История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума

Черепица Валерий Николаевич

В Ковель Розенбаум прибыл в конце сентября, и здесь, как это часто бывало с ним, он совершенно случайно встретился с паровозным машинистом Янчевским, некогда еще в царское время сотрудничавшего с охранкой в качестве агента полковника Ожеде-Ранкура, начальника Киевского железнодорожного жандармского отделения. Полагая, что такая встреча на новом месте может быть не бесполезной, импрессарио (а именно так он представился Янчевскому), пригласил старого знакомого выпить по рюмке у него в номере. Выпили. Стали говорить «за жизнь» (оба владели одесским жаргоном), в ходе чего Розенбаум спросил у Янчевского, состоит ли он сейчас на услугах в политполиции. На что последний ответил, что сейчас он ездит машинистом на пассажирских поездах на участках Ковель — Брест, Ковель — Здолбуново и Ковель — Владимир — Волынский, но политическим сыском не занят, так как не имеет знакомств в среде членов польской политполиции, хотя брожение умов и просоветские настроения он не раз замечал среди рабочих-железнодорожников.

Получив от него такой ответ, Розенбаум

решил действовать с Янчевским в открытую и заявил, что лично он работает в политразведке, и что ему удалось во многих городах напасть на след организации «Свободный Рабочий», рассказав при этом о коммунистической направленности ее деятельности. Делая упор на последнее, Розенбаум был уверен, что как человек, прошедший школу Оже-де-Ронкура, Янчевский не откажется от сотрудничества с ним, тем более если предложить ему сразу на карманные расходы 100 злотых. Сделав такое предложение машинисту о совместной работе, он тотчас же получил его согласие, тем более, как заявил последний, что его паровоз уже четвертый день находится в ремонте и ранее чем через две недели он вряд ли из Ковеля куда-то выедет, так как обязан находиться при ремонтируемой машине. Для встреч в театре и свободного туда доступа он выдал машинисту контрамарку на все спектакли на две особы. Приблизительно через 2–3 дня от Янчевского поступила первая информация: среди ковельских железнодорожников есть организация «Свободный Рабочий», имеющая комитет в составе: машинист Иосиф Дворановский — председатель; Роман Ремишевский, Григорий Глинский и Станислав Тыць — члены. Эти сведения Янчевский получил от своего коллеги Дво-рановского, причем последний и его записал кандидатом в члены данной организации. Удалось также узнать, что в организации пока около 40 человек. При этом Янчевский подал Розенбауму их список. Чуть позже он же сообщил о наличии в Ковеле такой же организации в 25 человек среди местных ремесленников, а еще через день, что на вагонном заводе в Скаржиско в ячейке «Свободного Рабочего» числится 120 членов, а на заводе летательных аппаратов в Дэмблине Яна Фрузинского (в царское время Ивангород) существует не меньшая по числу членов ячейка. В завершение этой встречи Розенбаум попросил у Янчевского две его фотографии, необходимые ему для ходатайства перед генералом Розвадовским о зачислении машиниста в число штатных агентов политполиции.

18 ноября 1923 года по вызову генерала Розвадовского Розенбаум находился в Варшаве. Здесь он доложил шефу госполиции о сделанном в Ковеле и дал письменную характеристику Янчевскому, после чего получил согласие генерала на зачисление последнего агентом политполиции с постоянным окладом (300 злотых в месяц) и с оставлением его в занимаемой должности на железной дороге. Далее Розвадовский сообщил о своем распоряжении начать аресты в Пинске, Слониме, Августове, а также поинтересовался мнением Розенбаума на сей счет в отношении о Гродно и Чарной Веси. На что тот ответил, что считает там свою работу законченной, о чем не раз уже сообщал господину генералу. «В таком случае, — продолжил генерал, — я дам распоряжение о начале арестов и здесь». В конце встречи Розенбаум получил от шефа приказ о перенесении своей деятельности в центральную Польшу, а также решение о вознаграждении агента в размере двух тысяч злотых. Получив в кассе деньги, а в отделе личного состава приказ о зачислении в агенты Янчевского, Розенбаум направился в гостиницу «Бристоль», где встретил полковника Корвин-Пиотровского. Тот находился в Варшаве уже несколько дней, а потому имел возможность утверждать, что генерал очень ценит Розенбаума, и не исключено, что в начале нового года сам он будет переведен в Варшаву на должность заместителя шефа госполиции. Приятные для обоих новости как всегда отметили в ресторане. На следующий день Розенбаум выехал в Луцк. Здесь ничего в политическом плане сделано не было, если не считать встречи с приехавшим сюда в поездку машинистом Янчевским и передачи ему приказа о назначении его штатным агентом. Тогда же Янчевский передал ему список из 30 рабочих — членов ячейки «Свободного Рабочего» на Ковельской лесопилке во главе с их председателем рабочим Шишковичем.

