История с продолжением
Шрифт:
– Кому? – заинтересовалась Валентина. – Ты-то сама где работаешь?
– Приедешь – расскажут, – загадочно пообещала подруга. – Не пожалеешь. Права возьми, авось пригодятся. И паспорт.
– Куда ехать-то? – с сомнением спросила Валентина. Тащиться за тридевять земель ей не хотелось – она ненавидела общественный транспорт. – Далеко? И когда?
– Рублёвское шоссе, – ответила Анна. – Где “Кремлёвка”. Найдёшь?
– Постараюсь, – вздохнула Валентина. – А когда?
– Ты сейчас свободна?
– Я всегда свободна, – Валентина силилась дотянуться до карандаша и клочка бумаги, который она заприметила на тумбочке, – говори,
Идти оказалось порядочно, и Валентина, чертыхаясь про себя, три раза прокляла эту Анкину затею с работой. Она промочила ноги, на сапогах, и так уже старых, стали проступать противные соляные белые пятна, и настроение у Валентины испортилось окончательно. С трудом найдя нужный административный корпус, она вошла внутрь, но тут же была остановлена дюжим воохровцем.
– Вы куда? – спросил он не особенно приветливо.
– Пропусти, холуй, – раздражённо сказала Валентина, – мне назначено.
– Ух ты! – усмехнулся охранник. – Строгая девушка. Ща, проверю. Фамилия?
Валентина назвалась. Охранник с минуту возил пальцем по журналу, а затем сказал:
– Проходите. Третий этаж, комната триста семь.
Валентина, высоко подняв голову, прошла мимо него и стала подниматься по лестнице. Коридор третьего этажа ей не понравился – темный, облезлый какой-то. Комнату она нашла почти сразу. Подошла к двери, которая выглядела ещё более противно, чем сам коридор – грязная, поцарапанная, сто раз крашенная – Валентина остановилась и попыталась хоть как-то привести в порядок свои мысли. Ну что за работу, если рассуждать здраво, ей могут предложить в такой дыре? Уборщицы? Приходящей медсестры? Сторожа? Валентина горько усмехнулась. А, где наша не пропадала! Всё равно терять ей было нечего. Она постучала, помедлила секунду, а затем без колебаний вошла – назначили, так назначили, торчать перед дверью она не намеренна.
– Вы пунктуальны, Валентина Николаевна, – сказал человек, стоящий лицом к окну, – минута в минуту.
– Стараемся, – не без иронии произнесла Валентина, – здравствуйте, Павел Васильевич.
– Анна Михайловна рекомендовала вас нам ещё около года назад, – мужчина отвернулся от окна и направился к столу, – как хорошего фельдшера… вы, кстати, почему бросили институт?
– Семейные обстоятельства, – отчеканила Валентина.
– А, понимаю, понимаю… Любовь, романтика, Север… что ж, для молодых это неплохо, но вы – женщина, и, как я полагаю, любите комфорт… Ладно, оставим эту тему. Итак, у нас есть работа, которая вам подойдёт. Но прежде, просто для очистки совести – во-первых, ваша психика стабильна?
Валентина пожала плечами.
– Муж говорит, что я – бесчувственная чурка. В смысле – полено. Да и в моей медицинской карте, я думаю, всё написано.
– Хорошо. Далее. У вас сохранились в Москве подруги, друзья?
– Скорее, приятели. Им просто нет до меня никакого дела. Нас все забыли за эти десять лет. Жаль, конечно, но что поделаешь…
– Близкие?
– У меня – мама, у Олега – никого. Все умерли… Странные какие-то вы вопросы задаёте, – вдруг решилась на откровенность Валентина, – обычно бывают другие.
– Это уж наше дело, согласитесь. Условия такие: год испытательного срока, подписка о неразглашение, полная конфиденциальность. Для вас создадут легенду, поэтому врать
– Да что же это за работа такая? И причём тут фельдшер? А зарплата сколько?… Простите, Павел Васильевич, но я ничего не могу понять, честно. Я-то вам зачем?…
– Минута на размышление, – сказал тот, – время пошло.
Сердце у Валентины противно ёкало, она испугалась. Ещё бы! Столько всего, да так неожиданно… что всё это значит? Ну, Анка, ну, сучка… Хотя… В конце концов, смыться оттуда я всегда смогу, и никто мне не помешает.
– Хорошо, – сказала она, – я согласна.
– Тогда поехали, – поднимаясь, сказал тот. – Смотреть место работы, подписывать бумаги, знакомиться с начальником (вашим непосредственным) и получать машину.
Тут-то Валентина и села на стул.
– Что? – спросила она, едва шевеля губами.
– В счёт зарплаты, если угодно, – объяснил Павел Васильевич. – За пару лет вы запросто погасите кредит, если решите её выкупить. Но почти никто не выкупает – выгоднее оставлять на государстве, тем более, что каждые три года машину вам меняют. Вставайте, поехали.
– А куда? Разве не здесь?…
– За город. Тридцать километров по Варшавке. Поэтому мы и даём сотрудникам машины – кто-то же должен у нас работать. Автобусы туда не ходят…
– А откуда вы знаете… – начала Валентина, но Павел Васильевич её прервал.
– Мы о вас знаем всё, – просто сказал он. – Просто так к нам люди не приходят. В смысле, со стороны. Да и годятся нам далеко не все подряд. У нас свои, весьма жесткие, критерии отбора сотрудников, и, если человек нам не подошёл, он о нас просто не узнает. Вы прошли отбор – поэтому попали к нам. Поняли?
– Да, – Валентина поднялась со стула. – Я согласна и готова приступать. Хоть сейчас.
– Сейчас не нужно. Я вас свожу, вы осмотритесь, познакомитесь с Лукичём (отличный мужик наш Лукич, бывший военный хирург), машину заберёте. Кстати, синяя подойдёт?
– Синяя что? – не поняла Валентина.
– “Шестёрка”, – объяснил Павел Васильевич, – такая, знаете ли… – он покрутил пальцами в воздухе. – Поехали, одним словом.
Это было странно. Валентина, в жизни своей никогда и никому не верившая, поверила этому человеку сразу. У неё даже мысли не возникло о каком бы то ни было обмане, её не смутила куча недомолвок и намёков. И она пошла следом за новым начальником, своим молчаливым согласием присягая ему на верность. Они ехали больше часа, зимние леса по сторонам дороги молчали им вслед, на землю спускались сумерки. Чёрная “Волга” с правительственными номерами шла плавно, бесшумно и быстро. Павел Васильевич сидел за рулём сам и Валентина видела, что езда доставляет ему удовольствие. Свернув, наконец, с основной дороги, они, уже медленнее, поехали по просёлку – узкой подсыпной дорожке, что вилась змейкой между осин и берёз, еле различимых в сумраке.
– Мы на месте, – сказал Павел Васильевич, когда заграждение и КПП остались позади, – пойдёмте. Нас ждут.
Валентина вышла вслед за ним из машины (Павел Васильевич, как истый джентльмен, сам закрыл за ней дверцу) и очутились у крыльца. Их действительно ждали. Навстречу им из дверей вышел пожилой седой мужчина, несколько простецкого, как отметила про себя Валентина, вида, в странноватой форме – такую форму Валентина видела впервые – вроде военная, но не зелёного или серого, как у милиции, а тёмно-бардового, почти чёрного цвета.