История Петербурга в городском анекдоте
Шрифт:
В 1963 году легендарный крейсер посетил тогдашний председатель Верховного совета СССР Н. В. Подгорный. Долго его осматривал. Беседовал с экипажем. Как и положено, оставил запись в книге почетных посетителей: «Посетил боевой корабль. Произвел неизгладимое впечатление».
По количеству фольклора, посвященного «Авроре», с ней могут сравниться разве что все многочисленные памятники Ленину, вместе взятые. Каких только прозвищ, имен и названий не придумали петербуржцы за все годы советской власти — от вполне невинных «Крейсер революции», «Дредноут Ленина» и «Гейзер революции» до внушающих неподдельный ужас «Утюг коммунизма» и «Фрегат-на-крови». Остается актуальным и осознанный фольклором перманентный характер
— Какой самый мощный в мире корабль?
— «Аврора».
— Почему?
— Восемьдесят лет назад произвел всего один холостой выстрел, а до сих пор все рушится.
В то же время послужной список «Авроры» внушает уважение. Она была спущена на воду со стапелей Адмиралтейского завода в апреле 1900 г. В 1904–1905 гг. в составе Тихоокеанского флота участвовала в Цусимском сражении. Во время морского боя чудом избежала гибели от неприятельских снарядов, прорвалась на Филиппинские острова и в 1906 г. вернулась в Кронштадт. Перед революцией крейсер находился в Петрограде. В октябре 1917 г. Временное правительство, побаиваясь матросских волнений, приняло решение вывести крейсер из революционного города. Однако судьба распорядилась иначе. К тому времени на «Авроре» был избран судовой комитет, во главе которого оказались большевики. На мачте крейсера был поднят красный флаг. Судовой комитет отказался вывести корабль из Петрограда. Остальное известно из истории. 25 октября 1917 г. в 21 час 40 минут холостой выстрел носового орудия «Авроры» дал сигнал к штурму Зимнего дворца. В фольклоре этот исторический залп оценен по достоинству:
1917 год. Октябрь. Смольный.
— Товарищ Троцкий, — берет под козырек матрос, — каким снарядом «Авроре» по Зимнему стрелять?
— Холостым, братец, холостым. А шрапнельку еще и для Гражданской сэкономим.
На заседании в Смольном. Ленин:
— Товарищи! Революция отменяется. Феликс Эдмундович уехал на рыбалку.
— Так что же мы, без Феликса Эдмундовича не справимся?
— Без Феликса Эдмундовича справимся, без «Авроры» не получится.
Стремительно меняющееся время внесло серьезные коррективы в характер фольклора от «Авроры». Оценка значения участия крейсера в отечественной истории со временем привела к известной осторожности в отношении к этой революционной реликвии:
Зимний — «Авроре»: «Узнав, что на «Авроре» одни холостые, женский батальон сдается без боя».
Туристы осматривают крейсер «Аврора».
— А почему у этой пушки стоит часовой?
— Чтобы кому-нибудь снова не пришло в голову выстрелить.
Газеты, изощряясь друг перед другом, публиковали «письма», якобы полученные от читателей:
Слышал, что крейсер «Аврора» будет участвовать в параде старых кораблей в Стокгольме. Предлагаю перед отправкой корабля в Швецию демонтировать его баковое орудие, чтобы не случилось беды с образцовой страной народного капитализма.
Согласно одному анекдоту, забеспокоились и наши бывшие соотечественники на другой стороне мира.
— Что будет, если крейсер «Аврора» начнет совершать чартерные рейсы в Израиль?
— Ничего особенного, потому что нас, евреев,
Чем дальше во времени мы удаляемся от драматических событий октября 1917 г., тем более расплывчатым становится подлинный, конкретный образ корабля революции и его роль в истории. Постепенно «Аврора» превращается в символ, знак, формулу, удобную и понятную благодаря своей универсальности. По тонкому определению фольклора, «Аврора» уже превратилась в «Корабль многоразового пользования».
— В 1964 году, на первые ноябрьские праздники после снятия со всех руководящих партийных и государственных постов Н. С. Хрущева, «Аврору» собирались перевести по каналу из Ленинграда в Москву.
— Зачем?
— Чтобы дать залп по временному правительству.
Прошло несколько десятилетий, и тема этого анекдота снова становится актуальной.
Шла вторая неделя заседаний Первого съезда народных депутатов. Проснувшись однажды утром, М. С . Горбачев с ужасом увидел в окне, что Москвы-реки нет, вся она засыпана и заасфальтирована.
— Рая, что это такое?! — воскликнул он. — Где Москва-река?
— Не волнуйся, — успокоила его Раиса Максимовна. — Это я распорядилась, а то ленинградская депутация грозилась «Аврору» пригнать.
Еще через несколько лет:
Вдоль Москвы-реки по пояс в воде ходит огромный мужик с шестом. Замеряет глубины, приговаривая:
— Здесь пройдет… Здесь не пройдет… Надо углубить… Здесь пройдет…
На берегу собралась толпа.
— Кто пройдет?
— Как кто? «Аврора!» — отвечает мужик, продолжая приговаривать: — Здесь пройдет… Здесь углубить надо…
В знак солидарности речников с защитниками Белого дома к набережной подошел кораблик. На баррикадах раздались приветственные возгласы:
— Наша «Аврора».
В антологию юмора внесли свой вклад и студенты. В начале перестройки необыкновенную популярность приобрел, запущенный в повседневный оборот М. С. Горбачевым, свежий политический термин «новое мышление», с обязательным ударением на первом слоге. В 1991 г. журнал «Студенческий меридиан», следуя моде и иронизируя над неизлечимой большевистской болезнью гигантомании и космизма, опубликовал тест на новое мышление, в котором в один ряд с космическими кораблями многоразового использования поставлен и корабль революции:
— Как называется корабль многоразового пользования, ознаменовавший собой новую эру?
Варианты ответов: «Буран» — 5 баллов, «Шаттл» — 4 балла, «Аврора» — 25 баллов.
Сегодня «Аврора» уже не является общегосударственным символом. Его отдали на откуп коммунистам. Но и им, главным претендентам на его монополизацию, не повезло. Их вполне искренний лозунг: «Ты наша слава в дни позора, Семь футов под килем, «Аврора»!» по иронии судьбы вызывает грустную улыбку. Если верить фольклору, под килем корабля революции вообще никакой воды нет. Большевики, уверовав в бессмертие своих идей, установили «Аврору» на твердом основании — неком подобии фундамента, который, по их планам, должен был простоять вечно. Что ж, история, как известно, повторяется дважды: один раз в виде трагедии и второй раз в виде фарса. Вот и мы дожили до фарса. И выстрел не боевой, и стоянка не вечная. Не случайно в собрании питерских праздничных застольных здравиц появился новый тост, который, если верить городскому фольклору, любят произносить во время совместных пиршеств современные офицеры легендарного крейсера: