История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции
Шрифт:
Как-то Платон Гордеевич вышел из хаты, а вокруг полно односельчанок: только что он выгнал пятую вдову, на которой он хотел жениться, Павлику нужна мать, а он никак не подберёт себе жену. Оглянулся на хату и увидел: жирными буквами написано, что здесь живёт старый кобель. С ожесточением Платон лопатой стал соскребать этот дёготь. Так бытовые и политические проблемы поочередно встают перед Платоном Ярчуком, мучая его своей кажущейся неразрешимостью. Среди предполагаемых жён Платона Ярчука оказалась и Оляна, но и она не подошла Платону Ярчуку.
Степан Григоренко и Христя давно любили друг друга, но она вышла замуж за Олексу Якименко. А как только начали раскулачивать, Олекса Якименко, крепкий середняк, не выдержал и повесился. Наконец-то Христя, овдовев, вышла замуж
Года через два колхозной жизни из-за неурожая пришёл в Кохановку голод. «Грозное, холодящее душу чёрное слово. Кто не испытывал голода, тот не в силах вообразить, сколько рождает он человеческих страданий. Ничего нет ужаснее для мужчины – главы семьи, чем сознание своей полной беспомощности перед печальным, умоляющим взглядом жены, которая не знает, чем накормить детей… Первыми умирали от голода мужчины. Потом дети. Затем женщины. Но прежде чем уйти из жизни, нередко люди лишались рассудка, переставали быть людьми.
Недавно Платон Гордеевич увидел такое, что волосы зашевелились под шапкой» (Там же. С. 104).
На три Георгиевских креста, полученных ещё в Русско-японскую войну, Платон Гордеевич из Винницы привёз торбу с ячменной крупой. Платон Гордеевич всё понимал, понимал, что нужно помогать рабочему классу, кормить красноармейцев, нужен хлеб стране. Но разве необходимо при этом разорять село? «Не в силах он был постичь, что у рычагов сложнейшего государственного механизма республики кое-где стояли люди, готовые – одни со злым умыслом, а другие по своему неразумению – пожертвовать и той курицей, которая несёт золотые яйца, лишь бы «дать план», «отчитаться перед центром», «не остаться в хвосте»… Недобитые враги пакостили партии, чтобы посеять беду, вызвать недовольство в народе и ослабить страну, а карьеристы заботились о том, чтобы усидеть в «руководящих креслах»… А тут ещё неурожай…» (Там же. С. 112). Такова была правда времени.
Вскоре после этих раздумий Платона Гордеевича арестовали и предъявили обвинение, что он каким-то образом связан с подозрительными людьми, которые прятались у Оляны Басок и которые приказали ему сформировать сотню повстанцев. Не было этого, всё это выдумки и ложь. Но следователь настаивал и дал ему бумагу и ручку, чтобы он всё подробно описал. «Платон послушно поднялся со стула и уселся на мягкий, обитый чёрным дерматином диван… И потянулись дни и ночи, слитые в единую тусклую боль души, в цепь обжигающих сердце мыслей, – трудных, то и дело наталкивающих на неразрешённые вопросы. Перебирал в памяти, как вещички в мешке, все запомнившиеся события своей жизни. Думал и о том, чего сам не помнил, но о чём слышал от других… Многовато беды выпало на одну его жизнь. Если взболтать беду с радостями и попробовать на вкус, сладости и не уловишь – одна горькая горечь» (Там же. С. 135). Два года просидел в тюрьме Платон Гордеевич, а потом освобождён, доказали, что арестован по ложному обвинению, но получил семь лет за украденный на колхозном поле мешок семенного зерна…
Павел подрос, поступил в военное училище, а вскоре его вызвал полковник и сообщил, что у него полно раскулаченных и осуждённых родственников, а значит, исключается он из училища, но зачисляется рядовым красноармейцем в часть. Павел и Тося должны были вступить в брак, но началась война, перечеркнувшая все планы.
Хорошо знает своих героев Иван Стаднюк. Знает не понаслышке – вместе с ними он рос, переносил первые трудности, переживал взлёты и падения кохановского колхоза. И даже когда судьба разлучила его с родным селом, в думах никогда не расставался он с землёй своих отцов, с той соловьиной Винничиной, которая навсегда осталась в сердце «самой близкой к небу, самой живописной и песенной землей на планете». «Такого мнения придерживаюсь я, наверное, потому, что там, в селянской хате, родился и вырос, что всё там начиналось для меня впервые в жизни – от первого, самого дорогого слова «мама», от первого шага по глинобитному полу, от первой боли, первого радостного сознания, что я человек. Всё, что есть во мне, в моём сердце, – доброе и дурное, – все родилось там, и я не стыжусь восторженности, когда думаю и пишу о родном крае, о дорогих моих земляках» – так писал Иван Стаднюк о родной Винничине в очерке «Любовь моя и боль моя». Эта восторженность – любовь к родной земле – ярко проявилась в романе «Люди не ангелы».
