История с приведениями
Шрифт:
Дэвид быстро встал и сдавил его горло.
– Стоп, - сказал Дон, но Дэвид не ослабил хватку. Рядом за столиками люди продолжали неподражаемо реально есть и пить, ничего не замечая.
– Стоп, - попытался сказать Дон еще раз, но уже не смог. Лицо Дэвида склонилось над ним; потом это был уже не Дэвид, а гигантский олень, или сова, или что-то среднее между ними.
Поблизости кто-то громко чихнул.
***
– Привет, Питер. Так ты решил зайти?
Кларк Маллиген вышел из своей будки.
–
Питер открыл рот и закрыл его опять.
– Скажи ему спасибо, Питер, - сухо сказала мать.
– Это, должно быть, фильм так подействовал. Я его сто раз смотрел, и все равно забирает. Вот и все, Пит.
Это фильм.
– Фильм? Нет.., мы шли по лестнице, - он поднял руку и увидел в ней нож.
– Именно. Твоя мама сказала, что ты захотел посмотреть, как это выглядит отсюда. Но поскольку вы единственные зрители, ничего плохого в этом нет.
– Питер, где ты взял этот нож?
– спросила мать.
– Брось его немедленно!
– Нет. Мне нужно.., ох. Мне нужно...
– Питер отступил от матери и оглядел маленькую операторскую будку.
Пальто на крюке; календарь; пустая бутылка. Здесь было так холодно, как будто Маллиген показывал кино на улице.
– Успокойся, Пит. Смотри, вот так ставится катушка, и когда краешек показывается вот здесь, я нажимаю вот на эту кнопку...
– Что было в конце?
– хрипло спросил Питер.
– Я не могу вспомнить...
– О, они все умерли. Так ведь все кончается, правда?
Когда они сражаются, это выглядит героически, но они все равно обычные маленькие люди. И все они умрут, вот увидишь. Если хочешь, можешь посмотреть конец у меня.
Как вы, миссис Берне?
– Ему лучше, - сказала Кристина.
– У него случился какой-то припадок. Питер, отдай мне нож.
Питер спрятал нож за спину.
– О, скоро он увидит, миссис Берне, - сказал Маллиген, включая второй проектор.
– Что увижу? Почему у вас так холодно?
– Отопление испортилась. Что увидишь? Ну сперва убьют двоих, а потом.., смотри сам.
Питер заглянул в отверстие и увидел экран, светящийся над пустым залом...
Рядом громко чихнул невидимый Рики Готорн, и стены операторской будто закачались. Он увидел что-то расплывчатое, с уродливой головой какого-то животного. Потом это снова был Кларк Маллиген.
– Пленка сбилась, извини. Теперь все будет нормально, - сказал он, но его голос дрожал.
– Отдай мне нож, Питер, - потребовала мать.
– Это все фокусы. Грязные фокусы.
– Питер, не груби!
Кларк Маллиген склонился над ним с выражением жалости на лице, и Питер, вспомнив вестерны, всадил нож в его выпяченный живот. Мать закричала, уже начиная распадаться,
Глава 19
– Ох, Сирс, - выдохнул Рики. Его горло болело.
– Ох, мои бедные друзья...
Они только что были живы и их хрупкий мир, казалось, снова был цел; горечь новой и уже безвозвратной потери пронизала все его существо и слезы обожгли ему глаза.
– Смотрите, Рики, - это был голос Дона. Рики с трудом повернул голову и быстро встал, увидев то, что лежало рядом с ним на полу.
– Это сделал Питер.
Юноша стоял в шести футах от них, глядя на лежащее перед ним тело женщины. Дон сидел на полу, потирая шею. Рики посмотрел ему в глаза, увидел в них страх и боль, и потом оба они взглянули на тело Анны Мостин.
Какое-то время она все еще выглядела той миловидной молодой женщиной с черными волосами и лисьим личиком, какой они увидели ее в первый раз на Уит-роу. Ее рука сжимала костяную рукоятку ножа, торчащего у нее из груди; из раны, пульсируя, выливалась темная кровь. Из окна на распростертое тело падали редкие хлопья снега.
Глаза Анны Мостин открылись, и Рики подался вперед, думая, что она хочет что-то сказать, но она, очевидно, уже их не узнавала. Из раны хлынул поток крови, забрызгав троих мужчин.
И тут они увидели, как за угасающей жизнью Анны продолжает жить другая, нечеловеческая жизнь - не олень, не сова, но нечто, не имеющее привычных форм. Только на миг за раскрытым ртом Анны им почудился другой рот, за ее бьющимся в судорогах телом - другое тело. Потом все исчезло, и на полу осталась только мертвая женщина.
В следующую секунду ее лицо мертвенно побелело, кожа сморщилась - вся она как бы вдавливалась внутрь, как клочок бумаги на огне. На их глазах она сжалась до половины своего размера, потом до четверти - в ней уже не оставалось ничего человеческого, это был просто кусок изувеченной плоти, гонимый неведомым ветром.
Сама комната, казалось, тяжело, по-человечески, вздохнула. Зеленый цвет погас, и остаток тела Анны Мостин испарился. Рики, стоящий возле этого места на коленях, увидел, что падающие хлопья снега тоже втягиваются в невидимую воронку.
В тринадцати кварталах от них взорвался дом на Монтгомери-стрит. Милли Шиэн услышала треск и, высунувшись в окно, увидела, что фасад дома Евы Галли сминается, как картон, и, распадаясь на кирпичи, втягивается внутрь и исчезает в огне, уже бушующем в сердце здания.
– Рысь, - выдохнул Рики. Дон оторвал глаза от того места на полу, где исчезла Анна Мостин, и увидел на подоконнике воробья. Птица наклонила голову и посмотрела на них. Дон и Рики двинулись к ней, и она вылетела в окно.