История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц
Шрифт:
По всей видимости, одежду приблизительно одинаковой ценности носили по-разному лица с различным социальным статусом.
Кроме этого, для некоторых социальных групп считался характерным, присущим только им, определенный тип одежды. Так, к примеру, КАЛИКА ПЕРЕХОЖАЯ говорит Илье Муромцу: «у меня платье — каличие, у тебя платье — молодецкое». В данном случае имеет место очень интересное явление. Дело в том, что в эпических представлениях целый ряд определений социальных групп лишен гендерных различий. В данном случае КАЛИКА отличает себя от МОЛОДЦА, то есть, по сути дела, от статуса мужчины вообще, растворяя свой личный статус в определении социальной группы. В то же время богатырь называет калику «добрым молодцем», особенно после того, как обменялся с ним одеждой, перед тем как убить Идолище и т. д.
По всей видимости, одежда в эпических представлениях отражает социальный статус. Кроме «Калики перехожей», в эпосе есть еще несколько наименований социальных групп, обозначенных по тому же принципу: «Голь кабацкая», «Холопина незнаема», «Подпорина Кабацкая», «Кутыра боерьская», «Базыка новодревняя», «Деревенщина-Засельщина», «Скоморошина удалая», «Слуга верная», «Дружина хоробрая», «Поленица удалая».
Несмотря на это, не стоит преувеличивать значение одежды в социальном плане, поскольку родовитость и поведение, соответствовавшее определенному социальному статусу, как правило, воспринимаются в эпосе отдельно от одежды. Так, к примеру, Илье Муромцу, прикинувшемуся Каликой, подносили чару со словами: «По платью не стоишь и одного гроша, по разговору — стоишь оправить тебя».
Традиция подобного восприятия, по-видимому, сохранялась и позже, в период бытования так называемых «исторических песен».
Героя, который пропил всю одежду и явился на пир, закутавшись в рогожу, тоже воспринимают не по одежде, а по его образу поведения:
«По кресту дородный добрый молодец,И по — поклончикам, дородный добрый молодец».В то же время, плохая одежда понижает социальный статус героя: «Посадить его во место меньшее, так быть ему кусочек поданный, а пить чарочка ожуреная, а посадить его во место большее — так осмеются многи добры людюшки. Посадили его осеред стола». [596]
596
Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. Былины. Т. 1. — Петрозаводск: 1989. — С. 331. Сюжет «О горе-злосчастии и упаве молодце».
Судя по всему, в «эпических» представлениях об обществе (Древней Руси) одежда играла важную роль для характеристики социального положения и определения ее принадлежности к какой-то социальной страте, но гораздо меньшее значение ей придавалось при целостной оценке образа отдельно взятой личности.
Внешний вид героев эпоса в значительной мере воспринимается как отражение присущего им духовного образа, часто харизматического (Вольга) и даже сакрального (Микула), который раскрывается через красоту их поведения, которая положительно воспринимаемой красотой внешнего облика только подчеркивается.
Точно также эпос преподносит и образ врага — одежда в подобных случаях описывается крайне редко, но зато ярко показана неприглядность внешнего вида, переходящая в чудовищные черты их обличья (Тугарин Змеевич, Змей Горыныч, Идолищо). Эта особенность наружности образа антигероя (голова — что лохалище, глаза — как пивные чаши, нос — с локоть), всего лишь подчеркивает его безобразное поведение (уродство внутреннее совпадает с уродством внешним).
Так, в былине «Сорок калик» княгиня, оговорившая одного из «калик», лежит в «гноище», в «сраму» и приобретает пристойный вид только после того, как признается и раскаивается в содеянном.
Таким образом, можно говорить о том, что внешность вообще и одежда в частности являются всего лишь частью, отражением духовного облика эпического образа героя, главенствующую роль в котором играет стереотип восприятия общественно значимого поведения.
Очевидно, подразумевается возможность присутствия в каждой из названных категорий социального статуса как женщин, так и мужчин.
По всей видимости, данные социальные группы различались создателями героического эпоса по одежде, которая могла зачастую скрывать прическу:
Одевает он шапочку в пятьсот рублей,Ушиста, пушиста, завесиста,Чтобы впереди не было видно лица белого,Чтобы сзади не было видно кудерь желтых. [597]Это показывает социальную роль внешнего вида, и в частности прически, по которой в первую очередь в былинах и изображается половая принадлежность («женский волос долог, ум короток есть»).
Как правило, исследователи отмечают, что «в обычное время на улице и мужчины, и женщины бывали в головных уборах. Но мужчина должен был «ломать шапку» в знак почтения перед встречными более высокого социального положения». [598] Однако, по-видимому, это не совсем верно. Скорее всего, мужчина снимал шапку, чтобы показать прическу (демонстрируя длину волос), то есть визуально заявить о своей половой принадлежности и соответственно, о статусе, подразумевающем уважение и требующем ответного приветствия.
597
Астахова А. М. Былины Севера. Т. 2. — С. 428.
598
Древняя одежда народов Восточной Европы (материалы к историко-этнографическому атласу). — М.: Наука, 1986. — 272 с.; С. 61.
В связи с этим появляется вопрос о том, как же показан в целом образ (идеал) мужчины и женщины в былинах? Какова норма образа героя былины?
3.1.3 Эстетический образ женщины
Эпический образ (идеал) мужчины и женщины можно рассмотреть в двух аспектах:
1) Образ эстетический.
2) Образ социальный.
Возвышенное, почти идеальное изображение женщины можно обнаружить в эпическом штампе просьбы князя Владимира найти ему жену. Идеал для князя и для богатырей не является тождественным. Невеста князя Владимира — образец красоты, та женщина, которая фактически представляет государство, которую богатыри обязаны «называть княгиней — матушкой», «государыней» и т. п. Требования к невесте у Князя достаточно умеренные:
Как статным была статна, да полна возрастом,как лицом она была да аки белой снег,а глаза-ти у нее да ясна сокола,а как брови у нее да черна соболя,как ресничи у нее штоба сиза бобра,как походоцька у ней была упавная,кабы речь-поговоря тихо-смирная. [599]Встречается и несколько иной вариант:
По полу идет — не тряхнется,цветное платье не ворохнется,сквозь рубашку у нее тело видется,из кости в кость мозг переливаится,как скачен жемчуг перекатаится. [600]599
Свод русского фольклора. № 21.
600
Свод русского фольклора. № 118.
Вместе с тем по количеству «невест» требования у эпического князя Владимира ограничены не были. Нередко богатыри «похваляются» в качестве подвига привезти ему на пир «Лебедь белую, не ранену не кровавлену», то есть, фактически — «лебедь белую», что совпадает с традиционным обозначением девушки на выданьи:
У нас нет молодцов, удалых Суздальцев,У нас нет девиц — белых лебедей;У нас молодцы приженилися,У нас девицы за муж выданы. [601]601
Песни собранные П. В. Киреевским. — М.: 1861. — С. 10.