История Ханны, изменившей судьбу
Шрифт:
Хоть я и критически относилась к москвичам, не знающим имен ближайших соседей, сама тоже не была ни с кем знакома. В семье осудили бы, обзаведись я подругами в доме или дворе. Зачем случайные знакомые «на стороне», когда есть семья, многочисленные родственники и круг своей общины? Меня окружали только одноклассницы, многие из которых были из таких же «правильных» религиозных семей.
Вынужденную домашнюю изоляцию я компенсировала увлечением кулинарией. Уроки бабушки Берты пошли на пользу. Еще в пятилетнем возрасте я впервые самостоятельно пожарила котлеты и к пятнадцати годам уже была знатным поваром, знала большое количество рецептов,
Замечу, что в нашей национальной кухне вы не встретите блюд, повсеместно признанных еврейскими: форшмака, халы, фаршированной рыбы-фиш, цимеса. Столетия проживания рядом с иранцами, азербайджанцами не могли не сказаться на нашем столе. Поэтому в моем «репертуаре» и сейчас долма, разные виды плова, хоягушт из курицы, яиц и каштанов, пельмени-дюшпере. Есть и такие блюда, на приготовление которых уходит по три-четыре часа! А еще, благодаря бабушкиным урокам, я готовила очень вкусное варенье и делала исключительного вкуса соления. Вместе с сестрой мы пекли мучные сладости. Каждый день на нашем столе были блюда, приготовленные моими руками.
Сделав уроки, я надевала фартук и шла к плите готовить. Это доставляло мне истинное удовольствие. Я что-то напевала в процессе творчества, разговаривала с продуктами, воображала, что делаю ужин не для родителей и брата с сестрой, а для своего мужа и детей.
Настоящими событиями для меня были поездки в гости к маминым сестрам, давно уже жившим в Москве. Или «выход в свет» всей семьей – на свадьбы, дни рождения родственников. С таким выходом было связано и мое главное потрясение в первый год жизни в столице…
Родственники пригласили нас на свадьбу – дорого, богато, от блеска в глазах рябит. Гостей по нашим меркам не так чтобы очень много – человек двести. Мне, честно говоря, идти очень не хотелось. Я уже была на таких праздниках, но маленькой девочкой, и тогда все было по-другому. Сейчас, когда мне исполнилось четырнадцать лет, выезд на мероприятие превращался в ритуал, своеобразные смотрины. Это значило, что я обязательно стану объектом пристального внимания со стороны молодых парней, их матерей и теток, подыскивающих подходящих невест. В этом отношении мусульманские свадьбы, где женщины и мужчины пируют отдельно, мне казались гуманнее. Там хотя бы на тебя не глазеют так, что, кажется, просверлят взглядами до дыр.
Пристальные взгляды и беспрестанное обсуждение… Мне кажется, я явственно слышала эти шепотки или чувствовала их кожей?.. «Не пора ли к Александру сватов засылать? Не сегодня-завтра моему Исайке женится пора! Ханна – подходящая невеста!» Наши праздники – свадьбы, дни рождения, юбилеи – это не только повод встретиться и повеселиться, это своего рода выставки потенциальных невест. А еще сборище еврейских женщин: сплетни, шуточки на грани фола, ревнивые взгляды, язвительные пикировки. Всё это было мне не слишком приятно. Но в тот раз отец и мать сказали, что нужно идти, и никакие отговорки про головную боль на них не действовали.
Наши свадьбы с соблюдением всех традиций еще и долгие. В синагоге или на открытом воздухе натягивают хупу, балдахин из белой обычно ткани на четырех шестах. Под хупой раввин и совершает таинство бракосочетания. И еще долгое чтение разных молитв, совещания родителей с обеих сторон о размере калыма и приданого, и еще много чего интересного, но, скажем откровенно, утомительного.
Мама долго и тщательно подбирала нам с сестрой наряды. Не так-то просто девушке выглядеть и скромно, и привлекательно одновременно. Было решено, что обаяние юности не нуждается в дополнительном украшении. Поэтому я была в черном брючном костюме, с длинными распущенными волосами и совсем без косметики. Разве что чуть-чуть тонального крема. Я не переживала, знала, что очень привлекательна – спасибо природе и родителям. Краснея под плотным обстрелом любопытных взглядов, я понимала, что понравилась многим. Довольно странно, но мне не было приятно, я ощущала себя диковинной птицей, выставленной в зоологическом саду на обозрение публики.
Свадьба проходила в старинном ресторане на Ленинградском проспекте. Я даже не сразу поняла его название – «Яръ». Тогда я владела русским еще не так хорошо, чтобы знать дореволюционную орфографию, согласно которой твердый знак или «ер» в конце существительных не читается. Позже я узнала, что Яр – это фамилия француза, открывшего свой первый ресторан в Москве аж в 1826 году. И на Петербургском шоссе его загородное в ту пору заведение считалось самым лучшим в столице. Там бывали Савва Морозов, Максим Горький, Антон Чехов, Григорий Распутин, да, считай, все известные люди того времени…
Когда мы вошли в ресторан, интерьеры показались мне знакомыми: тяжелые шторы на окнах, столы и стулья с гнутыми ножками, мягкие ковры на полу. Где же я могла это видеть? Уж не во сне ли? Главный зал «Яра» был достаточно просторным, чтобы всех разместить за круглыми столами и оставить пространство для проходов.
В какой-то момент мимо нашего стола прошел парень, юный, лет семнадцати. Он был очень красив, выделялся из толпы. Глаза со слегка монголоидным разрезом говорили об азиатских корнях, но лицо, определенно, было европейским. Черные густые волосы аккуратно уложены. Черный костюм превосходно сочетается с красно-синим галстуком. Молодой человек был строен, шел слегка пружинящей походкой, чем напоминал изящного и сильного леопарда. Я нечаянно проводила его глазами и… встретилась с горящим ответным взглядом.
Что это было? Не знаю. Но в тот вечер я больше никого не видела…
Вот он уверенно идет к одному из столов. Вот почтительно склоняет голову перед мужчиной средних лет с зачесанными назад волосами… Боже мой, это был именно тот мужчина, который за что-то благодарил меня в том самом незабываемом сне. Это он! Я ни секунды не сомневалась! События знакового сновидения во всех подробностях в одно мгновение пронеслись в моей памяти. Я с силой схватила за руку маму, торжественно восседавшую рядом.
– Ханна, что с тобой? – испугавшись, мама отдернула руку. – Что случилось?
– Ты помнишь, я рассказывала свой сон? Два года назад, в Красной Слободе. Ни ты, ни бабушка меня слушать не стали. Я говорила, что мне приснился мужчина, который держал меня за руку и за что-то благодарил. Вон он сидит. Который в золотом галстуке. Это он, он. Абсолютно точно.
Мама заговорила сердитым шепотом.
– Во-первых, потише. На тебя оборачиваются. Во-вторых, скромнее. Ты еще пальцем на него покажи! В-третьих, ты не могла его тогда видеть. Он тогда в Красную Слободу не приезжал.