История христианской Церкви. Том II. Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. ?.)
Шрифт:
Adolf St"ahelin: Justin der M"artyrer und sein neuster Beurtheiler.Leipzig 1880 (67 стр.). Подробный обзор монографии Энгельгардта.
Henry Scott Holland: статья Justinus Martyr,в Smith and Wace III (1880), 560–587.
Ad. Harnack: Die Werke des Justin,в «Texte und Untersuchungen», etc. Leipz. 1882.1.130–195.
Об отношении Иустина к евангелиям пишут Credner, Semisch, Hilgenfeld, Norton, Sanday, Westcott, Abbot; о его отношении к Деяниям — Overbeck (1872) и Hilgenfeld; о его отношении к посланиям Павла — H. D. Tjeenk Willink (1868), Alb. Thoma (1875) и v. Engelhardt (1878).
Самый выдающийся из греческих апологетов II века — Флавий Иустин, называемый «философом и мучеником» [1377] . Это типичный апологет, посвятивший всю свою жизнь защите христианства в то время, когда оно больше всего подвергалось нападкам, и скрепивший свое свидетельство собственной кровью. Он является также первым христианским философом или первым философским богословом. Его произведения были хорошо известны Иринею, Ипполиту, Евсевию, Епифанию, Иерониму и Фотию; самые важные из них сохранились по сей день.
1377
Тертуллиан ( Adv. Valent.5) первым называет его philosophus et martyr,Ипполит (Philos.VIII. 16) — «Иустином Мучеником»; Евсевий (. .IV. 12) — «искренним поклонником подлинной философии», который «под видом философа провозглашал Божественное слово и защищал веру в своих писаниях» (IV. 17).
I. Его жизнь.Иустин родился в конце I или начале II века в греко–римской колонии Неаполь Флавиев, названной так в честь императора Флавия Веспасиана и построенной недалеко от руин Сихема в Самарии (ныне Наблус). Возможно, это была та римская колония, которую Веспасиан основал в Самарии после разрушения Иерусалима. Иустин называет себя самарянином, но был языческого происхождения, необрезанным и не знавшим Моисея и пророков до своего обращения. Имя его деда — греческое (Вакх), имя отца (Приск) и его собственное — латинские. Судя по тому, что он учился у нескольких учителей и путешествовал, у него были средства, хотя, без сомнения, жил он очень просто и, возможно, пользовался поддержкой братьев.
Он был обращен в молодом возрасте. Сам он рассказывает нам интересную историю [1378] . Мечтая об истине как о самом ценном приобретении, он изучал все философские системы и стучался во все двери древней мудрости, кроме эпикурейцев, которых презирал. Сначала он пошел к стоику, но обнаружил, что это агностик, считающий познание Бога невозможным или ненужным; потом он пошел к перипатетику, но того больше волновала хорошая плата, чем возможность поделиться знаниями; потом — к знаменитому пифагорейцу, который, как ему показалось, что–то знал, но требовал слишком больших навыков в области музыки, астрономии и геометрии, прежде чем наставлять в высшей истине. Наконец он с рвением окунулся в платонизм под руководством выдающегося учителя, недавно прибывшего в город [1379] . Мысли о нематериальном, созерцание вечных идей истины, красоты и блага захватили его. Он считал, что уже близок к обетованной цели этой философии — видению Бога — когда во время уединенной прогулки недалеко от морского берега почтенный пожилой христианин приятной наружности, обладавший скромным достоинством, завел с ним разговор, изменивший всю его жизнь. Незнакомый друг пошатнул его веру в человеческую мудрость как таковую и указал ему на писания еврейских пророков, которые были древнее, чем философы, и видели и говорили истину не как резонеры, но как свидетели. Более того, они предсказали пришествие Христа, и их пророчества исполнились в Его жизни и деяниях. Старик ушел. Иустин больше не встречался с ним, но последовал его совету и вскоре нашел в пророках Ветхого Завета, богодухновенных и подтвержденных Евангелием, истинную и непогрешимую философию, покоящуюся на прочных основаниях откровения. Так энтузиаст–платоник стал верующим христианином.
1378
Dial. с. Tryph. Jud.,с. 2–8. Его обращение случилось до восстания Бар–Кохбы, от которого бежал Трифон, когда Иустин встретился с ним. Архиепископ Тренч воспроизвел эту историю в замечательных стихах (Poems,Lond. 1865, p. 1–10).
1379
Этим городом может быть Неаполь Флавиев или, что вероятнее, Ефес, где, согласно Евсевию (IV. 18), происходит разговор с Трифоном. Есть также мнение, что действие происходило в Коринфе или Александрии. Но все это лишь предположения.
