История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1

Святополк-Мирский Дмитрий Петрович

пример не слишком информированной, но вдохновенной критики.

Комментарий, написанный им к собственным стихам, полон

прелестных, странных и много проясняющих подробностей.

Мемуарыочень убедительно рисуют его нелегкий и упрямый нрав.

Проза его, стремительная и нервная, совершенно свободна от

педантических завитушек германо-латинской риторики и, вместе с

суворовской, представляет самую индивидуальную и мужественную

прозу

столетия.

В лирической поэзии Державин велик. Даже просто по силе

воображения он один из немногих величайших русских поэтов. Дух

его поэзии классический, но это классицизм варвара. Его

философия – веселое и жадное эпикурейство, не отрицающее Бога,

но относящееся к нему с бескорыстным восхищением. Он принимает

смерть и уничтожение с мужественной благодарностью за радости

быстротечной жизни. Он забавно соединяет высокоморальное

чувство справедливости и долга с твердым и сознательным решением

наслаждаться всей полнотой жизни. Он любил высокое во всех его

формах: метафизическое величие деистического Бога, физическое

величие водопада, политическое величие империи, ее строителей и

воинов. Гоголь был прав, когда назвал Державина «поэтом величия».

Но хотя все эти черты присущи классицизму, Державин был варвар,

не только в своей любви к материальным наслаждениям, но и в своем

использовании языка. «Гений его, – сказал Пушкин, – мыслил по-

татарски и по недостатку времени не знал русской грамматики».

Егостиль – это постоянное насилие над русским языком,

непрестанная, сильнейшая, индивидуалистическая, мужественная, но

часто и жестокая его деформация. Как и его великий современник

Суворов, Державин не боялся потерь, когда дело шло о победе.

Величайшие его оды (и Водопадв том числе) часто состоят из

отдельных головокружительных пиков поэзии, вздымающихся над

хаотической пустыней корявых общих мест. Поэтическая сфера

Державина очень широка. Он писал похвальные и духовные оды,

анакреонтические и горацианские стихотворения, дифирамбы и

кантаты, а в позднейшие годы даже баллады. Он был смелым

новатором, но новации его не противоречили духу классицизма.

В своем парафразе горациевского

Exegi Monumentum

он

обосновывает свое право на бессмертие тем, что создал новый жанр:

шутливую похвальную оду. Дерзкая смесь высокого с реальным и

комическим – характерная черта самых популярных державинских

од, и именно эта новизна ударила по сердцам его современников с

такой неведомою силой. Но помимо своих новаций Державин –

величайший русский поэт

самого ортодоксально-классического

стиля, он красноречивейший певец великих и незапамятно древних

общих мест поэзии и всечеловеческого опыта. Величайшие из его

моралистических од: На смерть князя Мещерского– никогда

горацианская философия carpe diem(пользуйся сегодняшним днем)

не была высказана с таким библейским величием; короткий и

сильный парафраз 81-го псалма – против плохих царей, после

французской революции навлекший на поэта большое

неудовольствие (он мог ответить на обвинения только словами «Царь

Давид не был якобинцем, и потому мои стихи никому не могут быть

неприятны»); и Вельможа, сильнейшая обвинительная речь против

самых выдающихся фаворитов XVIII века, где язвительный сарказм

идет рука об руку со строжайшей нравственной серьезностью.

Но в чем Державин неподражаем – это в умении передать

впечатления от света и цвета. Он видел мир как гору драгоценных

камней, металлов и пламени. Величайшие его достижения, в этом

смысле, начало Водопада, где он одновременно достиг и вершины

своей ритмической мощи; поразительный Павлин(так своенравно

испорченный под конец плоской моральной сентенцией) и стансы На

возвращение графа Зубова из Персии(которые, кстати сказать,

служат ярким примером державинской независимости и духа

противоречия: стихи были написаны в 1797 году, сразу после

восшествия на престол Павла I, который Зубова особенно ненавидел,

и были обращены к брату последнего фаворита покойной

императрицы). Именно в таких стихах и пассажах гений Державина

достигает высот. Очень трудно это передать на другом языке,

поскольку именно на необычайном характере слов, синтаксиса и

прежде всего метрического разделения зиждится производимый ими

эффект. Его сверкающие зрительные вспышки и риторические

извержения и делают Державина поэтом «пурпурных пятен» par

excellence.

Очень своеобразный раздел державинского поэтического

творчества представляют анакреонтические стихи последних лет

(впервые собранные в 1804 году). В них он дает волю своему

варварскому эпикурейству и страстному жизнелюбию. Из всех

русских поэтов только у одного Державина в его цветущей старости