История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I
Шрифт:
В сентябре 1922 г. конвенцию ЛН о паспортах и представительствах признали 12 стран, в феврале 1923—22 страны, в июле 1923—30, а к концу 1930-х годов 51 страна состояла членом конвенции. СССР к конвенции не присоединился. В 1922 г. именно в связи с деятельностью Комиссии по делам русских беженцев её Верховному Комиссару Ф. Нансену была вручена Нобелевская премия мира.
Мнение ученого
Как замечает современная английская исследовательница Элина Мультанен: «Создание Комиссариата Лиги Наций по делам русских беженцев может рассматриваться как великое достижение: впервые беженцы стали объектом заботы не только отдельных государств и частных организаций, но и практически всего международного сообщества». – E. Multanen. British policy towards Russian refugees in the aftermath of the Bolshevik revolution // Revolutionary Russia. Vol. 12. No. l. June 1999. – Р. 44–45.
Для основной массы эмигрантов жизнь в первые два и даже три десятилетия изгнания была крайне трудной, а порою и просто нищей. В зависимости от политических и экономических обстоятельств эмигранты в течение тридцати лет покидали одни страны, переезжали в другие: в Европе с востока на запад, из Балканских стран, из Центральной Европы, Германии во Францию. Так, в Болгарии, с приходом к власти просоветского правительства Стамболийского в 1921 г., немало Белых офицеров было арестовано, знаменитый византолог Кондаков лишен кафедры; экономический кризис в Германии погнал эмигрантов из Берлина в Париж. В Азии, наоборот, расселение двигалось все более на восток и на юг, из Маньчжурии, после ее занятия японцами, в Китай, затем, в конце китайской гражданской войны и установления в Китае в 1949 г. коммунистического режима, на Филиппины и в США. Наиболее оседлыми для эмиграции странами оказалась Франция и, до Второй Мировой войны, Югославия.
Собственно эмиграция состояла по большей части из культурных слоев русского общества. Рождаемость была низкой, смертность брала свое, преобладание мужчин вело к смешанным бракам и ассимиляции, 182 тысячи вернулись в СССР. И через 15 лет, к 1937 г., от примерно 900 тысяч осталось 500 тысяч. Часть из них уехала за океан в США, Канаду, Парагвай, Бразилию, Аргентину, Австралию. Те, кто выехал за океан или шел на государственную службу, обычно принимали иностранное гражданство.
Но не все сторонники Белого дела покинули Россию. Многие в силу внешних обстоятельств (невозможность эвакуироваться, желание остаться с семьей), другие – принципиально, по убеждению, остались на родине. Иногда первые и почти всегда вторые выбирали путь сопротивления большевицкой власти. Они ждали благоприятного момента, чтобы продолжить борьбу. Между военными и политическими организациями эмиграции и их сторонниками на родине сохранялись связи. Газеты эмиграции часто публиковали письма, подписанные только инициалами, нелегально привезенные из России. Никто почти не думал, что большевицкий режим продлится многие десятилетия, и борьба с ним за освобождение родины не прекращалась ни в Зарубежье, ни в России.
Литература
П. Е. Ковалевский. Зарубежная Россия. Париж, 1971, 347 с.
Л. П. Решетников. Русский Лемнос: исторический очерк. М.: Новоспасский монастырь, 2009.
А. Б. Зубов. Эмиграция – наш путь в Россию // Новая газета. № 126; № 128 (2413; 2415). 16.11.2015; 20.11.2015. С. 16–17; 20–21.
Высылка вместо расстрела. Депортация интеллигенции в документах ВЧК – ОГПУ, 1921–1923. М.: Русский путь, 2005.
Т. Г. Масарик и «Русская акция» Чехословацкого правительства: К 150-летию со дня рождения Т. Г. Масарика. По материалам международной научной конференции / Отв. ред. М. Г. Вандалковская. М.: Русский Путь, 2005.
Русская акция помощи в Чехословакии: история, значение, наследие. Сост. Л. Бабка и И. Золотарев. Прага: Национальная библиотека Чешской республики, 2012.
2.2.40. Причины поражения Белого движения
Белое движение очень напоминает движение русских людей за освобождение своего отечества в годы Смуты начала XVII века. Оба движения были совершенно добровольными, патриотическими и жертвенными. Пожалуй, в русской истории нет других примеров столь явного проявления свободного коллективного гражданского подвига в обстоятельствах государственного развала, безвластия и мятежа. Но в начале XVII века народное движение завершилось победой, Земским Собором и восстановлением России, а в начале ХХ века Белые добровольцы потерпели поражение. Они не довели страну до гражданского мира, до Учредительного собрания, а были сброшены большевиками в Чёрное море осенью 1920 г. и в Японское море – осенью 1922-го. Почему?
