон незаинтересованно обернулся и уставился на незнакомую ему тощую фигурку. То, что ученый не узнал своего соседа по побережью, было очевидно, но у Женьки оставался мизерный шанс убедить Тихона в своей истинности.
«Вы совсем не узнаете меня, Тихон? – снова сделал попытку бродяга»
Ученый с видимым сожалением покачал головой, стремясь завершить беседу. Он очень устал, на дворе стояла глухая ночь и было глупо заводить долгие беседы, однако Женька быстро проговорил, пытаясь удержать внимание мажора.
«Я не задержу вас, выслушайте меня. Вы же знаете Дергачева Евгения? – торопливо забормотал Женька, понимая всю абсурдность их беседы, – с ним случилась беда.»
Эти слова заставили Тихона побледнеть и включить внимание.
«Что с ним случилось? – не скрывая тревоги, проговорил он. – ну, не молчи!»
«Вы ни за что не поверите мне, Тихон, но тем не менее, это правда. Тот Дергачев, которого вы знаете, стоит сейчас перед вами. Правда, необычно? Посмотрите, неужели во мне ничего не осталось от того Дергачева, которого вы знаете? – отчаянно проговорил Женька, вытягивая из машины ничего не понимающего Тихона»
Ученый нехотя выбрался на улицу и скользнув глазами по тощей невзрачной фигурке, недовольно пробормотал:
«Это все? Неплохой розыгрыш. Ты и вправду немного похож на моего друга. Передай моим недалеким приятелям, что я поверил, удивился и все такое. А сейчас мне пора, я очень устал и хочу спать. Спокойной ночи, Дергачев Евгений!»
Женька уцепился в руку мажора и повторил, проглатывая целые фразы:
«Я и есть тот самый Женя, ваши приятели не при чем, за последние три месяца я превратился в мальчишку и не знаю, как это остановить! Поверьте, мне! Пожалуйста, Тихон… – голос Женьки сорвался, и он в волнении обхватил себя обеими руками, как будто отгораживаясь от всего мира. Этот жест был хорошо знаком Тихону, так часто делал тот Женька в минуты душевных переживаний. Ученый подтолкнул Дергачева к фонарю и приподняв его лицо к свету, внимательно всмотрелся в молодые черты. Женька следил за выражением лица Тихона и с облегчением замечал в нем искреннюю заинтересованность и неподдельное удивление.
«Как ты провел прошлый февраль? – поинтересовался мажор, не выпуская Женькину мордаху из своих рук»
«Мы застряли в твоей хижине на побережье, ветер смешал твои препараты, и время остановилось, – бормотал Женька, вспоминая детали их невольного заключения, – море стало как кисель, а ты здорово приложил меня о твою печку. У меня остался шрам, небольшой, могу показать…»
«Не сейчас, – проговорил разом побледневший Тихон, отпуская наконец Женьку. – возможно я пожалею об этом… этого не может быть… я все еще не верю тебе, Дергачев Евгений, но похоже ты не врешь… садись, поехали ко мне домой, по дороге расскажешь все подробности»
Глава 4.
Мой случайный попутчик не вызывал у меня того доверия, на которое рассчитывал. Пока мы катились с ним по ночным улицам, он подробно пересказал мне довольно складную историю про вахты, неуемную энергию и беготню по бабам. Услышав его последнее заявление, я не сдержал снисходительную улыбку, косясь на его невзрачную фигурку.
«Ты не веришь мне, – разочарованно протянул мальчишка, заметив мою реакцию. – я понимаю тебя, я и сам бы себе не поверил, если бы каждый день не просыпался от страха перед очередным открытием, которое неизменно преподносит мне мое собственное отражение.»
Интонация, речевые обороты и манера держать себя все говорило за то, что рядом со мной сидит мой добрый друг, странным образом обернувшийся подростком, однако любому превращению в науке всегда находиться логическое объяснение. Сейчас я не мог отыскать объяснения тому, чему становился свидетелем.
Едва войдя в мою квартиру, Женя нерешительно замер возле самых дверей и ожидая моего приглашения, переминался с ноги на ногу.
«Проходи, – кивнул я ему и отправился в кухню. Там, в пенале у меня была припрятана бутылка коллекционного коньяка, который я, плеснув в стакан, протянул своему гостю. Женя помотал головой и отступил на шаг.
«Я стараюсь по возможности избегать алкоголя, – пробормотал он срывающимся мальчишеским голосом, – он странно действует на меня.»
И это тоже в поведении Жени очень напоминало бродягу. Я больше не стал устраивать проверки несчастному парню, вместо этого усадил его в кресло, а сам сел напротив. Мой разум отказывался принимать за правду услышанную историю, однако мое сердце подсказывало мне, что Дергачев действительно в большой беде.
«Твои изменения появляются только после твоего пробуждения? – поинтересовался я, вспоминая его рассказ и пытаясь отыскать причину странной реакции»
«Ну я это замечаю, после того, как проснусь, возможно они происходят постоянно, просто не так заметны. Я вообще не пойму, что случилось с моим организмом. Помнишь, ты рассказывал мне о быстрой регенерации тканей после воздействия твоего ускорителя? Может все дело в этом?»
Женя выдвинул довольно правдоподобную версию, если бы и со мной происходило бы тоже самое. Однако я продолжал чувствовать себя и выглядеть на свои тридцать восемь лет, а сорокатрехлетний Женя неуклонно скатывался к ясельному возрасту. Внезапно новая мысль проснулась у меня в голове.
«Ты говоришь, что алкоголь странно действует на тебя. Как именно он действует, в чем странность?»
Женька принялся рассказывать мне о своих особенностях, а в моей голове бешеными белками метались новые вопросы к моему невезучему другу. Как оказалось, у Жени с раннего детства проявлялась реакция на многие изученные и давно протестированные лекарства. А я, в своем стремлении добиться одному мне известных результатов, пичкал его абсолютно новыми неопробованными препаратами и ждал чудес. Да еще срывал зло на ни в чем не повинном парне, превращающимся сейчас по моей вине в пеленочного младенца. От моего самобичевания ничего не менялось, а Дергачев ждал от меня конкретной помощи. Я отбросил все свои стенания и достал ту самую тетрадку, которую по-хорошему, давно уже пора было сжечь. Дергачев пристально следил за моими манипуляциями и едва увидев знакомую кожаную обложку, весело засмеялся:
«Ты вообще когда-нибудь расстаешься с ней? – пробормотал он, – это же целый кладезь научных открытий, Тихон.»
Внезапно меня охватила злость. «Что ты творишь? – хотелось заорать мне наивному Женьке, – неужели ты не видишь, что ученый из меня, как из говна конфетка, а все мои так называемые опыты неизменно оканчиваются какой-нибудь неведомой фигней?!»
Я погасил в себе порыв озвучить все это и принялся в который раз мусолить формулы, пытаясь найти способ, как помочь своему другу.