История о высоком напряжении
Шрифт:
— Насчет этого электричества? Конечно. Есть тут два деловых типа, посредники в распродаже мародерских вещей. Знаете, они сидят на бриллиантах как курица на яйцах. Один вытащил портфель, чтоб расплатиться, так там, чтоб мне провалиться, было столько денег, сколько я никогда не видел.
— Это не важно.
Осецкий лихорадочно записывал что-то в блокноте, потом положил на колени чертеж дизеля и стал рисовать на нем красным карандашом.
— Так что с этими посредниками?
— Господин инженер, я вот не знаю, мы будем с ними в открытую вести переговоры или нет?
— Что это значит?
— Ну, если договоримся
— Где я возьму деньги? Заплатить? Никогда не думал об этом. Может, просто показать бумаги? У меня есть полномочия от Энергетической централи, я главный руководитель работ, и только. А если они не согласятся, то нужно будет обратиться в милицию. Но это лишь в крайнем случае, как вы думаете?
Осецкий все больше проникался уважением к ненаучным психо— и социологическим познаниям шофера.
— Нет, вы знаете, обманывать даже и вора некрасиво. Уж лучше в морду, и всех делов. А что касается бумаг, то вы что, с луны свалились? Кто же испугается ваших полномочий?
— Так что же делать?
На этот раз Мисько не мог удержаться от поучений:
— Сидеть у чертежной доски и мелом рисовать — это одно. А нужное оборудование, спрятанное у людей, раздобыть — совсем другое дело. А, господин инженер? Тут надо хитрость применить, чтобы они не сообразили, что их дурят. Я скажу, что знаю специалиста по таким вещам. Приведу вас, водки выпьем, потом вы посмотрите и скажете так: «Так это же рухлядь, все сгорело, никуда не годится. Только на свалку». Они в расстройстве, а вы идете к дверям: ауфвидерзеен — и будто уходите. Тогда я хватаю вас за рукав и говорю: «Господин директор, а может, вы все-таки что-нибудь возьмете, может, пригодится». А вы — нет. И так мы, и этак; наконец, как бы из милости, нехотя что-нибудь им заплатим, и ходу.
— Но это что-нибудь должно быть очень небольшой суммой. Впрочем, не знаю, смогу ли я разыграть такое представление. — Осецкий улыбнулся, ему понравилась эта история.
Он уже видел в своем воображении щиты, указатели, переключатели, распределители, шины и весь этот распрекрасный комплект встроенным в мраморные плиты.
— И еще… Они могут и не поверить… Эти устройства красиво выглядят, знаете. Такие щитки, там много меди, контактов, никеля…
— Чтоб их черти взяли, — согласился Мисько.
Они подъехали к электростанции. Навстречу им выехал грузовой «фиат», который вывозил мусор со двора. Инженер оставил «опель» у ворот и побежал внутрь. Мисько видел, как его потрепанное пальтишко развевается уже на внутренней лестнице зала.
— Господин шофер…
Довольно грязный субъект в надвинутой на глаза фуражке приблизился к «опелю», некоторое время критически изучал восстановленный и отремонтированный автомобиль, затем оперся о крыло.
— Чего это? Это тебе что, трамвайная остановка? — деловито спросил Мисько. — Обопрись о свою тетку, а еще лучше купи себе палку.
— Господин шофер, — произнес субъект тихим и кротким голосом. При этом ветер принес крепкий запах самогонного перегара.
— Чего?
— Запчасти к машине нужны… я хорошо заплачу, — бурчал мужчина, и из-за поднятого воротника на Мисько глянул большой, светящийся глаз.
— Ну-ка отвали вприпрыжку от приличного человека, а то я тебя так поглажу рукояткой, что у тебя и дух через абшпервентиль[4]
— А может, самогонки?.. А?..
Мисько долго смотрел на говорящего, потом очень изящно сплюнул и сказал:
— Я пью монопольку.
Но оборванец не отставал.
— Есть тут одна машина, — начал он как бы сам себе, — «вандерер», чистое золото, сорок четвертый год, прекрасные бумаги, а?
— Очень рад, — сказал Мисько, но его это невольно заинтересовало. Он прислушался.
— Вы ведь неплохой механик, да? — сказал тот.
— Ну, я думаю.
— Надо бы, — он понизил голос, — номерок на блоке цилиндров забить, новый красиво выбить, ну и колодку приварить.
Мисько присвистнул.
— А, вон оно как!
— Так что?.. За работу — десять кусков. Пять даю сразу.
Мисько почесал шею. На душе у него было тяжело.
Вдруг в отдалении показалось светлое, развевающееся на ветру пальто Осецкого, и сразу же ветер донес его голос.
— Туда складывайте, туда! — кричал он. — Тысячу раз говорил! А сейчас давайте все заказы, я еду на станцию получать траверсы.
И уже садясь в автомобиль, угостил Мисько сигаретой, засовывая бумаги во внутренний карман.
— Вы знаете… тут есть одна краденая машина, хотели меня втянуть, — признался Мисько шефу, переключая скорости, как прима-балерина. Инженер не слышал, потому что у него из кармана вылетела логарифмическая линейка. В погоне за этим бесценным инструментом он залез под сиденье. Через минуту появился. Глаза у него блестели.
— Пан Мисько, я вам скажу, я вам одно скажу. Пока есть такие люди, как этот Вензек, то… я не знаю, но… — Он замолк и задумался.
— Вензек, из рабочих? Это который? Это не тот маленький, немного кривой?
— Да-да, он.
— Так что он сделал?
— Вы его все-таки знаете?
— Нет, не очень. Он водку никогда не пьет, и ни жены у него нет, ни девушки. Говорят, он в священники собирался пойти, но не вышло у него почему-то. Стал слесарем.
— Какой там священник, — махнул рукой Осецкий. — Вы представляете, что это за человек? Я не верил, ей-богу, но мне все рассказали. Он сегодня принес целую корзину еды и раздал тем парням, что нам помогают. Те, что из лагеря вернулись, вы знаете.
— Ага.
— Я хотел заметить, что не очень хорошо, если он приторговывает среди товарищей. Оказывается, он не продавал, так отдавал, угощал. Но столько? Спрашиваю, это родственники? Нет. Знакомые? Нет. Так почему? Из милости к ближнему? Представьте себе, и на это отвечает: нет. Просто, говорит, не может, если у кого-то нет, а у него есть. Только потом Конопка рассказал мне неслыханную историю. Этот Вензек был квалифицированным слесарем-механиком и первым специалистом по сейфам еще перед войной. Такие работники получают большие деньги, но обычно пьют. Он не пьет, но даже приличного костюма у него не было. Все до копейки отдавал. Увидел, что у товарища нет, — отдавал. Не взаймы. Просто давал. «Я, — говорит, — не даю взаймы, потому что все равно не отдаст, только еще на меня обидится. Лучше так». Какого-то парня, сына своего напарника, обучал в университете и давал деньги. Но как только стал давать деньги, его начали обманывать. Поначалу. Потому что потом он стал осторожнее, и сначала присматривался к тому, кого, как ему казалось, нужно поддержать. Если решал, что заслуживает, давал.