В конце ноября Розенбаум прибыл в Ровно — последний город по его работе с труппой Л.П.Зелинского. Вращаясь среди театральной публики, он установил в городе не только наличие прокоммунистических настроений среди его еврейского населения, но и достаточно сильные сепаратистские тенденции среди местных украинцев. Главными идейными вдохновителями этих течений соответственно были: председатель Еврейского благотворительного общества Мойша Ниселевич и руководитель городского любительского украинского драматического кружка Алексей Герасименко. Об этом было заявлено в местную политполицию полковнику Дзевановскому, а также занесено в рапорты Розвадовскому и Корвин-Пиотровскому.

В конце декабря 1923 года Розенбаум распрощался с труппой Л.П.Зелинского и выехал в Новогрудок к Корвин-Пиотровскому. От последнего он получил распоряжение срочно переключиться на Вильно, иначе, полагал полковник, там будет уже поздно что-то исправить. В сталицу «крэсов всходних» доверенное лицо госполиции прибыло на второй день нового, 1924, года. С железнодорожного вокзала он сразу же отправился на улицу Киевскую, где только что обосновался переведенный сюда из Бреста Шиманский. Последний поблагодарил Розенбаума за смену его жительства, так как сейчас, кроме зарплаты токаря

жлезнодорожных мастерских, он получает еще и жалованье платного агента. «Жаль только, — сетовал он, — что Вальден и Лясота не с нами, а в главных железнодорожных мастерских в Лапах». Сообщил он также, что имеет постоянную связь с генералом Боханом. Что касается организации «Свободный Рабочий» среди виленских железнодорожников, то она пока спокойно живет и работает под предводительством Ежи (Георгия) Жилинского, между тем как ее филиалы уже кое-где раскрыты. Недавно с помощью агентов из числа машинистов и кондукторов раскрыты ячейки этой организации на станциях Крулевщизна и Зябки вблизи советской границы. Шиманский не преминул похвастаться, что ему и в самом Вильно удалось завязать знакомство с руководителем ячейки рабочих-мебельщиков Веславом Курочицким. Отношение генерала Бохана к этому следующее: не спешить с репрессиями, а только раскрывать в возможно большем масштабе членов этой организации.

На следующий день Розенбаум сам отправился к Бохану. Он показал ему свой открытый лист, а также сообщил подробно о раскрытых им на территории «крэсов» организаций «Свободный Рабочий» в Пинске, Бресте, Слониме, Гродно, Августове и Чарной Веси, о связи их между собой и с Вильно. Потом, дав письменную характеристику на Шиманского, доложил, что на 5 января вызван в Варшаву, к генералу Розвадовскому. Поручений и инструкций Розенбаум от Бохана на получил, на том и расстались. Вечером он встретился с Шиманским, который передал ему письмо в Лодзь к одному из коллег по политическому сыску рабочему фабрики Шайблера Клеменсу Курнатовичу. 4 января Розенбаум выехал в Варшаву.

