История испанской инквизиции. Том I
Шрифт:
XXXIII. Инквизиторы Картахены в Америке в 1686 году явились еще более заносчивыми. Удобным случаем для этого нового скандала стала распря, возникшая между ними и епископом. Инквизитор дом Франсиско Барсия, отлучив прелата, велел прочесть свой декрет во всех церквах. Епископ ответил и доказал своею манерой обхождения с инквизитором презрение к этому отлучению. Инквизитор (вместе со своими юрисконсультами) приказал арестовать и заключить в секретную тюрьму не только епископа, но и нескольких уважаемых лиц кафедрального собора и города, которые выражались свободно по его адресу. Папа, узнав об этом, приказал 13 февраля 1687 года главному инквизитору дому Диего Сармиенто де Вальядаресу перевести в Мадрид и отставить от должности инквизитора Барсию и его юрисконсультов. Так как приказ не был исполнен, то 15 декабря 1687 года он выпустил новое бреве, содержавшее угрозы. Главный инквизитор прибег тогда к королю и сделал неверный доклад о случившемся, чтобы ни он, ни совет Индий не узнали истины. Он так совершенно извратил и запутал факты, что удлинил и затруднил дело. Папа продолжал настаивать на своем решении и пожелал сам судить это дело. Оно не было еще закончено, когда на первосвященнический престол вступил Климент XI. Новый папа собрал кардиналов и, посоветовавшись с ними, подтвердил декретами от 11 декабря 1703
XXXIV. Около этого времени инквизиторы Валенсии доказали также своим поведением, что они смотрели на свою юрисдикцию как на принадлежащую по праву инквизиторам и независимую от юрисдикции государя. Их меры побудили графа д'Оропеса, вице-короля и наместника, посоветоваться с десятью богословами, которые объявили, что власть святого трибунала светская и, следовательно, зависима от королевской.
XXXV. Упомянутый мною факт доказывает, как был благоразумен и основателен совет, который давали монарху дон Альфонсо де ла Каррера и дон Франсиско Антонио Аларкон — запретить обращение книг, которые открыто исповедовали противоположное учение и которые они отмечали как изобилующие опасными и ошибочными принципами в области юриспруденции. Король, недовольный постоянными жалобами, поступавшими к нему отовсюду против инквизиторов, создал комиссию из двенадцати советников, избранных из государственных советов Кастилии, Арагона, Италии, Индий и из орденов. Она должна была предложить средства, годные для уврачевания таких бедствий. Это собрание сделало доклад 21 мая 1696 года, но правительство не приняло никакого решения, потому что дом Хуан Томас де Рокаберти, главный инквизитор, архиепископ Валенсии, силою интриг добился того, что король обратил свое внимание на другие вещи, и прежнее благое намерение провалилось.
XXXVI. В 1703 и следующих годах возникли новые скандальные разногласия между домом Бальтасаром Мендосой, епископом Сеговии, главным инквизитором, и членами верховного совета вследствие дурного обращения, которое Мендоса заставил испытать дома Фроилана Диаса, духовника Карла II, избранного епископом Авилы. Я дам в другом месте подробности этого дела; здесь же скажу вкратце, что члены совета одержали верх, но лишь благодаря случаю. Совет Кастилии в рапорте королю, поданном в 1704 году, выражался так: «Народы и государства лишили себя своей власти и своей свободы в пользу монархов, которых они избрали и поставили; они хотели дать себе начальников, которые доставили бы им благодеяния мира и правосудия, оберегая от насилий всякого рода». Мне кажется, что если бы было сказано: делегировали свою власть вместо: лишили себя своей власти, выражение было бы более точным.
XXXVII. В 1713 году кардинал Франческо Джудиче, главный инквизитор, запретил читать сочинение дона Мельхиора де Маканаса, королевского прокурора при совете Кастилии. Он, однако, хорошо знал, что этот труд был напечатан по приказу Филиппа V, который одобрил его по прочтении. Король был сначала сильно раздражен принятою инквизитором мерою. Но кардинал, искусный в управлении пружинами интриги то в Риме, то в Париже, добился обхода приказов своего государя: хотя он был вне королевства, он постоянно исправлял обязанности своей должности и посылал своим подчиненным приказы, которые сильно не нравились Филиппу V. Этот государь добился отставки Джудиче только тогда, как кардинал Альберочи стал действовать в Риме и Париже в помощь намерениям своего господина. Отставка произошла в 1716 году. Король назначил на его место дома Хосе Молинеса, члена церковного суда в Риме, который не мог вступить в должность, потому что австрийцы задержали его в плену в Италии. Там он и умер, так что инквизиция оставалась без главы до 1720 года, когда на эту должность был назначен дом Диего д'Асторга. Он покинул ее в том же году, отправившись в Толедо, куда был назначен архиепископом. Его преемником был дом Хуан де Камарго, епископ Памплоны.
