История с приведениями
Шрифт:
Его голова стукнулась о руль, и он лишь с трудом сообразил, что машина, застревая в песке, продолжает ехать по направлению к морю.
На краю дороги стояла Альма Моубли в белом платье, протягивая к нему руки, словно хотела его удержать.
– Чертов болван!
– закричал доктор Заячья лапка, хватая его эа плечо.
Дон почувствовал боль под рубашкой, сунул туда руку и вытянул нож. Он прокричал что-то нечленораздельное и ударил ножом туда, где сидел музыкант.
– Чертов.., болван, -
За окном появилось лицо Альмы, кричащее, искаженное, как у ведьмы. Голова Дона уткнулась в шею доктора Заячья лапка, кровь заливала его.
Машина уже не ехала, а летела над песком, подхваченная ветром, отшвырнувшим Дона к дверце, - смертельным ветром Ночного сторожа, швырнувшим машину прямо в залив.
Машина погрузилась в воду, и тело музыканта съежилось и усохло, как когда-то тело Анны Мостин. Он почувствовал тепло и увидел, что дождь моментально прекратился и на небе появилось жаркое солнце Флориды. Вода пробивалась под дверцу и ее брызги сливались с предсмертным танцем доктора Заячья лапка.
Его окружили тысячи вопящих голосов.
– Ну ублюдок, - прошептал он, выжидая превращения.
Зеленый свет залил внутренности машины. "Болван", - прошипел в последний раз голос ниоткуда, и машина затряслась, разбрасывая блики света, словно она была призмой, отражающей солнечные лучи.
Дон уловил, как шипение перешло в сердитое жужжание и быстро схватил ладонями самое плотное световое пятно. Тело внутри было таким маленьким, что сперва он решил, что потерял его. Потом то, что было у него в руках, ужалило его.
ПУСТИ МЕНЯ!
Оно ужалило снова. Ему показалось, что рука раздулась, как футбольный мяч. Он сложил ладони вместе и стал сдавливать то, что было внутри.
ВЫПУСТИ МЕНЯ!
Он продолжал давить, несмотря на укусы, пока крик у него в голове не превратился в пронзительный визг.
Плача - частью от боли, частью от дикого ощущения триумфа, от которого ему казалось, что он сияет, как солнце, источая свет из каждой поры, - он потянулся правой рукой к ножу на сиденье. Потом он распахнул дверцу прямо в залив.
Голос в его мозгу превратился в рев. Оса - или что это было?
– еще дважды ужалила его в руку.
Он, плача, вылез из машины и по пояс погрузился в воду.
"Пора посмотреть, что будет, если застрелить рысь".
Он увидел у берега глядящих на него людей. Толстяк в форме сторожа бежал к берегу.
"Пора посмотреть, что будет. Пора посмотреть".
Он правой рукой махнул сторожу, чтобы тот уходил, а левую опустил в воду. Пускай оса охладится.
Сторож увидел нож в его руке и потянулся рукой к кобуре.
– С вами все в порядке?
– крикнул он.
– Убирайся!
– Слушай, парень...
ВЫПУСТИ МЕНЯ!
Сторож опустил руку и попятился: удивление на его лице смешивалось с тревогой.
– Я сделаю это, - сказал Дон, выбираясь на песок, и стал на колени.
– Пора застрелить рысь.
Он поднял нож над распухшей левой рукой и чуть раздвинул пальцы. Когда часть бешено извивающегося насекомого показалась наружу, он вонзил в него нож.
НЕТ!
ТЫ НЕ СМЕЕШЬ!
Он отбросил отрезанную часть осы на песок, потом разрезал пополам оставшееся.
НЕТ! НЕТ!
НЕТ! НЕТ!..
– Эй, мистер...
– сторож уже топал к нему.
– Вы себе всю руку порезали.
– И правда, - сказал Дон и бросил нож туда же, где валялись куски осы. Голос в его голове стих, рассыпавшись вдребезги. Краснолицый сторож взглянул на осу и наступил на нее, вдавив в песок.
– Оса, - сообщил он.
– Должно быть, укусила вас? А как это случилось? Неужели вас сдул этот ветер? Я такого никогда не видел.., да...
Дон обмотал раненую руку рубашкой и опять опустил ее в воду, чтобы унять боль.
– Вы что, хотели отомстить этой твари?
– Я.., да. Я это сделал, - Дон улыбнулся, глядя в непонимающие глаза сторожа.
– И правильно, - они оба глядели на торчащие из песка неподвижные ножки осы.
– Больше не оживет.
– Не похоже, - Дон придавил песок ботинком, окончательно хороня то, что там было.
– Прибой ее унесет, - сказал сторож и пошел к набережной, где столпились любопытные.
– Вам не нужна помощь? Можно подогнать грузовик и вытащить вашу машину.
– Может быть. Спасибо.
– Вы куда-то спешите?
– Нет, уже нет, - сказал Дон, уже зная, что он теперь сделает.
– Просто в Сан-Франциско есть женщина, с которой мне надо встретиться.
Они пошли к набережной. Дон оглянулся, но не увидел ничего, кроме песка. Не увидел даже места, где похоронил ее.
– Прибой утащит эту сволочь на самую Кубу. Не волнуйтесь, приятель. На корм рыбам.
Дон закинул нож за пояс и вдруг испытал прилив любви ко всему живому, ко всему, что рождается и умирает, и живет свой краткий век под солнцем, как эти вот люди. Он знал, что это всего-навсего приток адреналина, но все равно ощущал это могучее, почти мистическое чувство. Дорогой Сирс. Дорогой Льюис. Дорогой Дэвид. Дорогой Джон, с которым он так и не познакомился. Дорогие Рики и Стелла, и дорогой Питер. Дорогие мои братья и сестры по человечеству.
– Для парня, чья машина пошла на дно, вы выглядите чертовски счастливым, заметил сторож.
– Да, - сказал Дон.
– Это так. Только не спрашивайте, почему.