История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц
Шрифт:
Таким образом, в русских былинах «смысл жизни» и «социальная роль» имеют для героя тождественное значение. Смысл жизни — достичь социальной роли, соответствующей потребностям героя. Смерть, судя по всему, не считается необратимой — Михаил Потык «оживляет» свою жену Марью Лебедь Белую; «воскресает» и увеличивается в числе вражья сила (в былине о Камском побоище).
Сколько-нибудь серьезного значения погребения также не заметно. [760] Указывается лишь на его необходимость. Жестоко наказывается кощунство над костями умерших и над предсказаниями (Васька Буслаев и «кось (череп) человеческая», в былине о поездке Васьки Буслаева в Иерусалим). [761] Вместе с тем имеются определенные, по всей вероятности, сакральные представления о вредоносности мертвого тела: так, в частности, Добрыня Никитич кладет тело «еретницы» — Маринки на «огни палящие» с помощью «попов киевских».
760
Свод русского фольклора. № 187.:
Русска голова — погрести тя надо,А погана голова — да проклясти надо.761
Этому суеверию при желании можно найти аналогии в летописных источниках. Так, например, князь Олег, также как и Васька Буслаев, не веровавший «ни в сон, ни в чох»: «посмеяся рече:» «От сего ли лба смьрть было взяти мне?» И въступи ногою на лобъ, и выникнувше змиа изо лба, и уклюну в ногу, и с того разболеся и умре».
Кроме того попы упоминаются иногда (не обязательный элемент) в тех сюжетных ситуациях, когда необходимо окрестить невесту богатыря, совершить свадебный обряд.
Таким образом, единственное место, обладающее сакральным значением, которое сумели занять представители нарождавшейся церкви, связано с погребением тела и защитой (оберегом) от вредоносных сил, фиксации договора [762] (брак скреплялся при обоюдном согласии «ерлыками скорописчатыми [763] »).
762
В былине о Михаиле Потыке:
Писали они ерлуки скорописчаты,Что если кто первым помрет,Второму за ним живому в землю идти.763
Иногда в таких случаях говорится:
У них была заповедь положена,Кто из них первым помрет,Второму за ним живому в землю идти.Вместе с тем, следует отметить единственную личность, имеющую сан и, несмотря на это, получающую в эпосе уважение — Владыку Черниговского. Но и он обращает на себя внимание сказителей не в своей социальной роли священнослужителя и пастыря церковной общины, а при совершении сделки — заклада, в которой принял участие на стороне богатыря, [764] исполняя роль своеобразного талисмана. Всякий раз, когда его фигура появляется в былине, это происходит при процедуре оформления сделки-спора, при которой князь заведомо не желает исполнять свои обязательства.
764
Сюжет былины о Дюке, сюжет об Иване-Гостином Сыне.
Таким образом, можно констатировать, что в эпической социальной практике представители церкви заняли нишу «оберега» при совершении разного рода сделок (то есть, фактически, нотариального удостоверения договоров). В этой связи становится понятным восприятие речей монахов и других священников как имеющих силу сакрального удостоверения божьим словом. [765]
Создается парадоксальная ситуация: православные священнослужители в эпосе исполняют функции, практически никак не связанные с исполнением культа, они являются всего лишь необязательным приложением к церкви.
765
См. также: Романов Б. А. Люди и нравы Древней Руси. — М.: 1990.
Н. М. Гальковский по этому поводу отмечает следующее:
«Следует думать, что активные выступления язычества были ничтожны. Главные причины этого мы видим в том, что русское язычество не имело строго выработанного ритуала и, вместе с тем, не имело жрецов. Старший в семье был в то же время жрецом [766] ».
При этом все, что касается культовых моментов в эпосе, можно разделить на три части: Молитвы («доходные богу»), как правило, связываются с деятельностью богатырей. Ритуалы — почестные пиры, свадьбы, поклонение иконам и т. д. происходят в присутствии Князя Владимира. Обряды, имеющие подчеркнуто сверхъестественное значение, — «ворожба» и «исцеление» — происходят обычно в присутствии «Волхвов» и «Калик».
766
Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. — Т. 1. 1916. — С. 131.
«Волхвы» и «Калики» предстают в былинах как две стороны одной медали соответственно «ворожбе» и «исцелению». С одной стороны, «Калики» помогают Илье Муромцу встать на ноги и обрести силы (исцеление), с другой — они готовят гроб Святогору (ворожба). Встреча с «каликами», таким образом, опасна для богатыря настолько же, насколько и встреча с «Волхвами [767] ». Их можно считать «дурными вестниками», предвестниками несчастий, то есть, выражаясь иначе, они «накликивают беду» (ворожат [768] ). Калики зачастую выступают в роли предвестников нашествий на «Русь», сообщают о появлении в «Царьграде» и Киеве «поганого Идолища».
