История испанской инквизиции. Том I
Шрифт:
II. Нет никого, кто не был бы поражен важностью этой оценки квалификаторов, так как она подготовляет окончательный приговор. Это соображение должно было бы заставить чувствовать необходимость старательного продолжительного обдумывания оценки и даже приостановки, чтобы разобраться в вопросе, не есть ли обвиняемый глубокий ученый или искусный критик, который, следовательно, говорил, может быть, о догмате после изучения его по чистейшим источникам богословия, которые квалификаторам незнакомы. Однако ничего подобного не замечается. Квалификаторы едва дают себе время на выслушивание быстрого прочтения обстоятельств дела. Они торопятся установить свое мнение — ив этом состоит последний важный акт процедуры, потому что все остальное представляет простую формальность.
Статья тринадцатая
ПРИГОВОР
I. Когда дело достигло этого пункта, его считают оконченным. Призывают тогда епархиального епископа,
II. Затем было предписано провинциальным инквизиторам представлять их мнение в совет до произнесения окончательного приговора. Совет должен был одобрить его, видоизменить или преобразовать и указать решение, которое следует принять. Когда решение доходило до инквизитора И епископа, они устанавливали окончательный приговор от своего имени, согласно акту верховного совета, хотя бы он противоречил индивидуальному судебному решению, вынесенному против обвиняемого.
III. Этот способ судопроизводства вскоре сделал бесполезной службу советчиков, и к ним перестали прибегать. Если некоторые получили впоследствии звания, данные им главным инквизитором, то это было сделано по их ходатайству. Служба была почетной и поручалась только людям чистой крови, как и все другие должности инквизиции. Этим качеством обладали те, кто не происходил ни от евреев, ни от мавров и не имел в своем восходящем родстве ни одного человека, отмеченного инквизицией в качестве подозрительного; точно так же от представителя чистой крови требовалось, чтобы никто из его предков не занимался низкой или ремесленной профессией. Прекратился также обычай обвиняемых обращаться к верховному судье, так как эта мера стала иллюзорной после того, как верховный совет фактически овладел делами и стал диктовать приговоры и единолично ведать ими в высшей инстанции.
IV. Оправдательные приговоры так редки в святом трибунале до царствования Филиппа III, что иногда не встречается ни одного на тысячу или на две тысячи приговоров, потому что малейшее подозрение в полной невинности обвиняемого заставляет квалификаторов объявлять его слегка заподозренным, то есть в меньшей степени. Этого достаточно инквизиторам для присуждения его к более или менее тяжким карам, смотря по обстоятельствам, и к произнесению им отречения от всех видов ереси, в частности от той, подозрение в коей витает над ним. Затем ему дают условное освобождение от церковных наказаний. Если дело происходит в зале трибунала, виновный становится на колени, просит прощения, произносит формулу отречения, подписывает ее и изъявляет свое согласие на самое суровое обращение с ним, если вторично будет привлечен к суду.
V. Большинство приговоров, вынесенных инквизиторами за последние пятьдесят лет, принадлежат к этому разряду. Надо отдать справедливость инквизиторам нашего времени, что, кроме некоторых очень редких случаев, они следовали делающей им честь системе умеренности, прочтя множество сочинений, в которых другие народы мира выразили ужас, внушаемый им первыми веками инквизиции. Хорошо, если бы они имели мужество отбросить с презрением квалификацию легкого подозрения. По поводу ее еще теперь существует не без основания сочиненная поговорка: если в здании инквизиции подойти к солее, выйдешь оттуда если не изжаренным, то опаленным.
VI. Если даже обвиняемый оправдан, ему тем не менее остается неизвестным имя доносчика и свидетеля обвинения. Редко получает он другое публичное удовлетворение, кроме права вернуться к себе домой с удостоверением в оправдании. Слабое возмещение ущерба, нанесенного его чести, личности и имуществу! Оправдание позволяло зложелательству неистовствовать против него и возбуждать сомнение в оправдательном приговоре.
