История государства и права России

Кузнецов Игорь

Большое значение уделяется в Русской Правде уголовному праву. Правовая система знает два рода уголовных преступлений – против личности и имущества. Так же как и в гражданском праве, не говорится о государственных и должностных преступлениях. В отличие от предыдущей редакции законодательство знает соучастие в преступлении – соучастники наказывались одинаково, независимо от меры вины (ст. 41–43).

Новым в законодательстве является срок давности преступления, возможно, различалось и отсутствие события преступления (ст. 18). В “Суде Ярослава Владимировича” получили развитие статьи, конкретизирующие субъективную сторону преступления.

Различия

между умыслом и неосторожностью еще нет, но различаются прямой и косвенный умыслы при ответственности за бытовое убийство (ст. 67, 35, 84) и убийство в разбое. При этом подозрение в убийстве можно было оспорить, предоставив семерых свидетелей, в то время как в других случаях требовались трое (ст. 17).

Убийство с точки зрения Русской Правды, уставов и грамот, князей, церковных канонов – не только тягчайшее преступление, но и смертный грех. Чтобы не отвечать убийством на убийство, ст. 2, 65 отменяют смертную казнь и заменяют ее “потоком и разграблением” – т. е. изгнанием из верви (изгойство) с полной конфискацией имущества. Церковь при этом налагала епитимью. Виновного можно было и обратить в рабство.

Следующим после убийства и грабежей по социальной опасности значилось воровство (татьба). Самая тяжкая кража в Пространной Правде – конокрадство: ст. 31–32, касающиеся этого преступления, следуют сразу же после статей о преступлениях против личности и достоинства людей. Штраф за конокрадство полагался в 3 гривны (см. также ст. 81). Очень опасными преступлениями считались поджог (ст. 80), уничтожение межевых знаков (ст. 69–70, 71), урожая, сельскохозяйственных продуктов, угодий и промыслов (ст. 65–73, 77–80), кража ладьи. Для купцов и перевозчиков она была источником существования, кроме того, ладья технологически сложна и дорога в изготовлении.

Практически все преступления наказывались штрафами, кроме потока и разграбления, изгойства, внесудебной расправы (за воровство) и случаев кровной мести. Размеры штрафа различались в зависимости от преступления.

Предусматривались несколько видов штрафа (ст. 76). “Продажа” – уголовный штраф в пользу князя (в предыдущей редакции этого штрафа не было). Вира подразумевала возмещение вреда потерпевшему (головничество) (ст. 10–17).

Наиболее тяжким наказанием здесь являлась “дикая вира” (ст. 6, 8) – ее платила вся вервь. В дополнение к вире или самостоятельно мог назначаться “урок” – стоимостной эквивалент в случае утери украденного имущества или выплата за убийство (ст. 11–17). Урок выплачивался потерпевшей стороне.

В уголовные дела часто вмешивалась и церковь (см. грамоты и уставы). Наказанием церковь определяла епитимьи, членовредительные наказания или тюремное заключение.

Право наследования и семейное право регламентируют ст. 85, 87–102. Наследство могло быть по закону (без завещания) и по завещанию (духовной грамоте). Преимущество при наследовании двора получал младший сын. Этот правовой обычай отмечался у многих народов: скифов, древних славян. Есть он и в Русской Правде.

В права наследства не вступали незаконнорожденные дети от рабы-наложницы. Супруга (вдова) в право наследства также не вступала. В основном семейное право строилось в соответствии с обычаями и церковными канонами. Брачный возраст определялся в 12–13 лет для невесты и 14–15 лет для жениха. Рассматривала акты гражданского состояния церковь.

Несколько слов о процессуальном праве. “Суд Ярослава Владимировича” не разграничивал гражданский и уголовный процесс, который носил характер открытого и состязательного.

Начинался судебный процесс с момента его объявления на торгу – “заклича” (ст. 32, 34). Следующим этапом был свод – очная ставка и тяжба сторон (ст. 35–39). Затем начинало действовать правило “идти до конца свода” в пределах одного города и “до третьего свода” – вне города.

Последний подозреваемый считался преступником и мог, в свою очередь, объявить “заклич” и т. д. Кроме этого обычая применялось и следствие – “гонение следа” (ст. 77). Розыск преступника мог осуществляться самостоятельно, силами потерпевшей стороны. Опрашивались и свидетели.

Привлекались уже известные нам “видаки” и “послухи” (ст. 47–50). Применялась и присяга (ст. 47). В качестве доказательств говорится о явных (следы побоев, увечья и т. д.) – ст. 29, 31, 67–68 и, как и прежде, о формальных доказательствах – “ордалиях”. В таких случаях дело решал вооруженный поединок – “поле”, проводилось “испытание железом”. Тяжущиеся брали в руки раскаленный металл, и тот, кто выдерживал это “испытание – божий суд”, тот и считался правым (ст. 22, 85–87).

Важными источниками наряду с Русской Правдой следует считать уставные, духовные, данные грамоты XII в. Юридические документы этого периода свидетельствуют о зарождении феодального иммунитета. Документы дополняют государственное законодательство, характеризуют феодальное земельное право, регламентируют имущественные отношения, устанавливают порядок государственного и вотчинного управления. Княжеские грамоты говорят о высоком уровне развития правовых отношений. Документы объединяет форма изложения.

“Уставная и жалованная грамота Смоленского князя Ростислава Мстиславовича церкви Богородицы и епископу”, датируемая 1150 г., вводит право церковной десятины на села и погосты, принадлежащие князю. Оговорено, что церковная десятина составляет 300 гривен в год и выплачивается из доходов князя, собранных в виде налогов (дани). Десятина не распространялась на единовременные сборы в виде штрафов и полюдья.

Таким образом, князь жалует церкви часть доходов и устанавливает (фиксирует) предельный размер и порядок сбора десятины. По форме изложения грамота делится на 9 пунктов.

“Грамота Великого князя Всеволода Мстиславовича Юрьеву монастырю” датируется 1129–1137 гг., аналогична предыдущему документу по форме изложения. По содержанию – это дарственная грамота. Не только церковная десятина, но и право собственности на указанный в грамоте перечень сел передавались монастырю.

Таким образом, передача прав собственности оформлялась документально. Грамота свидетельствует о формировании церковной земельной собственности. Монастырю передавались и люди, проживавшие на этой территории, т. е. церковь становилась феодалом.

Другую иммунную грамоту тому же монастырю князь дал на село Буйцы.

Устав князя Святослава Ольговича (1137 г.) регламентирует спорный вопрос сбора десятины в Онеге. Князь соглашался доплачивать из своей казны 20 гривен недоимок по десятинам в том случае, если вместо положенных 100 гривен будет собрано только 70.

Далее документ регламентирует размер десятины от дани, идущей в пользу церкви конкретного села или погоста. Документ косвенно свидетельствует о том, что уже в XII в. существовали трудности и противоречия в сборе десятины.