История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века
Шрифт:
Он говорил ясно своим прекрасным голосом, в котором сквозил этот беарнский говор, придававший столько шарма королю Генриху Четвёртому.
Беарн! Дорога в Испанию была прямой, она соединяла две точки. Анна Австрийская задумалась, и её красивые глаза, заставлявшие учащённо биться столько сердец, наполнились слезами.
Королеве захотелось освежить лицо ароматной водой из тазика, стоявшего позади Берюньяна на столе, выполненном в стиле Людовика Тринадцатого.
— Отойдите же, я хочу умыться! — сказала она.
Поняв намерение своей королевы, мушкетёр взял
На мгновение у неё вспыхнули щёки. Взяв себя в руки, она прошептала:
— Говорите!
— О моя королева, — вздохнул Берюньян. — О моя королева…
Он говорил эти слова не только с акцентом Беарна, такого близкого к Испании, но ещё и с какой-то грустью. Снова королева почувствовала дрожь.
— Мадам, — начал Берюньян, набравшись смелости, — правда ли, что вы пожелали внести свой личный вклад в финансовое положение государственной казны и объявили о намерении продать ваши замечательные алмазные подвески? Скажите мне, умоляю вас ради любви к Богу и ради любви к вам, моя королева!
— Это правда, — сказала Анна. — Я должна их торжественно вручить завтра суперинтенданту финансов, который выставит их на продажу, а выручку используют на покупку американских плугов.
— Не делайте этого, ваше величество! — сказал и даже чуть было не крикнул мушкетёр, если бы не старался говорить тихо. — Не делайте этого, иначе будет большой скандал!
— Боже мой! — просто сказала Анна Австрийская, побледнев и положив руку на грудь, в которой билось её королевское сердце. — Боже мой, мушкетёр, — повторила она, — что такое вы говорите!
Берюньян поставил тазик, который всё ещё был в его руках, и поднял шляпу с австраусиным пером, которое подметало пол Анны Австрийской.
— Мадам, десять лет назад вы подарили эти подвески герцогу Бэкингему. Его преосвященство узнало об этом и шепнуло королю, чтобы тот потребовал от вас надеть их на придворном балу. Всё было так, не правда ли?
— Да, так, — вскрикнула королева. — И что?..
— В то время вы поручили д'Артаньяну отправиться в Англию и забрать их у его милости.
— И он прекрасно справился с этим поручением, — сказала королева.
Берюньян опустил голову.
— Увы, нет, мадам. Вот уже десять лет, как этот честолюбивый человек, который сейчас находится в звании лейтенанта нашей славной компании и теперь лезет в капитаны, обманывает весь народ. Он такой же гасконец, как Кончини.
— Что вы говорите! — пробормотала бедная Анна.
Берюньян широким движением руки, в которой была шляпа с перьями, подмёл ещё раз паркет Анны Страусинской.
— Этот человек изменил свою фамилию, ваше величество. Он имеет наглость писать своё имя как д'Артаньян, тогда как на самом деле оно пишется «Дартанян», слитно и без приставки «де». И самое ужасное — это то, что он не гасконец, а… армянин.
Тишина,
— Что же это такое, друг мой? — сказала она, словно выдохнула, но Берюньян услышал, ибо он обладал слухом тонким, как страничка из его маленького словаря Литтре´.
— Это так, ваше величество. Но это ещё не самое страшное. Негодяй бесстыдно обманул вас в этой истории с подвесками. Ему изготовили фальшивые, и вот их-то он вам и вручил. Что же касается настоящих, он их потихоньку сбыл одному тёмному ювелиру в Амстердаме. Теперь её величеству должно быть понятно, откуда у этого злодея так быстро появилось состояние. Это дьявол, а не человек!
— Надо предупредить короля! — сказала королева, которая в эту минуту слабости очень нуждалась в защите.
— Невозможно, мадам. Дартанян всё продумал. Сказать королю означало бы признаться в том, что однажды вы расставались с подвесками!
— Это так! — согласилась королева, заламывая руку другой рукой. — Это действительно так!
— Сами понимаете, ваше величество! — горестно сказал бравый мушкетёр.
Анна Австрийская взяла голову в свободную руку.
— Но как вы узнали об этом, мой дорогой Берюньян?
— Не далее как три дня назад, ваше величество, от одной девушки, которой Дартанян оказал расположение и с которой он проявил несдержанность на язык. Затем он бросил её в Сену, чтобы отбить у неё память, ибо он понимал, какую опасность представляет собой носитель таких секретов. Но, по счастливой случайности, я проходил мимо. Я увидел всё происходящее с другого берега и бросился в воду. Мне удалось вытащить на берег эту несчастную. Вот так я всё и узнал. Госпожа королева, если вы дадите эти подвески суперинтенданту, станет известно, что они фальшивые, и ваша жизнь закончится либо на эшафоте, либо в темнице! Даже подумать об этом страшно! Я не могу допустить, чтобы ваша красота угасла в тюремных застенках! Я спасу вас!
— Это невозможно! — вскрикнула королева со слезами на глазах.
— Нет ничего невозможного для того, кто хочет спасти королеву, ваше величество. Моя честь и моя жизнь в вашем распоряжении. Я готов принести и то, и другое на ваш алтарь.
— Что же делать?
— Я стану вором, чтобы спасти ваше величество. Вот мой план: вы сейчас же дадите мне подвески. Я выйду из Лувра, не вызывая подозрений, ибо я нахожусь в увольнении. Я буду гнать лошадь до наступления ночи. И когда ночь покроет землю своей непроглядной мглой, я остановлюсь в каком-нибудь карьере и размельчу фальшивые подвески камнями, после чего брошу порошок в реку. Затем, если будет угодно Господу, я спрячу свой позор в каком-нибудь укромном месте, где умру постыдной смертью нарушителя общественного порядка, если меня схватят. Мой единственный шанс — это если вы обнаружите пропажу только завтра. Мне просто необходимы эти двадцать четыре часа свободы.