История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц
Шрифт:
Эпическая личность определяет свое место в социуме в соответствии со сложной нелинейной пространственно-временной системой координат. В первую очередь имеет место горизонтальное определение «своих» и «чужих»:
1) Мужчина.
2) Женщина.
3) Некто (чью принадлежность к мужскому или женскому полу по визуальным и аудиальным признакам определить нельзя — «калика», «поленица» и т. п. могут оказаться с одинаковой вероятностью как мужчиной, так и женщиной).
575
Григорьев А. Д. Архангельские былины и исторические песни. Т. 2. — СПб.: 2003. — С. 197.
576
См. также: сборник Кирши Данилова:
А от духу татарсковаНе можно крещеным нам живым быть.Можно выделить несколько вертикалей (от низшего звена к высшему) соотнесения человека и общества:
1) Отец, Мать, (семья);
2) Род («коея деревни» [577] );
3) Племя («коего города, коея орды»);
4) Союз племен (киевский, «коея земли»); «Земля», по всей видимости, в ее узком понимании, территория, на которой действует (признается) власть киевского князя). В данном случае уместно вспомнить статью о своде в Русской Правде: «А из своего города в чужую землю свода нет». То есть «чужая» земля — любой другой город, пусть даже и русский;
577
Дьяконов М. Очерки истории общественного и государственного строя Дрвней Руси. — 2-е Изд. — СПб.: Право, 1906. — С. 175.:
«В Полоцком статуте родственники назывались вервными братьями… В нашем старом языке кровный родственник также назывался термином «ужик крове», от «уже» — веревка. Вероятнее догадка, что вервь обозначает связь родства».
5) Союз союзов племен (принадлежность к «Земле святорусской» (в которую может входить «Царьград»), либо «неверной», «Земля» в ее широком понимании, то есть, земля на которой действует «вера» (закон)).
1) «Малый»;
2) «Средний»;
3) «Старой».
1) Профессия (род занятий);
2) Сословие (Князья, бояре, гости, крестьяне).
IV. Вертикаль «знатности»:
1) Отецкий (сын, дочь);
2) Боярин;
3) Князь.
1) Паробок;
2) Слуга (княжеский «чиновник»);
3) Свободный (муж — совершеннолетний, женатый);
4) Господин (боярин, отец).
5) Князь, (светский) или духовный — Владыка Черниговский.
1) Церковь и иконы (приход) — локальный престиж;
2) Собор (паства) — престиж в рамках области (княжества);
3) Иерусалим (конфессия) — престиж во всей Русской Земле.
Каждый человек в соответствии с подобной системой координат мог осознавать себя в разной степени «своим» и «чужим» по отношению к представленным категориям социального соответствия.
В максимальной степени «своими» в эпическом (древнерусском) социуме являются князь Владимир и Владыка Черниговский, которые имеют, в силу своих функций, отношение к каждому жителю киевской (эпической) земли. Соответственно, по отношению к ним проявляют толерантность (терпимость, несмотря на проявления недовольства) почти все представители эпического Древнерусского общества.
Толерантность (комплекс вопросов, связанных с общественным восприятием той или иной личности как желательного (терпимого) либо нежелательного элемента повседневной жизни) в социальной практике Древней Руси проявляется, прежде всего, в двух аспектах:
• Взаимодействие социальных страт в Древнерусском обществе.
• Взаимодействие этнических компонентов Древнерусского общества.
Важнейшим аспектом толерантности социальных страт в Древней Руси являются взаимоотношения между властью и оппозицией. Они представлены обычно в двух ипостасях:
1) отношения между князем и членами его дружины;
2) отношения между старшими членами дружины и младшими.
В состав дружины входят выходцы фактически из всех слоев общества, поэтому такие отношения показывают повышение и понижение значимости социальных ролей в жизни общества (влияния представителей различных групп на ситуацию).
Алгоритм толерантности, таким образом, весьма прост — для достижения толерантного отношения к себе субъекту необходимо войти в наибольшее количество «точек соприкосновения» с обществом для образования устойчивых социальных связей. Вместе с тем он сложен, поскольку образование данных (прочных) связей невозможно без наличия соответствующего происхождения, принятия на себя определенных обязательств и участия в характерных для русского общества ритуалах.
Можно отметить характерный пример несовместимости по конфессиональному признаку ряда обычаев народов стран Востока и «Русского» народа:
В соответствии с традицией, многие ритуалы, присущие русскому населению, требуют употребления хмельных напитков (свадьба, похороны, любые праздники), и отказ в их употреблении влечет за собой, по меньшей мере, недоверие. [578]
В соответствии с эпической традицией, любой намек на дань, увечье, обрезание, будет расцениваться русским населением в качестве ритуала порчи, направленного на превращение в неполноценного, младшего, зависимого члена рода. [579]
578
В исторической песне «О Скопине»: «Не пить чару — виновату быть». В некоторых исторических песнях (Кострюк) этот момент комментируется так:
Он не пьет, не кушает,Белу лебедь не рушает,На царя он лихо думает.579
Калугин В. И. Былины. — С. 300. Сравните с былиной о Михайло Петровиче (Козарине):
На родинушках тебе было пошучено,А хотели тебя, Михайлушко, свиньям отдать.Аналогично этому в ПВЛ. в сказании о выборе веры летописец отметил мотивацию княжеского отказа принять ислам: «Но се бысть ему нелюбо: обрезание удов и неяденьи мяс свиных, а о питье отнудь, река: Руси веселие есть пити, не можем без того быти [580] ».
Таким образом, благодаря наличию данных «точек отталкивания», которые являются взаимными, можно констатировать наличие социального напряжения в древнерусском обществе, непосредственно связанного с обрядовой стороной повседневной и религиозной жизни. Вместе с тем имеются и «точки соприкосновения», не связанные с этими сторонами: толерантность, связанная с умением говорить (по-русски), и толерантность, связанная с традиционным уважением «труда» в любой его форме.
580
Повесть временных лет. Ч. 1. — М.; Л.: 1950. — С. 60.
Остальные формы толерантности существуют в Социуме на грани компромисса — толерантность по происхождению, брачным договоренностям (родство по крови) и по причастию.
Вследствие данного обстоятельства можно констатировать существование в эпической социальной практике Древней Руси IX–XIII вв. предпочтительно позитивного образа героев стран Запада и многовариантного, с долей недоверия — образа героев стран Востока.
Представленное положение отражает ситуацию в ее статике, в том окончательном (вневременном) виде, который дошел до нас в составе эпической традиции.