XXXVIII. Дон Мельхиор де Маканас продолжал жить в изгнании. Его процесс в инквизиции стал делом нешуточным от множества доносов на разные написанные им труды. Их обращение разрешено теперь в Ученом семинарии, журнале, который публикуют дом Антонио Вальядарес и Сотомайор. Автор в нескольких своих сочинениях восставал против злоупотреблений, совершавшихся римской курией, а также против злоупотреблений привилегиями со стороны духовенства и церковных трибуналов и обращал общественное внимание на пагубные для государства последствия умножения монахов и других духовных корпораций. Квалификаторы в произнесении приговора над его трудами ясно показали, что их вдохновлял дух ненависти и мести. Но достаточно забавно найти в судопроизводстве Маканаса написанную им книгу Критическая защита инквизиции. Инквизиторы называли тон его ироническим, потому что открыли там некоторые вещи, которые не были истинны. Их убеждение нашло подтверждение несколько позже, в другом сочинении Маканаса, озаглавленном Апология защиты, написанной братом Николаем де Хесу Беландо в пользу гражданской истории Испании, несправедливо запрещенной инквизицией. Несмотря на суровость инквизиторов, Фердинанд VI и главный инквизитор дом Мануэль Кинтано Бонифас, архиепископ Фарсала, разрешили Маканасу вернуться в Испанию. Король послал его на Ахенский конгресс в качестве посла.
XXXIX. В 1761 году главный инквизитор Кинтано Бонифас опубликовал, вопреки запрещению Карла III, папское бреве, осуждавшее катехизис Мезангюи. Король наказал его удалением от двора, но потом снова вызвал и поставил во главе инквизиции. Совет Кастилии обратился к королю 30 октября того же года. Он представил Его Величеству (опираясь на несколько примеров) пагубные последствия, которые должна иметь для интересов государства тайная коалиция, образовавшаяся между главным инквизитором, верховным советом, папским нунцием в Мадриде и римской курией. Он говорил, что действие этого опасного соглашения состоит в распространении принципов и учений, благоприятных для антиполитических руководящих правил духовенства и противных системе истинных границ, обеспечивающих государственную власть короля. Он напоминал скандальное покушение цензур против положений, содержащихся в заключении совета Кастилии 1641 года, и прибавлял: «Если верховный суд нации не разуверится в опасности видеть свои предположения под угрозой едкой критики, так мало сообразной с разумом и религией, каким образом простое частное лицо осмелится посвящать свой труд и свои сочинения в защиту прав короны и государя?» Это собрание вызвало королевский указ от 18 января 1762 года, согласно которому ни одно бреве и ни одна булла не могли впредь быть приведены в исполнение без предварительного согласия короля. Главному инквизитору было запрещено опубликовывать какое-либо постановление об очистке или запрещении книг до доклада Его Величеству, а также арестовывать труд католического автора, не выслушав его, согласно постановлению буллы Бенедикта XIV от 6 июля 1753 года. Надо согласиться, что инквизиция причинила бы меньше зла испанской нации, если бы распоряжения этой буллы верно соблюдались. Я был свидетелем многих нарушений этого закона в 1789 и последующих годах и видел в эту эпоху запрещение разных трудов католических авторов, причем не были выслушаны ни они сами, ни их защитники.
XL. В 1768 году инквизиторы тщетно пытались завладеть процессами по делу о многоженстве. Карл III приказал, чтобы, за исключением случаев, когда виновные считали многоженство дозволительным, расследование этих дел производилось обыкновенными светскими судами. Он выражал желание, чтобы инквизиторы «ограничились наказанием ереси и отступничества, а особенно чтобы ни один из его подданных не подвергался позору ареста, если он ранее не сознался в совершении преступления». Совет инквизиции объявил королю 28 февраля 1771 года, что одно только обстоятельство вторичной женитьбы при жизни первой жены заставляет подозревать совершивших это в том, что они впали в заблуждение в вере по вопросу о браке. Вследствие этого инквизиторы берутся за расследование этого мнимого проступка, обязывая обвиняемых уничтожить подозрение в ереси, происшедшее от простого факта многоженства.
