История христианской Церкви. Том II. Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. ?.)
Шрифт:
Отношения Папия с апостолом Иоанном остаются спорным вопросом. Ириней, древнейший из свидетелей и сам — ученик Поликарпа, называет Папия , (Adv. Haer.V. 33, 4). Очевидно, он имеет в виду здесь апостола Иоанна. Вслед за ним Иероним и более поздние авторы (Максим Исповедник, Андрей Критский и Афанасий Синайский) называют его учеником апостола Иоанна; это мнение с большой ученостью и проницательностью отстаивает доктор Цан (1866) и, независимо от него, доктор Миллиган (John the Presbyter,в «Journal of Sacred Literature» Каупера, Oct. 1867, p. 106 sqq.), повествуя об идентичности «пресвитера Иоанна» и апостола Иоанна; см. также 2 и 3 Иоанна, где автор называет себя . Того же мнения придерживаются Риггенбах (об апостоле Иоанне и пресвитере Иоанне, в «Jahrb"ucher f"ur Deutsche Theologie», 1868, pp. 319–334), Хенгстенберг, Леймбах (также Schaff, History of the Apost. Ch.,1853, p. 421).
С другой стороны, Евсевий (. .III. 39) полагает, что Папий различает апостола Иоанна и так
В любом случае, возможно, что Папий, как и его друг Поликарп, видел и слышал пожилого апостола, еще живого в конце I или начале II века. Поэтому не нужно упрекать Иринея в заблуждении или забывчивости. Более вероятно, что Евсевий неверно понял Папия и придумал несуществующего Иоанна, что внесло столько путаницы в вопрос об авторстве Апокалипсиса.
§170. Послание к Диогнету
Издания
Epistola ad Diognetum, ed. Otto (с латинским переводом, вступлением и критическими примечаниями), ed. II. Lips. 1852.
В лейпцигском издании апостольских отцов церкви, О. v. Gebhardtand Ad. Harnack,I. 216–226; в тюбингенском издании Hefele — Funk,I, pp. 310–333.
W. . Hollenberg: Der Brief an Diognet.Berl. 1853.
. M. Krenkel: Epistola ad Diogn.Lips. 1860.
Английский перевод: в «Journal of S. Lit.» Китто, 1852, и в первом томе «Ante–Nicene Library», Edinb. 1867.
Французские переводы: P. le Gras,Paris 1725; M. de Genoude,1838; A. Kayser,1856.
Критика
Otto: De Ep. ad Diognetum.1852.
A. Kayser: La Lettre a Diogn`ete.1856 (в «Revue de Th'eologie»).
G. J. Snoeck: Specimen theologicum exhibens introductionem in Epistolam ad Diogn.Lugd. Bat. 1861.
Donaldson: A Critical Hist, of Christian Liter.,etc. Lond. 1866, II. 126 sqq. Он склонен предполагать, что Генри Стивенс, первый издатель, подделал послание, но отказался от этой странной гипотезы, к которой позже снова прибег Cotterill в своем Peregrinus Proteus,1879.
Franz Overbeck: Ueber den pseudo–justinischen Brief an Diognet.Basel 1872. Переиздание, с дополнениями, в его Studien zur Geschichte der alten Kirche(Schloss–Chemnitz 1875), p. 1–92. Он представляет послание (как и Дональдсон) как вымысел, созданный в послеконстантиновскую эпоху, но это мнение опровергают Гильгенфельд, Кейм, Липсиус и Драсеке.
Joh. Dr"aseke: Der Brief an D^iognetos.Leipz. 1881 (207 pp.). Против Овербека и Дональдсона. Послание было известно и использовалось Тертуллианом; автор утверждает, что оно, скорее всего, было составлено в Риме христианским гностиком (возможно, Апеллесом). Это маловероятно.
Heinr. Kihn (католик): Der Ursprung des Briefes an Diognet.Freiburg i. B. 1882 (XV, and 168 pages).
Semisch: статья Diognet.в Herzog 2III. 611–615 (и в его Justin der Mart., 1840, vol. I. 172 sqq.); Schaff, в McClintock and Strong, III. 807 sq., и Birks, в Smith and Wace, II. 162–167.
О Послании к Диогнету писали также Neander, Hefele, Credner, M"ohler, Bunsen, Ewald, Dorner, Hilgenfeld, Lechler, Baur, Harnack, Zahn, Funk, Lipsius, Keim (особенно в Rom und das Christhum,460–468).
1. Короткий, но драгоценный документ, называемый Послание к Диогнету, не был известен историкам христианской литературы [1353] , пока Генри Стивене, ученый издатель из Парижа, не опубликовал его на греческом и латинском в 1592 г. за авторством Иустина Мученика [1354] . Он не сообщает об источниках. Единственный кодекс, о котором нам доподлинно известно, — это Страсбургский кодекс XIII века, и даже он (после того как текст был тщательно сверен профессором Кунитцем для издания Отто) был уничтожен случайным пожаром во время осады Страсбурга в 1870 г. [1355] Происхождение документа окутано такой непроницаемой тайной, что некоторые современные исследователи здраво считают его послеконстантиновским вымыслом, подражанием раннехристианскому посланию, но не приходят к единому мнению насчет имени, эпохи и национальности автора.