Для Татиана, равно как для Феофила Антиохийского и Илария, иудейские пророки стали чем–то вроде моста к христианской вере. Однако мы не должны считать, что обращение произошло на основании только Ветхого Завета, ибо во второй апологии Иустин явно указывает на практическое воздействие христианства как средство обращения. Когда он был еще платоником и слышал обвинения, выдвигаемые против христиан, он восхищался их бесстрашием и стойкостью перед лицом смерти [1380] .
1380
Apol. II. 12, 13.
После обращения Иустин искал общества христиан и получил от них наставления в евангельской истории и учении. Он полностью посвятил себя распространению и защите христианской веры. Он был странствующим благовестником или обучающим миссионером, без постоянного места жительства и должности в церкви [1381] . У нас нет сведений о его рукоположении; насколько мы знаем, он был проповедником–мирянином, выполнявшим поручение Святого Духа; однако он совершил для блага церкви гораздо больше, чем любой известный нам епископ или пресвитер той эпохи. «Всякий, — говорит он, — кто может проповедовать истину и не проповедует ее, навлекает на себя Божий суд». Подобно Павлу, он считал себя должником всего человечества, иудеев и язычников, обязанным показать им путь к спасению. И, подобно Аристиду, Афинагору, Тертуллиану, Ираклу, Григорию Чудотворцу, он оставался облаченным в плащ философа [1382] , готовым беседовать о высочайших материях; и когда утром он выходил на прогулку, многие (по его собственному свидетельству) приветствовали его словами: «Здравствуй, философ!» [1383] Он провел какое–то время в Риме, где встретил Маркиона и выступил против него. В Ефесе он пытался обратить иудея Трифона и его друзей в христианскую веру.
1381
Тиллемон и Маран (в издании Migne, col. 114) из его описания крещения (Apol.I. 65) делают вывод, что он крестил сам, а следовательно, был священником. Но Иустин говорит в этом фрагменте от имени всех христиан («Мы, омыв его таким образом» и т.д.), как и во всей своей «Апологии»; кроме того, крещение не было действием, которое совершали только священники, его могли совершать и миряне. Столь же непоследователен вывод, который Маран делает из вопроса префекта к соратникам Иустина (в рассказе о его мученичестве): «Christianos vos ferit Justinus?»
1382
, , pallium,грубый плащ, который носили философы, а позже — монахи (ряса), как знак упорной учебы, непритязательной жизни или того и другого.
1383
, !
Потом он снова трудился в Риме, приехав туда во второй раз. Философ–киник Кресцент, которого Иустин обвинял в невежестве относительно взглядов христиан, обвинил Иустина, и того вместе с шестью другими христианами подвергли бичеванию и обезглавили около 166 г. Глядя в лицо смерти, он свидетельствовал об истине перед трибуналом Рустика, городского префекта, бесстрашно и радостно, как всю свою жизнь. Он отказался принести жертву и собственным примером подтвердил ту стойкость, которой так часто хвалился как характерной особенностью своих верующих братьев. Когда его попросили объяснить тайну Христа, он ответил: «Я слишком мал, чтобы говорить о Нем что–либо великое». Его последние слова были такими: «Мы больше всего хотим пострадать за нашего Господа Иисуса Христа; ибо так мы получаем спасение и радость перед ужасным престолом суда, перед которым однажды престанет весь мир».
Иустин — первый из отцов церкви, кого можно назвать ученым богословом и христианским мыслителем. Должно быть, до обращения он приобрел значительное классическое и философское образование, которое позже помогло ему в защите веры. Он не был гением и великим ученым, но обладал немалым талантом, был очень начитан, и у него была великолепная память. Он выдвинул несколько оригинальных и глубоких идей, например, о Logos spermatikos,и был замечательно либерален в суждениях о благородных язычниках и умеренной части обращенных иудеев. Он жил в те времена, когда вера во Христа была преступлением, наказывавшимся согласно римскому закону против тайных обществ и запрещенных религий. Он обладал мужеством исповедника при жизни и мученика — перед лицом смерти. Невозможно не восхищаться его бесстрашной преданностью делу истины и тем, как он защищал гонимых братьев. Он был если не великим, то (что гораздо лучше) необыкновенно благим и полезным человеком, достойным почетного места в «благородном воинстве мучеников» [1384] .
