История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I
Шрифт:
Свидетельство очевидца
Конец июня. Лейб-гвардии Преображенский полк идет на юг вдоль Юго-Западного фронта на поддержку наступления Гвардейского корпуса. В прифронтовой полосе начался митинг, в котором принимают участие солдаты 2-й гвардейской дивизии, преображенцы, егеря. Командир полка полковник Александр Павлович Кутепов и офицеры подходят к толпе. Беснующаяся толпа хочет поднять Кутепова на штыки. Вот как описывает свидетель событий разыгравшуюся картину: «„На штыки Кутепова!“ … сперва отдельными голосами, а затем все множившимися неистовствовала толпа, взвинчивая и возбуждая себя своими же криками. Заодно доставалось и нам, офицерам… Было видно, как на поляне собирались офицеры небольшими группами… Кутепов вдруг точно вырос. Холодной решимостью засветился его взгляд, и, покрывая голосом крики толпы, он позвал: „Преображенцы, ко мне! Преображенцы, вы ли выдадите своего командира?“ Наваждение спало. Мы в один миг были окружены своими людьми. Полк сомкнулся вокруг своего командира». После этого к Кутепову подходит группа солдат и спрашивает: «Ваше высокоблагородие! Ну чего этим аннексии и контрибуции надо? Хотят воевать, ну и пусть воюют, а мы-то тут при чем?» Оказывается, солдаты думали, что аннексия и контрибуция – это две державы, которые почему-то не хотят мира. Именно так темной солдатской массой воспринимался большевицкий лозунг: «Мир без аннексий и контрибуций»! – Генерал А. П. Кутепов. Минск: Харвест. 2004. – С. 209; 26.
К началу мая всем здравомыслящим людям стало ясно, что дальше так дело продолжаться не может. 9 мая 1917 г. комиссия генерала Алексея Поливанова, работавшая около двух месяцев по заданию Временного правительства, опубликовала «Декларацию прав солдата», окончательно ставившую крест на началах воинской дисциплины. В пику этим действиям, граничащим, по словам генерала А. И. Деникина, с государственной изменой, в Могилеве 7 мая 1917 г. открылся Офицерский съезд, на который приехало более 300 делегатов, из которых более 76 % составляли фронтовики. Съезд проходил до 22 мая, причем все делегаты в один голос говорили одно: страна гибнет и движется к пропасти.
Свидетельство очевидца
На закрытии Офицерского съезда с заключительной речью, прогремевшей на всю Россию, выступил генерал-лейтенант Деникин: «С далеких рубежей земли нашей, забрызганных кровью, собрались вы сюда и принесли нам свою скорбь безысходную, свою душевную печаль. Как живая развернулась перед нами тяжелая картина жизни и работа офицерства среди взбаламученного армейского моря. Вы – бессчетное число раз стоявшие перед лицом смерти! Вы – бестрепетно шедшие впереди своих солдат на густые ряды неприятельской проволоки, под редкий гул родной артиллерии, изменнически лишенной снарядов! Вы – скрепя сердце, но не падая духом, бросавшие последнюю горсть земли в могилу павшего сына, брата, друга! Вы ли теперь дрогнете? Нет! Слабые – поднимите головы. Сильные – передайте вашу решимость, ваш порыв, ваше желание работать для счастья родины, перелейте их в поредевшие ряды наших товарищей на фронте. Вы не одни: с вами все, что есть честного, мыслящего, все, что остановилось на грани упраздняемого ныне здравого смысла. С вами пойдет и солдат, поняв ясно, что вы ведете его не назад – к бесправию и нищете духовной, а вперед – к свободе и свету. И тогда над врагом разразится такой громовой удар, который покончит и с ним и с войной. Проживши с вами три года войны одной жизнью, одной мыслью, деливший с вами яркую радость победы и жгучую боль отступления, я имею право бросить тем господам, которые плюнули нам в душу, которые с первых же дней революции свершили свое каиново дело над офицерским корпусом… я имею право бросить им: вы лжете! Русский офицер никогда не был ни наемником, ни опричником. Забитый, загнанный, обездоленный не менее, чем вы, условиями старого режима, влача полунищенское существование, наш армейский офицер сквозь бедную трудовую жизнь свою донес, однако, до Отечественной войны – как яркий светильник – жажду подвига. Подвига – для счастья родины. Пусть же сквозь эти стены услышат мой призыв и строители новой государственной жизни: берегите офицера! Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности. Сменить его может только смерть». – А. И. Деникин. Очерки Русской смуты. Т. I. Крушение власти и армии. М.: Айрис-Пресс, 2006. – С. 435–436.
Желая переломить ситуацию и прекратить дальнейшее разложение армии, военные круги пришли к мысли, что надо осуществить планировавшееся еще при старом режиме генеральное наступление. Эту идею горячо поддержал Керенский, который к тому времени занял пост военного министра. Керенский был уверен, что он сможет убедить «сознательных солдат» идти в бой за мир «без аннексий и контрибуций». Победа же революционной армии над врагом окончательно утвердит завоевания революции, узаконит февральские события, покажет, что революционный народ воюет лучше «царского войска», и тем самым вознесет Керенского и его дело на ту высоту, с которой он сможет управлять Советами, а не они им. Так было во Франции при Бонапарте, так, думал Керенский, должно быть и в России. Генерал Алексеев, лучше знавший состояние армии, утверждал, что армия разложена и наступать не может. Он отказался от Верховного командования и 22 мая был замещен генералом Брусиловым – человеком честолюбивым, активно заигрывавшим с революцией да к тому же победоносно наступавшим за год до того в Галиции.