XLI. В 1781 году главный инквизитор приказал, чтобы все исповедальни монастырских церквей были расположены на виду у верующих, находящихся в церкви. Провинциальные инквизиторы велели исполнить этот приказ, не сносясь с архиепископами и епископами епархий. Эти прелаты сильно обиделись на такое пренебрежительное обращение, но скрыли свое недовольство, чтобы не смущать общественного спокойствия. Инквизиторы Гранады в 1797 году позволили себе еще большую дерзость: они велели перенести на другое место исповедальню в женском монастыре Св. Павлы, состоявшем под непосредственным управлением архиепископа. Церковный администратор епархии принес жалобу королю. Министром юстиции был тогда дом Гаспар Мельхиор де Ховельянос. Этот министр был образован, сведущ в серьезной литературе и хорошо знаком с истинными принципами гражданской и канонической юриспруденции. Он решил использовать это происшествие и обратился к главному инквизитору, архиепископу Бургоса, к епископам Уэски, Туи, Пласенсии, Осмы, Авилы и к дому Хосе Эспиге, раздавателю милостыни при короле. Он пригласил их предложить ему, «что они считали бы годным для прекращения злоупотреблений, совершающихся в святом трибунале, и для искоренения ложных принципов из трудов, на которые опираются эти меры». Архиепископ Бургоса (как и следовало ожидать) прислал замечания, благоприятные для трибунала; другие доставили замечания противоположного характера. Ответ, данный 10 марта 1798 года домом Антонио Тавирой, тогда епископом Осмы, а затем Саламанки, был образчиком учености и хорошего вкуса и обнаруживал величайшее уважение к истине. Эта благоразумная попытка не имела удовлетворительного результата. Ховельянос покинул министерство прежде, чем Карл IV что-нибудь решил. Его преемник имел другие виды, а на Ховельяноса донесли как на подозреваемого в заблуждениях относительно веры.
Статья третья
ДОЛЖНОСТНЫЕ ЛИЦА, ПОДВЕРГШИЕСЯ ПРЕСЛЕДОВАНИЮ
Вышеприведенное хронологическое изложение распрей, возникших по делу о подсудности между инквизицией и светскими судами, достаточно доказывает постоянное посягательство инквизиторов на расширение влияния и прерогатив против воли государя и вопреки государственным законам и королевским указам. Для дополнения картины, предлагаемой мною читателям, я присоединю список самых известных должностных лиц, которые стали жертвами анафем святого трибунала или как подозреваемые в ереси, или как противившиеся инквизиции и подверглись вследствие этого карам, определенным в папских буллах против врагов трибунала, — даже если они удовольствовались препятствием инквизиторам завладеть процессами, чуждыми вере, и сопротивлением их честолюбию, высокомерию и желанию распространить ужас для установления повсюду их власти. Я буду следовать алфавитному порядку.
1. Альмодовар (дон Кристобал Хименес де Гонгора, герцог). Он был послом при венском дворе и опубликовал труд под заглавием Колонии европейских наций в заморских странах. Эта книга была вольным переводом труда Рейналя. [1218] Он скрыл свое имя под псевдонимом Эдуард Мало де Луке, представляющим анаграмму [1219] речения el duque de Almodovar (герцог Альмодовар). Он сам представил экземпляры своей книги королю: вопреки этому ходу и принятому им решению устранить некоторые места, на него донесли инквизиции как на подозреваемого в принятии систем неверующих философов. Инквизиторы старались узнать, как герцог выражался в ученом обществе; результат не доставил им достаточно мотивов для обвинения, как это почти всегда бывало в царствование Карла III и Карла IV по отношению к ученым, на которых желали напасть. Вследствие этого секретари, комиссары и нотариусы были очень заняты в это время, но бесполезно, потому что множество процессов оставалось приостановленным после предварительного следствия, за неимением достаточных улик заявленного в доносе преступления.
1218
Гильом Тома Рейналь (Raynal; 1713–1796 гг.) — французский писатель, историк, философ и публицист; был близок к Гельвецию, Гольбаху и другим писателям кануна революции 1789 г. Его главные сочинения: «Философская история колоний и торговли европейцев в обеих Индиях», (напечатано в 1770 г. в шести томах; второе пересмотренное издание вышло в 1780 г., было осуждено парламентом и сожжено рукою палача. Есть старый русский перевод, а также немецкий в одиннадцати томах. Об этом сочинении говорит Льоренте. Оно полно политических и антирелигиозных заявлений), «История английского парламента» (1750 г.) и «История европейских колоний в Северной Африке» (1786 г.). Рейналь посетил Россию и был принят Екатериной II.
1219
Анаграмма — размещение букв одного или нескольких речений с таким расчетом, что получается речение, имеющее другой смысл, чем первоначальное. Анаграмма слов «revolution francaise» (французская революция) дает: «un corse la finira» (корсиканец покончит с ней). Этим корсиканцем был Наполеон Бонапарт.