767
Этому есть аналогия с запрещением Илье Муромцу биться с Волхом (Вольгой Святославичем) — Свод русского Фольклора. — С. 345–346.
768
По всей видимости, в тех случаях, когда иноки Печерского монастыря предрекали несчастья, то их сакральный образ совпадал с сакральным образом «волхвов» — в соответствии с ворожбой:
«Князь же, страха божия не имея, не положил себе на сердце слов преподобного, а подумал, что лишь пустошные речи — пророчества его, … И рассердился князь, велел связать старцу руки и ноги, повесить камень на шею и бросить в воду».
См также: Печерский патерик // Художественная проза Киевской Руси X–XIII вв. — М.: Худ. Лит, 1957. — 372 с.; С. 193.
В роли «Калик» часто выступают богатыри («волхи да волшебники», как их иногда называет князь Владимир [769] ). Различить две эти категории, столь различные по социальной роли, в былинах можно только по одежде. Одежда калики резко отличается от богатырской и близка, по сути изображаемого (упоминание лаптей, «подковырянных» золотом и т. д.), к описанию атрибутов Микулы Селяниновича. Иногда же Калика напрямую выступает в роли богатыря. [770]
769
Калугин В. Былины. — С. 167.
— А й жо вы, мои до князи-бояра,Сильны русские могучие богатыря,Еще вси волхи бы все волшебники.770
Калугин В. И. Былины. — С. 304.
Относить такое положение дел целиком только к деятельности «калик» переброжих (перехожих) вряд ли возможно, тем более что «калики» — «пилигримы [771] » — это лишь временный социальный статус, связанный с путешествием в «святые места».
Их роль видна в сравнении с Микулой Селяниновичем, который является одновременно и богатырем, и человеком, который имеет отношение к «тяге земной» и «Матери Земле». Связь с матерью-землей является отличительной чертой и калик, которые исцеляли Илью Муромца, подав ему кусок хлеба либо поднеся ему чашу пива, и Волхвов, ради рождения которых «сколыбалась сыра земля». И те и другие, могут оказаться богатырями (Волх Всеславьевич и Калика-богатырь).
771
Калугин В. И. Былины. — С. 430. «Стоит тут старец — Пилигримишша».
Благодаря наличию в образе богатырей черт, которые более подходят священнослужителям (жрецам) (я за вас стою, я за вас молю), война в русском эпосе носит священный характер. Бой для богатырей является одной из форм богослужения, включающего молитву и обряд принесения жертвы особым образом (богатырь убивает врага (фактически — «чудовище», а не человека [772] ) в поединке ножом «чингалищем» после того, как они схватились «тесным боем» (без оружия), желая посмотреть у него «серцо с печенью [773] »).
772
По-видимому, не всех противников оказалось возможным «подогнать» под образ квалифицированного врага. Богатырь осознает свои «смертные» грехи. См. также: Сборник А. Ф. Гильфердинга. — Т. 2. — С. 482.:
Ты бы лучше матушка меня спородилаБелыим горючим камешком….Я не ездил бы далече во чисто поле,Не проливал бы я напрасно крови человечия,Не слезил бы я, Добрыня отцев матерей,Не вдовил бы я, Добрыня молодыих жен,Не сиротились бы да малые детушки…773
Даже в рукопашном поединке без применения оружия (в случае поединка Мстислава и Редеди), врага все равно убивают ножом.
3.2.5 Эпические представления о сакральности поединка
Особое внимание в былинах уделяется процедуре поединка, который, по всей видимости, имел достаточно серьезное сакральное значение.
Эпический поединок в большинстве случаев равнозначен понятию «испытание», поскольку может проходить не только в виде боя (оружием и врукопашную), но и в форме испытания меткости (стрельба из лука), удачливости (игра в шашки-шахматы), хитрости (умения правильно понять задание).
Все вышеназванные испытания связывались со способностями к «волхвованию» (то есть к эпически понимаемой «хитрости»), так, например, зачастую меткость героя зависит не от того, как он выстрелит, и даже не от того, в какую сторону он это сделает, а от «счастьица молодецкого» и способности «заговорить стрелу», в результате чего «Кошерище» (в сюжете об Иване Годиновиче) погибает от собственной стрелы. Часто Илья Муромец, желая послать весть к богатырям с просьбой о помощи, «заговаривает» свою стрелу, чтобы она не убила того, к кому летит, а сделала на его груди «лишь малую сцапинку».