За почти столетие со времени нашей Гражданской войны в попытках ответить на этот вопрос написаны сотни книг и, наверное, десятки тысяч статей. Обсуждались военные причины неудачи, международно-политические, идейно-пропагандистские, нравственно-религиозные. Многие из них названы верно. Главная же причина очень проста и лежит на поверхности – большая часть русских людей Белых не поддержала, к их призывам осталась равнодушной, если не враждебной. В 1919 г. был такой момент, когда Сибирская армия адмирала Колчака освободила всю Сибирь, Урал и подошла к Волге и Вятке; Южная армия генерала Деникина освободила весь Кавказ, Украину, дошла до Царицына, Орла, Воронежа; Северо-Западная армия генерала Юденича стояла на Пулковских высотах и Белые воины видели сияние золота на куполе Исаакиевского собора; Северная армия генерала Миллера освободила Архангельск, Мурманск и подходила к Вологде. Если бы все боеспособное население освобождённых районов встало в ряды Белой армии, то её численность превысила бы численность Императорской армии в Мировую войну, и большевики были бы разбиты за считаные недели. Но Белая армия была добровольческой, а добровольно умирать за Россию пошли очень немногие. Для большинства наших соотечественников Россия оказалась чужой страной. Посулы большевиков построить «новый мир», где вся земля будет у крестьян, заводы – у рабочих, где не будет больше ни господ, ни бар, ни Самого Бога – эти лживые посулы оказались значительно привлекательней честных призывов Белых сложить свои головы за Россию, её честь и славу, за свободу и достоинство человека. Да и не верили мужики генералам-золотопогонникам и дородным архиереям, призывавшим их на борьбу с новой властью – слишком долго такие же генералы и архиереи были их господами, и до самого февраля 1917 г. не хотели возвращать крестьянам землю и оправдывали несправедливый порядок, ссылаясь на Божью волю.
В военно-техническом отношении Гражданская война коренным образом отличалась от предшествовавшей ей Мировой. Реально задействованные в ней силы исчислялись не миллионами, а сотнями тысяч. Она была не окопной, а в высшей степени подвижной: бронепоезда и пулеметные тачанки – характерное ее оружие. И стала она последней в истории войной, в которой ключевую роль играла конница. Но в политическом смысле русская Гражданская война стала продолжением Мировой войны на пространствах одной страны и силами одной нации. Союзниками сторон Гражданской войны выступали противоборствующие в Мировой войне страны – на стороне большевиков – Центральные державы, на стороне Белых – Антанта. Большевики и Центральные державы были силой антинациональной и не скрывали этого – и Брестский мир, и Красный террор, и борьба с Церковью были известны всем и каждому уже в 1918 г. Белые и Антанта были силой национальной – и громко возвещали об этом. Над одними развевался непонятно какой и чей красный флаг, над другими – старый русский бело-сине-красный. Выбор был налицо. Он был прост и понятен. И выбор был сделан тогда русским народом. Выбор не за Россию, а против нее.
Стало общим местом, что Белые разрозненно наступали с окраин, тогда как у Красных были преимущества центральной позиции. Между тем важнее, чем разрозненность географическая, была разрозненность социальная. Исключительно интенсивной в русском обществе оказалась как межсословная ненависть, так и внутрисословные политические антагонизмы. Они заслонили собой любовь к родине. Иностранцы, вызвавшиеся помогать Белому делу, понять такое отсутствие патриотизма у большинства русского народа просто не могли. Многие, разочаровавшись, отходили в сторону, давая себе слово никогда больше не вмешиваться в «странные русские дела». Между тем, ничего удивительного в глухоте народа к призывам Белых нет.
Подавляющее большинство русского народа оставалось неграмотным или малограмотным, оно не было воспитано национально-патриотически, не знало и не любило своей истории, не испытывало благоговения перед отеческими гробами. Потомки, и не очень дальние, крепостных привыкли жить для себя, своих близких. Газета – в то время единственная форма идейного сплочения народа – до большинства не доходила. Понимать газетные статьи простые люди не были научены, даже если и читали по слогам, а телевизора и радио в Гражданскую войну еще не существовало. Крестьяне продолжали жить своей общинной жизнью, совершенно не понимая те политические процессы, участниками которых они стали помимо собственной воли. Они преклонялись перед именем «батюшки-царя», но видели в нём не национального вождя, а, скорее, религиозную фигуру – мессию, хранителя Правды на земле. Свержение царя означало свержение Правды, вседозволенность для очень и очень многих. А вседозволенность так соблазнительна, особенно, когда слаба вера…