1353
Даже Евсевий и Иероним не упоминают о нем. Мелер (Patrol., р. 170) ссылается на Фотия, но Фотий говорит об Иустине Мученике, с произведениями которого он был хорошо знаком. См. Hergenr"other, Photius,III. 19 sq.
1354
TO , . Iustini Philosophi et Martyris Ер. ad Diognetum, et Oratio ad Graecos, nunc primum luce et latinitate donatae ab Henrico Stephano. Eiusdem Henr. Stephani annotationibus additum est Io. Iacobi Beuren de quorundam locorum partim interpretatione partim emendatione iudicium. Tatiani, discipuli Iustini, quaedam. Excudebat Henricus Stephanus. Anno MDXCII.Копия Стивенса сохранилась в библиотеке Лейденского университета. Копия Берера утрачена, но, вероятно, она была сделана на основании Страсбургского кодекса, которому соответствуют прочтения, помещенные Стивенсом в приложении, и Силбургом — в примечаниях.
1355
«Epistulae ad Diognetum unum tantummodo exemplar antiquius ad nostram usque pervenit memoriam: codicem dico Ioannis Reuchlini quondam, postea Argentoratensem, qui misero illo incendio die nono ante Calendas Septembres anni MDCCCLXX cum tot aliis libris pretiosis in cineres dilapsus est».Von Gebhardt and Harnack, p. 205. Они утверждают (p. 208), что копии Стивенса и Берера были взяты из Страсбургского кодекса. Отто (Pro/., р. 3) пишет о «tr`es codices, Argentoratensis, apographon Stephani, apographon Beureri».
Однако этот самый загадочный автор II века является в то же время и самым блестящим; хотя имя его остается неизвестным по сей день, он прославлял имя христианина в те времена, когда иудеи и язычники нападали на него и хулили его и он мог защищать это имя, только рискуя собственной жизнью. Автора послания можно причислить к ряду таких «великих неизвестных», как авторы Книги Иова и Послания к евреям, имена которых знает один лишь Бог.
2. Диогнет был ищущим язычником, занимавшим высокое общественное положение и образованным; ему хотелось узнать, каковы происхождение и природа христианской религии, в чем секрет их презрения к миру, их смелости перед лицом смерти, их братской любви и почему так поздно появился этот новый образ жизни, столь сильно отличающийся от греческого многобожия и иудейского суеверия. Философ–стоик с таким именем обучал молодого Марка Аврелия (ок. 133 г.) живописи и композиции, наставлял его аттической простоте жизни и «всему, что относится к греческой дисциплине». Возможно, он учил его также презрению к христианам–мученикам, объясняя их героическую отвагу чистым упрямством. Вполне вероятно, что наш Диогнет — наставник императора, ибо ему особенно хотелось узнать, что позволяло христианам «презирать мир и легко принимать смерть» (см. Ер. ad Diog.,с. 1, а также Марка Аврелия, M'edit.,IX. 3, его единственное упоминание о христианстве, цитируется здесь на с. 229) [1356]
1356
Марк Аврелий с благодарностью вспоминает своего учителя Диогнета, M'edit.,I. 6. Имя Диогнет не было редким; но в нашем послании это человек выдающегося общественного положения, на что указывает слово , «почтенный». Отто и Эвальд считают, что это одно лицо. Кейм и Драсеке (р. 141) допускают, что наш Диогнет был придворным, но относят его к более позднему периоду.
3. Послание, нами рассматриваемое, представляет собой ответ на вопросы благородного язычника. Это краткое, но мастерское оправдание христианского образа жизни и учения на основании реального опыта. Очевидно, автор его был талантливым человеком с тонким вкусом и классическим образованием. Для него характерны живой энтузиазм в отношении к вере, богатство мысли и изящество стиля, и в целом это — один из прекраснейших памятников христианской древности, непревзойденный и не сопоставимый с простоватыми произведениями апостольских отцов церкви [1357] .
1357
Эвальд (Geschichte des Volkes Israel,Bd. VII, p. 150) ставит его на первое место среди всех раннехристианских посланий, не вошедших в НЗ; он говорит, что в этом послании в совершенстве сочетаются «полнота и искусность греческого красноречия с чистейшей любовью к истине, а непринужденность и благородство выражения — с возвышающей серьезностью христианина». Бунсен пишет: «Бесспорно, что, после Писания, это замечательнейший памятник здравого христианского чувства, благородной отваги и человеческого красноречия». Семиш (в «Герцоге») называет его «ein Kleinod des christl. Alterthums, welchem in Geist und Fassung kaum ein zweites Schriftwerk der nachapostolischen Zeit gleichsteht».Кейм (Rom und das Christenthum,p. 463 sq.) называет его «das lieblichste, ja ein fast zauberhaftes Wort des zweiten Jahrhunderts»и красноречиво восхваляет «die reine, klassische Sprache, den sch"onen, korrekten Satzbau, die rhetorische Frische, die schlagenden Antithesen, den geistreichen Ausdruck, die logische Abrundung… die unmittelbare, liebeswarme, begeisterte, wenn schon mit Bildung durchs"attigte Fr"ommigkeit».