Начав подготовку к операции, генерал Брусилов тут же понял, что армия находится в плачевном состоянии и в значительной степени уже разбежалась. На регулярные части в какой-то степени можно было рассчитывать в артиллерии и кавалерии, но не в пехоте. Чтобы решить поставленную Керенским задачу, он начал собирать из разных полков сознательных бойцов – солдат и офицеров – и создавать из них ударные части.
В середине мая георгиевский кавалер капитан Митрофан Осипович Неженцев подал докладную записку командующему 8-й армией генералу Л. Г. Корнилову о необходимости создания ударных частей для повышения боевого духа войск. 19 мая приказом по 8-й армии был сформирован 1-й Ударный добровольческий отряд двухбатальонного состава под командованием М. О. Неженцева, позже переименованный в Корниловский ударный полк. Однако существовала оборотная сторона медали. Бесспорно, ударные части обладали отличной боеспособностью и выучкой, однако из регулярных частей Русской армии уходили лучшие солдаты и офицеры, не желавшие служить в разлагающихся частях, которые после их ухода окончательно теряли боеспособность.
Из тыла на фронт стали прибывать группы инвалидов, подлечившихся раненых, которые также считали продолжение войны с врагом делом чести. Совершенно особым явлением того времени было создание женских воинских частей. В одном из воззваний Московского женского союза говорилось: «Ни один народ в мире не доходил до такого позора, чтобы вместо мужчин-дезертиров шли на фронт слабые женщины… женская рать будет той живой водой, которая заставить очнуться русского старого богатыря…». 1-й женский батальон смерти численностью в тысячу штыков был сформирован в Петрограде в мае по инициативе и под командованием поручика Марии Бочкаревой и отправлен на Юго-Западный фронт.
Свидетельство очевидца
Ударницы 2-й роты Петроградского женского батальона получили как-то письмо от солдата запасного полка: «Дорогие товарищи женщины! Вот я не знал, что на свете есть такие храбрые, что пойдут воевать заместо нас. Спасибо, товарищи, вам. А мы по крайности отдохнем. Кормите заместо нас вшей… А всё-таки я бы вам присоветовал сидеть по хатам и не объедать нашей порции». Ударницы ответили: «Дорогой товарищ! Мы были очень польщены вашим лестным отзывом о нашей храбрости. Но последнего вашего совета исполнить не можем. Было время, когда наши доблестные солдатики, не щадя жизни, грудью защищали отчизну, а мы – бабы – готовили новую смену и пекли им на фронт коржи. Теперь же, когда, изменив долгу и забыв стыд и совесть, вы позорно бежали с фронта, на ваше место встанем мы и надеемся с честью выполнить взятое на себя обязательство. А вам разрешите дать совет: нарядитесь в наши сарафаны, повяжите голову повойниками, варите борщ, подмывайте Ванюток, подвязывайте хвосты буренкам и, луща семечки, чешите языками. Доброволицы 2-й роты 4-го взвода». – М. Бочарникова. В женском батальоне смерти (1917–1918) // Доброволицы. М., 2001. – С. 189–190.
Ударники были отнюдь не сторонниками старой монархической России. Напротив, большинство из них верило в идеалы революции, но революции не ради революции и не ради своего куска пожирнее, а ради великой и свободной России, ради будущей счастливой жизни на ее бескрайних просторах. За этот идеал надо было бороться, можно было и умереть. «Мы былого не жалеем / Царь нам не кумир / Мы одну мечту лелеем / Дать России мир», – пели добровольцы ударного Корниловского отряда. В апреле – сентябре 1917 г. было создано 36 ударных батальонов (численностью около тысячи человек в каждом). Ударные части не случайно именовались батальонами смерти и носили на форме знак черепа с перекрещенными костями. Входившие в них бойцы добровольно клялись пожертвовать жизнью ради спасения родины и чести имени русского воина. Разложившиеся и опустившиеся солдаты смотрели на подтянутых ударников и ударниц с ненавистью, где могли – причиняли им зло.
В этом противостоянии зримо проявляли себя две России. Россия патриотическая, сознательно любящая родину и сознающая свой долг, готовая на жертву ради отчизны, и Россия – думающая только о своей шкуре, о своём куске земли, о своём маленьком благополучии, равнодушная к судьбам отчизны, к будущему своего народа. Одна Россия добровольно шла на фронт умирать за родину, другая – бежала в тыл со всех ног делить землю и бесчинствовать. Численно две России были далеко не равны. На каждого ударника приходилась рота, если не батальон дезертиров. Но добровольцы являли собой чаемую будущую Россию – сознательную, граждански ответственную, внутренне свободную, а дезертиры – Россию вчерашнюю – крепостную, бездумную, неграмотную и безответственную, работающую и служащую только по принуждению, из-под палки. Большевики разнуздали вчерашнюю Россию. Россия будущая могла только самоорганизоваться, и она начала строить себя сама в эти дни всеобщего развала весны и лета 1917 г.
18 июня 1917 г. после сокрушительной артиллерийской подготовки, сровнявшей с землей неприятельские окопы и укрепления (о нехватке снарядов теперь было забыто), ударные части Юго-Западного фронта двинулись в атаку. На участке наступления наше численное превосходство было огромным – 184 батальона против 29, а наша артиллерия в три раза по числу стволов превосходила неприятельскую (900 орудий против 300). Прорвав с ходу фронт, русские войска продвинулись за два дня на 5 км и взяли в плен 300 офицеров, 18 тыс. солдат, 29 орудий и множество другой военной добычи.