Статья четырнадцатая
ЧТЕНИЕ И ИСПОЛНЕНИЕ СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ
I. Мы видели в узаконениях святого трибунала, какого свойства бывают приговоры, выносимые против обвиняемых, сообразно сущности преступления, в котором их считают виновными, если их присуждают как формальных еретиков или как сильно заподозренных в принятии ереси. Следовательно, я не стану повторять сказанного мною по этому поводу; я только замечу, что в довершение чудовищных безобразий, пятнающих инквизиционное судопроизводство, приговоры сообщаются жертвам, когда уже началось их исполнение. Осужденного отправляют на аутодафе для примирения с Церковью или для выдачи в руки светской власти, нарядив его в санбенито и картонную митру на голове, с дроковой веревкой [620] на шее и со светильником из зеленого воска [621] в руке. При выходе из тюрьмы он получает из рук чиновников все эти знаки бесчестия, и он облечен в них, пока его ведут на аутодафе.
620
Дроковая веревка — см. примеч. 1142.
621
Зеленый воск. Зеленый цвет считается в христианстве обыкновенно цветом надежды. В пятницу вспоминается в христианстве крестная смерть Христа, с которой связана надежда на «спасение» верующих. Поэтому за службами Великой пятницы (на Страстной неделе, перед Пасхой) — за вечерней и утренней — в церкви часто употребляются свечи из зеленого воска. По той же причине такие свечи имели в руках кающиеся, надеющиеся на радость прощения грехов.
II. Когда он туда придет, ему читают приговор, за которым следует или примирение с церковью, или релаксация, то есть выдача его светскому судье, иначе говоря, осуждение на сожжение по королевскому гражданскому закону. Этот ужасный образ действий, противный законности других судов, разуму и естественному праву, иной раз производил страшное действие на несчастных осужденных, которые воображали, что их ведут на эшафот, и которых неожиданность сразу повергала в полное помешательство. Много подобных примеров можно было наблюдать среди заключенных в королевских тюрьмах, когда им объявляли смертный приговор. В 1791 году я был свидетелем скандальной и ужасной сцены, которая наполнила мою душу горечью и заслуживает передачи.
Статья пятнадцатая
ИСТОРИЯ ОДНОГО ФРАНЦУЗА
I. Марселец, о котором я имел уже случай говорить, [622] по имени Мишель Мафр де Рье, с первого допроса упорно утверждал, что воспитан в католической религии и что был тверд в своей вере за пять лет до дня своего ареста; чтение произведений Руссо, Вольтера и других философов убедило его тогда, что есть только одна истинная религия — естественная, а другие — лишь человеческое изобретение; во всех поступках он добросовестно задавался целью достижения истины, и поэтому он готов снова подчиниться католической вере, если кто-либо возьмет на себя труд доказать ее истинность. Магистр Махи, монах ордена милосердия [623] (впоследствии епископ Альмерии), взялся за это дело и несколько раз беседовал с ним. Он сумел ему доказать пользу и до известной степени необходимость откровения; затем он доказал, что в основе религии Моисея и Иисуса Христа лежит откровение и наконец довел его до признания, что он побежден, — «либо потому, что вы правы [говорил он магистру], либо потому, что ваши познания превосходят мои».
622
См. статью четвертую этой главы.
623
Монашеский орден милосердия или искупления был учрежден в Барселоне французом Пьером де Нолаксом. Он подчинялся правилам св. Августина.
II. Такое настроение привело к тому, что во все время процесса марселец обнаруживал расположение к примирению с католической церковью. Единственным условием, которое он ставил для своего возвращения к религиозным принципам, было освобождение и право вернуться домой. Он не только не признавал себя виновным, хотя и оставил христианскую религию для принятия естественной религии, но и думал, что совершает дело, похвальное в очах Творца, следуя указанному ему разумом решению для достижения блаженства в будущей жизни [624] таким образом, как делает это теперь, возвращаясь к прежним принципам религии после того, как сознал, что удалился от верного пути. Наконец, он не может думать, что подвластен инквизиции, которая имеет дело только с теми, кто при отсутствии чистосердечия усвоил ересь из упорства.
624
Блаженство в будущей жизни — составная часть веры в загробную жизнь, которая, в свою очередь, является одним из догматов католической Церкви. В основе этой веры, свойственной в той или иной форме самым различным религиям, лежит представление о бессмертии души.