1384
Я добавлю сюда оценку Прессенсе (Martyrs and Apologists,p. 251): «У истины никогда не было свидетеля более непредвзятого, более смелого, более достойного ненависти безбожного века и одобрения Небес. Широта его сердца и ума не уступали пылу его рвения, и все это основывалось на христианском милосердии. Красноречие Иустина шло из его сердца; от природы он не был одарен редким гением, но опыт, приобретенный еще в юности, просвещенный откровением, стал для него источником многих плодотворных идей и дал церкви наследие мысли, которое, созрев и развившись в Александрии, стало фундаментом великой христианской апологетики. За исключением прекрасного учения о Слове, семя которого присутствует в каждом человеке, в богословских идеях Иустина было мало оригинального. Его толкования тонки и местами наивны; доказательства иногда неудачны, но, когда говорит его сердце, он предстает перед нами во всем своем моральном величии, его искренние благие слова оживают и говорят нам многое. Если бы он остался язычником, он мог бы провести жизнь как эрудированная посредственность. Христианство воспламенило и оплодотворило его гений, и больше всего нам нравится видеть в его произведениях сияние его души».
II. Произведения.Помимо устного свидетельства, Иустин много писал в области апологетики и полемики. Его перо неустанно боролось со всеми врагами христианской истины, иудеями, язычниками и еретиками.
1) Его основные труды — апологетические; до нас дошли две апологии против язычников и «Разговор с иудеем Трифоном». Первая, или «большая» апология (68 глав) адресована императору Антонину Пию (137 — 161) и его приемным сыновьям; вероятно, она написана около 147 г. по P. X., если не раньше. Вторая, или «малая» апология (25 глав) — дополнение к первой, возможно, ее окончание, и относится к тому же правлению (а не к правлению Марка Аврелия) [1385] .
1385
Точно год написания установить невозможно. «Первая апология» адресована «Императору Титу Элию Адриану Антонину, Пию, Августу Цезарю; и Вериссиму, его сыну, философу [то есть Марку Аврелию {усыновленному им}]; и Луцию, философу [?] — родному сыну Цезаря [то есть Цезарю Элию Веру {Коммоду}] и Пия по усыновлению; и священному Сенату — и всему римскому народу» и т.д. Стиль обращения, принятый в курии, нарушен; возможно (как предполагают Моммсен и Фолькмар), обращение добавлено позже, но никто не сомневается в его правильности в целом. Что касается титула «Вериссим», который Марк Аврелий перестал употреблять после своего усыновления Антонином в 138 г., и отсутствия титула «Цезарь», который он принял в 139 г., то раньше критики делали из этого вывод, что апология была написана вскоре после смерти Адриана (137), и Евсевий в своей «Хронике» относит ее к 141 г. Ранняя дата подтверждается тем фактом, что в «Разговоре», написанном послеапологий, восстание Бар–Кохбы (132 — 135) представлено как еще продолжающееся или, по меньшей мере, случившееся совсем недавно ( , ex bello nostra aetate profugus,с. I; см. также гл. 9). Но, с другой стороны, Марк Аврелий не считался соправителем Антонина до 147 г., а, судя по самой книге, Иустин обращается к двум правителям. Более того, Луций Вер родился в 130 г. и на восьмом году жизни не мог считаться «философом»; однако Евсевий читает это место как «сын философа кесаря»; что касается термина , то он использовался в самых разных значениях. Большим весом обладает тот факт, что первая апология была написана после Syntagmaпротив Маркиона, пользовавшегося популярностью в Риме в 139 — 145 г., хотя эта хронология тоже не совсем точна. Иустин говорит, что пишет через 150 лет после рождества Спасителя; если это не просто круглая дата, она помогает установить время написания. По этой причине современные критики выбирают дату 147 — 150 г. (Фолькмар, Баур, фон Энгельгардт, Хорт, Дональдсон, Холланд), или 150 (Липсиус и Ренан), или 160 (Кейм и Обэ). Малая апология была также написана при Антонине Пии (так считают Неандер, Отто, Фолькмар, Хорт, вопреки Евсевию, IV. 15, 18, и прежней точке зрения, согласно которой она относилась к правлению Марка Аврелия); ибо в ней предполагается существование двух правителей, но только одного императора, в то время как после его смерти было два «Августа», или императора. См. хронологию в Volkmar, Die Zeit Just, des M.,в «Theol. Jahrb.», T"ubingen 1855 (Nos. 2, 4); Hort, On the Date of Justin M.,«Journal of Classic and Sacred Philology», June 1856; Donaldson, II. 73 sqq.; Engelhardt, I.c.,71–80; Keim, Rom. и. d. Christenth.,p. 425; Renan, I.c.,p. 367 note; Harnack, Texte und Unters.,etc. I. 172 sq.
Обе эти апологии написаны в защиту христиан и их религии от хулы и гонений язычников. Иустин требует лишь справедливого отношения к своим братьям, которые были осуждены без суда, просто как христиане и подозреваемые в преступлении. Он взывает не к низшим судебным инстанциям и насилию толпы, а к высшему суду, выражая уверенность, что такие мудрые и философски настроенные правители, к каким он обращается, оправдают их после справедливого слушания дела. Он объясняет гонения преследованием со стороны бесов, которые боятся утратить власть и скоро будут низвергнуты.