История США от глубокой древности до 1918 года
Шрифт:
В действительности пограничный спор в связи с Венесуэлой имел важные последствия, которые не смогла предвидеть ни одна страна. Это был последний спор Соединенных Штатов и Великобритании, сопровождавшийся угрозой войны. Столетие с четвертью регулярных тревог (включая два реальных конфликта) подошло к концу, а в XX веке Соединенным Штатам предстояло объединяться с Великобританией против общих врагов во множестве случаев.
В то же время, хотя венесуэльский инцидент счастливо завершился, нельзя было сказать, что у Соединенных Штатов не осталось других международных проблем, причем и тех, что поближе к дому. Надвигался конец столетия, а Испания по-прежнему владела Кубой. Однако 24 февраля 1895 года, в момент наибольшего обострения венесуэльской пограничной дискуссии, разразился новый кубинский мятеж, и он был ужаснее того, что состоялся еще при администрации Гранта.
Причина нового мятежа оказалась двоякой. Во-первых, коррумпированная и неэффективная власть Испании тяжело отражалась на кубинцах. Во-вторых, экономически Кубу контролировали Соединенные Штаты, скупая почти весь ее сахар и владея почти всей ее важной собственностью. И это значило, что американская депрессия 1890-х катком прошлась и по кубинскому благосостоянию.
И испанцы, и кубинцы дрались со всей страстью. Испанцы прислали 200 000 солдат под командованием генерала Валериано Вейлера, желавшего сокрушить мятеж при помощи жестокости. Он организовал концентрационные лагеря для людей всех возрастов и обоих полов, согнал туда почти всех подряд и обращался с задержанными без всякого милосердия.
Что касается кубинских повстанцев, их единственная надежда в длительной перспективе состояла в американской интервенции. Думая об этом, они умышленно распускали слухи о разрушении сахарных плантаций и фабрик, куда так сильно вкладывались американцы. Они надеялись, что американцы придут, чтобы спасти свою собственность.
Многие американцы так и хотели. Антииспанские настроения были сильны, и раздувал их новый подход в журналистике.
За подходом стоял Уильям Рэндольф Херст (род. в Сан-Франциско, Калифорния, 29 апреля 1863 года), сын владельца золотой шахты, прослужившего один срок в качестве сенатора от Калифорнии. Молодой Херст заинтересовался журналистикой, и для начала отец купил ему в 1880-м газету «Сан-Франциско экзаминер». В 1895-м Херст приобрел «Нью-Йорк монинг джорнал» и вступил в состязание с ранее основанной газетой «Нью-Йорк уорлд» Джозефа Пулитцера (род. в Венгрии 10 апреля 1847 года).
Состязание между газетами было отчаянным и неустанным. Цена каждой упала до одного цента, и каждая боролась за внимание читателей, как только могла. Чтобы привлечь публику, Херст пускал в ход сенсационные статьи, иллюстрации, журнальные блоки, крупные заголовки и пристальное внимание к преступности и псевдонауке. Входила в моду цветная печать, и в 1896-м были придуманы раскрашенные комиксы. В первом таком комиксе, «Желтый парень», преобладал желтый цвет, и оттого новый способ Херста создавать газету стал называться «желтой журналистикой».
Во внешней политике Херст выражал крайние взгляды и был ярым империалистом. Он призывал к войне с Великобританией в связи с Венесуэлой и к войне с Испанией в связи с Кубой. Действия армии Вейлера осуществлялись по заказу, чтобы Херст о них мог что-то ужасное опубликовать: обычная смесь вымысла и правды не устраивала его в должной степени.
Тем не менее Кливленд не поддавался на призывы и не позволил Соединенным Штатам втянуться в конфликт, так что кубинский вопрос, как и гавайский, должен был подождать новых выборов.
Казалось, эти выборы уже в кармане у республиканцев. Нескончаемые трудные времена наверняка бы оттеснили демократов от власти, ведь партию, находящуюся у руля, всегда проклинают за любые спады в экономике. И будто этого гандикапа недостаточно, Демократическая партия разделилась на «золотую» и «серебряную» фракции, увлеченно борющиеся друг с другом. Вообще-то даже слышались рассуждения о том, что эта партия распадается, а главными оппонентами республиканцев станут теперь популисты.
При подобных обстоятельствах республиканцы могли себе позволить выдвинуть только того, кто считался абсолютно надежным, кто до конца стоит за «золотой стандарт» и кто без сомнений станет делать то, что необходимо для бизнеса. В этом отношении, как считали республиканцы, Кливленд был неплох, но партия желала также и такого кандидата, на которого можно рассчитывать как на империалиста.
Политик из Огайо Маркус Алонсо Ханна (род. в Нью-Лисбоне, Огайо, 24 сентября 1837 года) полагал, что такого человека он точно знает. С 1890-го он работал с Уильямом Мак-Кинли, которого прославил его тариф, и тщательно готовил земляка к президентству. Были в Республиканской партии и более влиятельные люди, однако некоторая мягкость была желательна в президенте, чтобы не сомневаться, что он склонится в правильную для коммерции сторону.
Когда национальный съезд республиканцев собрался в Сент-Луисе, Миссури, 16 июня 1896 года, Ханна так умно, хитро и изворотливо общался с делегатами, что Мак-Кинли выбрали с первой попытки. Вице-президентом предложили стать близкому другу Мак-Кинли Гаррету Аугустусу Хобарту (род. в Лонг-Бранче, Нью-Джерси, 3 июня 1844 года).
7 июля в обстановке суматохи собрались демократы. «Серебряные демократы» обвиняли, а «золотой демократ» Кливленд стал изгоем в собственной партии. Съезд даже не принял обычной резолюции с выражением благодарности за достигнутые им успехи.
Взамен того большинство делегатов сплотилось вокруг лозунга «свободное серебро» (чеканка монеты из серебра в неограниченных количествах), и раздавались громкие речи против финансовой элиты на Северо-Востоке — против Уолл-стрит и больших городов, против богатства, торговцев, спекулянтов.
Блэнд, известный по Акту Блэнда — Аллисона, был признанным лидером «серебряных демократов», и ожидалось, что его и выдвинут. Однако на политической сцене появилось новое лицо, Уильям Дженнингс Брайан из Небраски (род. в Салеме, Иллинойс, 19 марта 1860 года). Он проработал в Конгрессе с 1890 по 1894 год, а потом редактировал газету «Омаха уорлд-гералд».
8 июля Уильям Дженнингс Брайан произнес речь, которая завершила дебаты о платформе партии. Речь была тщательно подготовлена, и Брайан репетировал ее до тех пор, пока она не стала абсолютно идеальной для данного случая. Как будто не тратя усилий, произнес он ее так, что в большой аудитории слышались низкие органные тона (и это было до появления «системы публичных выступлений» [134] ). Никто не слыхал такого голоса после великих дней Дэниела Уэбстера пол столетия назад.
134
Речь о звукоусилительной аппаратуре. (Примеч. пер.)