История немецкого литературного языка IX-XV вв.
Шрифт:
Через час Шмая уже ехал рабочим поездом в Царское Село. Ему не терпелось поскорее добраться к сыну, взглянуть на него. Какова будет эта встреча? Узнает ли Саша отца?
Шмая не мог усидеть на месте и почти всю дорогу стоял у окна, глядя на заснеженные поля, села, здания, проносящиеся перед глазами. В вагоне было полно пассажиров. Много молодых веселых ребят с лыжами и коньками. В другое время Шмая, наверно, поговорил бы с каждым, но сейчас его мысли были заняты совсем другим.
«Жил да был король… — замурлыкал кровельщик слова старинной песни. —
Разве мог простой человек когда-то взять и поехать в Царское Село? На пушечный выстрел туда таких не подпускали. Знают ли об этом молодые безусые ребята с лыжами, которые сейчас так весело смеются?..
Шмая-разбойник неожиданно вспомнил, как он когда-то морочил голову солдаткам в местечке баснями о том, как он попал с царевной Татьяной в Царское Село, во дворец, и как он беседовал с самим царем… Вспомнил и рассмеялся, вызвав удивленные взгляды соседей по вагону.
И вот он уже вылез из поезда и направился по заснеженной дороге к училищу.
Тут уже никого расспрашивать не пришлось. За большим озером на поляне он увидел команду молоденьких безусых курсантов в куцых полушубках и валенках. Держа винтовки наперевес, они браво маршировали, и снег скрипел под их ногами.
Шмая остановился под деревом, густо запорошенным пушистым инеем, и стал искать глазами своего сына среди этих крепких краснощеких ребят.
Но как ты его найдешь, когда все они так похожи один на другого? Давно наш кровельщик не волновался так, как сейчас.
Он долго не отваживался подойти ближе к строю. Но вот он дождался перекура. Курсанты разбежались по плацу, который тут же огласился громкими возгласами, веселым смехом.
Наконец, не выдержав больше этого томительного ожидания, Шмая остановил бойкого сероглазого курсанта. Тот, выслушав его, откозырял и побежал к гурьбе ребят, которые стояли под елями и курили махорку.
Через несколько минут от гурьбы отделился коренастый черноглазый курсант и побежал к ожидавшему его человеку. Не добежав нескольких шагов, он остановился. Лицо его было напряженно, щеки пылали. Так они стояли друг против друга долгую, мучительную минуту, пока парень удивленно и взволнованно воскликнул:
— Папа!
Ком подступил к горлу Шмаи и стал его душить. Если б не постеснялся товарищей сына, наверно, заплакал бы. С трудом сдержав слезы, Шмая бросился к сыну, обхватил его обеими руками и стал целовать:
— Сыночек мой родной… Наконец-то мы встретились! А я уж не думал, что увижу тебя когда-нибудь… Как же ты? Жив-здоров?
Приезду отца курсанта Спивака обрадовалось все училище и его начальник, пожилой полковник, воевавший против Врангеля на Сиваше. То, что Шмая служил в одной с ним дивизии, было особенно приятно полковнику.
Но почему время так быстро бежит? Уже пролетело несколько дней, а они с сыном так и не успели обо всем переговорить. Что ж, видно, придется отложить на лето, когда Саша приедет к нему в гости на Ингулец. Уж там они вдоволь наговорятся?..
Ни на минуту они не оставались одни. Все время их окружала толпа товарищей-курсантов, часто приходил начальник училища, и они с Шмаей долго вспоминали минувшие дни, бои под Перекопом…
За эти короткие дни Шмая успел заметить, что сына очень любят товарищи, а у начальства он на хорошем счету. Учится Сашка отлично, дисциплину знает, чего же еще? Пройдет несколько лет, и он станет настоящим офицером.
Крепко пришлись ему по душе товарищи сына, и он понял, что у него тоже прибавилось друзей. Это и Андрей Павлович Никитин, начальник училища, и курсанты Карим Галимбаев из Башкирии, и Иван Семенко из Чернигова, и Гурген Маргулян из Армении, и Алио Кцховели из Кутаиси, и Николай Петров из Пензы…
А когда настал день отъезда, ребята веселой толпой проводили гостя на вокзал, усадили в поезд, шутили, смеялись, приглашали приезжать к ним.
Некогда было даже подумать, что вот сейчас загудит паровоз и он опять расстанется с сыном кто знает на сколько времени!..
И вот поезд тронулся. Курсанты замахали руками, шапками, а Шмая стоял у окна, взволнованный и счастливый, Полушубок его был расстегнут, на груди сверкал боевой орден. Сын любовался высокой наградой отца.
Правду сказать, когда отец только приехал, Саша испытывал непонятное чувство смущения и растерянности. Может быть, это объяснялось тем, что ребята, как и он сам, знали, что у него нет отца. Сначала он ощущал страшную неловкость, шагая рядом с человеком, который казался ему чужим, и не сразу привык к мысли, что у него есть отец, живой, бодрый, веселый. Саша мало знал о жизни своего отца и теперь не без гордости смотрел на него и на его боевую награду.
Пассажиры с любопытством глядели на необычно оживленного человека, на его горящие глаза. Им казалось даже, что он немного выпил. Но Шмаю теперь меньше всего интересовало, что о нем подумают случайные соседи по вагону, с которыми он через час расстанется. Его больше волновала встреча с сыном, дружба с ним и его товарищами.
Станция, сын, его новые молодые друзья остались где-то за заснеженным лесом, и Шмая, сбросив полушубок, улегся на верхней полке. А через несколько минут он уже рассказывал соседям о своем большом счастье так, будто перед ним были старые друзья и знакомые.
Хороша все-таки жизнь! Хорошо, когда тебя окружают добрые люди и есть с кем переброситься словом в дороге! Жаль, конечно, что жену не взял с собой, увидела бы, какой у него славный сынок и как радушно его, Шмаю, все встретили. Не грызла бы его, не злилась. Но пусть грызет, пусть злится! На то и жена!..
Глава двадцать первая
ПРИШЛА ВЕСНА
Испокон веков так бывает, что весна любит перед своим приходом немного пококетничать. Приходит она не сразу, а с разными фокусами, выкрутасами. То солнце ярко светит и, словно наперегонки, пускаются вскачь к Ингульцу веселые ручьи, то они застывают, покрываются ледяной коркой, и вступает в свои права метель, вьюга. Снег заносит степь, дороги, тут и там вырастают высокие сугробы. Кажется, что сызнова начинается лютая зима…