История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума

Черепица Валерий Николаевич

В дополнение к сказанному Граппом Клеменс Курнатович представил Розенбауму свой рапорт о проведенной за последнее время работе, а также именные списки членов организаций, заподозренных в прокоммунистических настроениях, а также недостающие фотографии на нештатных агентов. В списках, составленных на больших канцелярского формата листах в клеточку, были имена около тысячи человек. После чего Клеменс доложил, что сегодня утром ему удалось поговорить со старшим мастером красильного цеха, председателем комитета «Свободного Рабочего» Левенманом. Из этого разговора он узнал, что вчера их комитет принял большинством голосов решение о присоединении к организации «Чэрвоны Штандар». Тогда же было решено до 3 марта сего числа провести совместное заседание комитетов двух организаций по вопросам избрания нового комитета, объединения имеющихся материальных и денежных средств, а также по определению нового названия объединенной организации.

Ввиду серьезности процессов, протекающих в рабочей среде Лодзи, Розенбаум

потребовал от своих сотрудников во что бы то ни стало постараться попасть на планируемые рабочими заседания и собрания, пообещав со своей стороны немедленно получить на сей счет консультации со стороны госполиции. Прощаясь с агентами, он посоветовал им до этой поры с местными отделами политполиции не общаться и никаких сведений до его возвращения из Варшавы туда не давать.

После ухода Курнатовича и Граппа Розенбаум занялся чтением их рапортов, просмотром списков членов рабочих организаций, а также перечнем имен рабочих-сотрудников по части политического сыска. В последнем помимо Курнатовича и Граппа, значились следующие лица: Эмилиан Анджеевский, Гжегож Возницкий, Даниэль Гольмонт, Тадеуш Домбровский, Даниэль Демо, Ежи Жолкевский, Збигнев Жолнеркевич, Зенон Завадский, Зигфрид Зарем-ба, Ян-Адольф Иваницкий, Зыгмунт Моравский, Анджей Коленда, Болеслав Когут. Вчитываясь в их имена, он пытался представить себе не только их лица (до просмотра уже имеющихся фотографий), но и те возможные открытия в деле, для которого они были призваны. Грапп и Курнатович определенно порадовали его добытой информацией, но она одновременно была и причиной его бессонницы.

Утром невыспавшийся Розенбаум поднялся с твердым решением ехать в Варшаву для личной встречи с Корвин-Пиотровским. Однако прежде чем спешить на вокзал, он решил зайти к шефу воеводского отдела госбезопасности, бывшего одновременно и начальником всей местной полиции, генералу Яну Поплавскому. Войдя в здание отдела, Розенбаум показал дежурному чиновнику свой знак под лацканом визитки и, не называя своей фамилии, попросил доложить генералу о необходимости его срочно принять. Несмотря на то, что в приемной находились несколько человек, генерал принял Розенбаума тотчас же. После предъявления открытого листа генерал предложил ему сесть и сказал, что он знает о миссии доверенного лица в городе Лодзи и готов оказать ему всяческое содействие и помощь. Розенбаум в свою очередь объяснил Яну Поплавскому цель своего визита — это просьба о том, чтобы дать распоряжение местным органам политической и наружной полиции не предпринимать приблизительно до 3 марта никаких ограничительных мер среди рабочих Лодзи в связи с принадлежностью последних к существующим в городе революционным организациям, «так как для этих птичек расставлены силки, в которых они неминуемо окажутся. Малейшие же репрессивные меры спугнут птичек, они разлетятся и будут вновь пакостить и тогда с большим трудом расставленные ловушки обратятся в пустой звук…».

Перейдя от образной обрисовки проблемы к ее конкретному разрешению, Розенбаум рассказал генералу о планируемом объединении существующих в Лодзи организаций. При этом он подчеркнул, что «необходимо сделать все, чтобы это собрание состоялось, так как оно даст нам ключ к раскрытию революционного заговора против правительства не только в нашем городе, но и во всем ЦПР (Центральном Промышленном районе)». В доказательство реальности этих планов он поставил в известность шефа госбезопасности о готовящемся участии в заговоре двух своих сотрудников.

Согласившись с доводами доверенного лица, генерал Поплавский спросил у него о наличии конкретных доказательств существования в городе коммунистического заговора. В ответ на это Розенбаум показал ему все имеющиеся у него именные списки членов лодзинских организаций, а также экземпляр подпольной газеты «Чэрвоны Штандар», отпечатанный на шапирографе. Просмотрев полученные от Розенбаума материалы, генерал с выражением некоторой неловкости на лице признал, что о газете «Чэрвоны Штандар» и организации «Дер Штерн» он впервые слышит.

В это время раздался телефонный звонок, генерал взял трубку и начал разговаривать. Из этого разговора Розенбаум понял, что на связи находится полковник Корвин-Пиотровский, так как генерал ему отвечал: «Да, да, именно сейчас у меня находится господин Ружа…», после чего передал Розенбауму трубку. Последний взял ее и услышал голос Корвин-Пиотровского, который без всякого удивления фактом присутствия агента в кабинете Поплавского спросил: «Когда вы будете в Варшаве?». На что Розенбаум ответил: «Сегодня ночью выезжаю, и завтра буду у вас с докладом». В этой ситуации полковнику, по-видимому, ничего не оставалось делать, как посоветовать доверенному лицу в случае острой необходимости прибегнуть к услугам телефона генерала Поплавс-кого, так как этот аппарат совершенно независим от общей телефонной связи. «Жду завтра в десять часов», — этими словами полковника и закончился незапланированный разговор.