5 января 1924 года рано утром он встретился в гостинице «Бристоль» с полковником Корвин-Пиотровским и вместе с ним отправился в Управление госполиции, к генералу Розвадовскому. После краткого доклада обоих генерал сообщил Розенбауму, что произведены аресты в Пинске, Бресте, Гродно, Августове и в Чар-ной Веси всех без исключения лиц, о которых он когда-либо доносил. Затем разговор был переведен в плоскость его будущего — политического сыска в центральной Польше, при этом шеф госполиции подвел его к карте Речи Посполитой. Этот момент надолго, если не навсегда, отложился в памяти Розенбаума. Когда генерал водил указкой (а может быть и рукой, нет, определенно, рукой) по карте, ему, как в детстве, представилось, что он находится в окружении Наполеона… Явиться за инструкцией Розенбауму было приказано через день, 7 января, к 11 утра. Оставшуюся часть дня 5 января доверенный полиции провел исключительно «для себя».

Глава IX. «ГАСТРОЛИ» В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ПОЛЬШЕ

6 января 1924 года. Этот день Эдуард Розенбаум полностью посвятил подысканию себе соответствующего ансамбля для гастролей в малоизвестном ему районе Польши. В этом деле ему здорово помогло концертно-театральное бюро Витольда Иодко-Наркевича. Последний, по-видимому, наслышанный о разворотливости Розенбаума, предложил ему устройство гастролей оперно-опереточного ансамбля из числа артистов Большого оперного театра в Варшаве во главе с Грушинским и опереточную труппу из варшавских артистов во главе с Вандой Янковской. Поскольку других вариантов не было, то Розенбаум взялся за работу сразу с двумя коллективами. На сей раз договор на двенадцать гастролей (по 4–6 спектаклей каждого из коллективов был заключен между Розенбаумом и Иодко-Наркевичем в расчете на 12 городов (Лодзь, Кутно, Торунь, Быдгощ, Грудзендз, Тчев, Иновроцлав, Хемно, Влоцлавек, Плоцк, Радом, Кельцы).

Заключив этот договор и набросав черновой маршрут гастролей, Розенбаум на следующий день отправился в Управление госполиции. Генерал принял его немедленно (у него в кабинете уже находился полковник Корвин-Пиотровский), а узнав об оформленном договоре на гастроли, одобрил этот шаг агента вместе с черновым маршрутом, хотя и заметил, что над ним еще надо работать. После этого шеф госполиции перешел к изложению возлагаемого на Розенбаума задания. Задание состояло из двух частей: «1) продолжение дел по линии «Свободного Рабочего» и 2) раскрытие других прокоммунистических организаций». Особое внимание уделялось Центральному промышленному району (Радом, Люблин, Лодзь, Кутно, Быдгощ). Для его выполнения Розенбауму предоставлялось право пригласить для этой деятельности сотрудников по своему усмотрению, хотя о каждом из них он обязан был доносить Розвадовскому. Устанавливались детали связи и информирования друг друга.

Отпуская Розенбаума, Розвадовский приказал ему на завтра явиться к нему в его приемные часы уже с отработанным маршрутом, а Корвин-Пиотровский напомнил вдогонку, что будет ждать его между тремя-четырьмя часами у себя в 92-м номере гостиницы «Бристоль». «Отработав» маршрут с Иодко-Наркевичем, доверенный госполиции в условленное время явился к Корвин-Пиотровскому. Полковник сразу же объявил Розенбауму, что с 1 февраля он вступает в исполнение своей новой должности — заместителя шефа госполиции Польши. Приняв поздравления от Розенбаума, он сразу же перешел к делу: «Эдуард, имей в виду, «Свободный Рабочий» — это не партия, но по степени своего влияния и в количественном отношении она, несомненно, является главной опорой коммунистов в стране. Сам знаешь, главную роль в ней играют евреи, а они имеют связь с Москвой, которая не жалеет средств на пропаганду мировой революции и коммунизма. При возникновении подозрений в отношении прокоммунистически настроенных лиц тоже прошу тебя особенно не церемониться. На террор и пропаганду коммунистов мы ответим тем же».