Человек – сын земли, часть мира. Мать-земля для счастья своего сына готова небо пригнуть, если б могла. И человек должен тем же отвечать своей кормилице – любить её, не давать в обиду. Обокрасть землю – «значит поселить в сердце матери бездонную скорбь». В обжигающих мыслях Платона Ярчука: «Помните: выстреленную пулю вернуть нельзя; помните: убивать невинного – значит обеднить мир, посеять человеческую скорбь и хоть клочок земли, но омертвить. Никого пусть не утешает, будто память о человеке в вечности не вечна. Надо знать другое: бессмертна скорбь матери…» – вот философский ключ романа, гуманистический пафос Ивана Стаднюка.
В 70-х годах Иван Стаднюк задумал написать роман о минувшей войне. Сначала он предполагал назвать роман «Генералы видят дальше», под таким заглавием роман анонсировался в журнале «Октябрь». Но потом творческий замысел углублялся, охват героев и событий расширялся до того, что в роман вошли и Сталин, и Молотов, крупнейшие генералы и командующие фронтами. От замысла об «окопной» правде, которую он сам пережил, в которой принимал участие, остались только отдельные эпизоды, связанные с лейтенантом Иванютой. Стаднюк поднял исторические документы, познакомился с Молотовым, с работниками Генерального штаба, изучил воспоминания известных генералов и маршалов Советского Союза и фашистской Германии, наркомов тех лет, порой неопубликованные. Этот длительный процесс освоения документов и личных фронтовых переживаний подготовил большое эпическое полотно с названием «Война». Первую книгу романа Стаднюк закончил в 1969 году, вторую – в 1973 году. Обе книги опубликованы в журнале «Октябрь», позже вышли в Военном издательстве в 1974 году.
В книге «Исповедь сталиниста» Иван Стаднюк подробно рассказывает о встречах с Молотовым, о том, как он сидел в кресле Молотова, в котором сидел Иоахим фон Риббентроп и разговаривал с Гитлером, о том, как 16 октября 1941 года, во время паники в Москве, Хрущёв сообщил Сталину, что Генеральный штаб уехал в Куйбышев, на Ярославском вокзале стоит железнодорожный состав, в который погружена мебель из его кунцевской дачи, Политбюро приняло решение об отъезде Сталина в Куйбышев. Хрущёв потом признавался, что Сталин грубо выгнал его из своего кабинетеа и отдал приказ о проведении военного парада на Красной площади 7 ноября 1941 года, а также в Воронеже и Куйбышеве. И. Стаднюк спросил Молотова: «Как бы развернулись события, если бы Сталин осенью 1941 года покинул Москву?» Ответ Молотова был однозначен: Москва бы пала, рухнул бы Советский Союз, распалась бы коалиция антигитлеровских государств, не появился бы и второй фронт, отвлёкший много фашистских дивизий.
Возникли и сложности с публикацией первой и второй книг романа «Война», «которые прошли сквозь густые сита двух отделов ЦК КПСС, Главного политуправления Советской Армии, Института марксизма-ленинизма, Главлита, военной цензуры» (Стаднюк И. Исповедь сталиниста. М., 1993. С. 349). Когда первую книгу набрали в журнале, Стаднюк отправил вёрстку В.М. Молотову с письмом, которое приводится здесь полностью:
«Дорогой Вячеслав Михайлович!
Посылаю Вам вёрстку 1-й книги романа «Война» (название, возможно, изменится).
К сожалению, мне пришлось пойти на небольшие уступки редактуре в главах, которые вы читали раньше. Но я внёс в них и значительные дополнения.
Роман принят журналом «Октябрь» и планируется к выпуску в свет в январском номере 1970 года. (Роман опубликован в декабрьском номере 1970 года. – В. П.) Времени для работы над вёрсткой – в обрез.
Очень прошу Вас, Вячеслав Михайлович, прочесть в первую очередь подвергшиеся доработке главы: 9, 10, 11-ю (стр. 171—187) и две новые главы – (стр. 187—189) и (стр. 228—234). Буду Вам искренне благодарен за любые замечания.