Когда Розенбаум положил телефонную трубку, генерал вышел из-за стола, сел с ним рядом и сказал: «Господин командор, только что я узнал, что вы в полном смысле человек нашего круга, поэтому я всегда готов быть вам полезным. Что же касается ожидаемого 3 марта, то давайте за пару дней до этого встретимся и обговорим все детали операции». Было

уже довольно поздно, когда Розенбаум вышел от генерала, и поэтому он сразу же поспешил в гостиницу, ибо до отъезда в Варшаву ему надо было еще встретиться в условленное время с Курнатовичем и новоиспеченным агентом Яном-Адольфом Иваницким. В отличие от агентов-рабочих Иваницкий являлся чиновником магистрата, хотя и происходил из семьи рабочего-каменотеса. Ему было 28 лет, он имел неоконченное среднее образование (6 классов царской гимназии). По свидетельству Курнатовича, сам он хорошо знал не только Иваницкого, но и его отца, всю жизнь проработавшего в фирме по производству надгробных памятников. Молодой Иваницкий попал в чиновники еще во время немецкой оккупации Польши. Работает в магистратуре шестой год, является горячим польским патриотом, сторонником народно-демократической партии (эндеции). Вместе с тем, как и все чиновники средней руки, он входит в состав профсоюза «Союз рабочих нравственного труда», члены которого — люди самой разной политической ориентации. Некоторые из них (в том числе и Ян Иваницкий) входили в состав организации «Свобода Трудящихся», хотя по своим убеждениям и не имели ничего общего с коммунистами. Более того, по совету и с ведома воеводской политполиции, он еще и подрабатывал частным образом в паре со штатным агентом таковой Евгением Лозинским. Когда же последний перешел на службу в наружную полицию г. Влоцлавека, то Иваницкий, считая свое пребывание в «Свободе Трудящихся» совершенно бесперспективным, также решил уйти из организации и переехать в Гурны Шленск. Но агент Курнатович, почувствовавший в нем родственную душу, не позволил ему это сделать, и привлек к совместной работе в политическом сыске. На встречу с Розенбаумом Иваницкий пришел вместе с Курнатовичем. Тот представил импрессарио нового сотрудника, который принес с собой результат своей недавней работы список рабочих и служащих магистрата, принадлежащих к «Чэрвоному Штандару» и «Свободе Трудящихся».

Иваницкий подтвердил все сказанное о нем Курнатовичем, выразив при этом желание стать штатным агентом политполиции. Что касается организации «Свобода Трудящихся», то он показал, что в ней насчитывается около 300 человек. Председателем коми — тета этой организации является Борух-Иосель Берг — главный бухгалтер фабрики мануфактуры «Блават Зажевский» в Лодзи, а заместителем — магистратский служащий (лавник) Арон Бендер. Последнему, по словам Иваницкого, выгоднее быть с ним в хороших отношениях, так как, занимаясь в секретариате магистрата благотворительной помощью для безработных, он контролировал в этом направлении финансовую деятельность упомянутого лавника. Именно от него Иваницкий и узнал, что лодзинские организации «Чэр-воны Штандар» и «Свобода Трудящихся» стоят на пути объединения в единую организацию, но этому противится рабочий комитет организации «Дер Штерн». В этой связи руководитель «Свободы Трудящихся» Берг намерен вступить в переговоры с председателем комитета организации «Дер Штерн» Натанзоном. Вслед за этим Иваницкий подал Розенбауму список из 15–20 лиц интеллигентных профессий, желающих войти в члены организации «Свобода Трудящихся». Среди них значились медики-врачи Гольд, Гляуберманн, адвокат Лискер и др.

Новые моменты в информации Иваницкого показались Розенбауму достаточно многообещающими, чтобы поощрить его. Он сразу же вручил ему 100 злотых под расписку и пообещал через несколько дней представить в госполицию его кандидатуру для утверждения в качестве штатного агента.

Встреча Розенбаума с Курнатовичем и Иваницким уже подходила к концу, когда в гостиничный номер вошел Грапп с небольшой, как он выразился, «новостью». «Сегодня я был в редакции газеты «Дэр Лодзинэр Тог», где председатель нашей организации «Дер Штерн» Натанзон предложил мне мандат для участия в объединительном собрании 3 марта. Когда он обратился к рабочим с вопросом о том, поддерживают они мою кандидатуру или нет, то последние в один голос заявили: «Пусть идет нашим делегатом, мы его знаем». После этого к Натанзону зашел председатель организации «Свобода Трудящихся» Борух Берг. О чем они говорили я не слышал, так как оба вышли в соседнее помещение». За эту новую информацию и Граппу импрессарио выдал 100 злотых под расписку. Прощаясь с агентами, он вместе с выдачей заданий предложил каждому из них «на дорожку» по рюмке водки, заявив при этом, что через полтора часа выезжает в Варшаву.

Приехав на следующий день в Варшаву, Розенбаум подробно доложил Корвин-Пиотровскому обо всем, что сделано в Лодзи. Просматривая списки лиц, заподозренных в прокоммунистических настроениях, полковник обратил внимание доверенного лица на то, что 80 % из них были евреями, а остальные — поляками. Вместе с этим, он подчеркнул и такую местную особенность: на фабриках Лодзи одну пятую часть рабочих составляют немецкие рабочие, но ни один из них не принадлежит ни к одной из выявленных организаций. Что касается польских антикоммунистических организаций, то здесь, несомненно, выделяется эндеция во главе с адвокатом Ковальским, близким другом Романа Дмовского — родоначальника этого движения. «Впрочем, эндеция — это вне нашей компетенции», — заявил Корвин-Пиотровский и тут же сообщил, что им получено из Радома от Горжевского весьма ценное донесение, подтверждающее наличие связей между рабочими организациями Радома и Лодзи. Последнее означало, что Розенбауму необходимо срочно быть в Радоме.