История США от глубокой древности до 1918 года
Шрифт:
Единственным светлым моментом эпохи оказался прием в Союз еще одного штата. Юта была домом для мормонов, убежавших сюда от религиозных гонений в Иллинойсе в 1847-м, когда местная территория еще считалась испанской. Соединенные Штаты завоевали регион в 1848-м, после Американо-мексиканской войны, а в 1850-м официально назвали его Территория Юта (от индейского племени юта).
С того времени она созрела как штат по части населения и развития, но ее членство неизменно отклонялось, поскольку Мормонская церковь допускает полигамию (когда мужчина женится более чем на одной женщине), а это в принципе пугало американцев.
В 1890 году, после того как намного менее подготовленные территории стали штатами, Мормонская церковь отреклась от полигамии, и механизм принятия наконец запустился. 4 января 1896 года Юта вступила в Союз как сорок пятый штат.
Соединенные Штаты продолжали развиваться и технологически. В апреле 1893 года свой первый автомобиль построил Генри Форд (род. в Гринфилде, Мичиган, 30 июля 1863 года). Другие создавали автомобили и до него, но это именно Форд в течение следующих пятнадцати лет разработал концепцию сборочной линии и массового производства. Она и позволила Соединенным Штатам, а потом и миру вступить в автомобильный век.
Что до меньшего масштаба, 6 августа 1890 года в Оберне, Нью-Йорк, случилось первое применение электрического стула для казней. Технология дотянулась и до этого уголка социальной жизни.
Пока в 1890-х продолжались беспорядки, Соединенные Штаты снова стали интересоваться внешним миром.
Еще со времен Гражданской войны Соединенные Штаты были поглощены заполнением своих внутренних пространств, победой над индейцами, развитием технологии. Даже к концу XIX века территория страны все еще ограничивалась североамериканским континентом, не считая крошечных островов Мидуэй в центре Тихого океана.
С другой стороны, за те же самые десятилетия европейские государства разрослись за моря — в Азию, Африку и район Тихого океана, и как-то было принято считать, что у них есть на это право, потому что белый европейский человек по сути своей выше людей с более темным цветом кожи и, естественно, должен управлять. (Когда некая страна утверждала свое господство над чужими народами, возникала «империя» — от латинского слова «imperium», — и те, кто считал происходящее верным, назывались «империалистами».)
Такие взгляды казались «научными» благодаря трудам английского социолога Герберта Спенсера, который применил к обществу теорию эволюции, впервые выдвинутую английским натуралистом Чарльзом Робертом Дарвином в 1859 году. Но если Дарвин говорил об изменениях в видах живой природы, медленно происходящих в течение миллионов лет, если он предлагал огромное количество доказательств в пользу своих воззрений, то Спенсер рассуждал об изменениях в обществе, которые предположительно произошли за несколько веков, и приводил совсем мало реальных тому доказательств.
Спенсер прицепился к фразе «выживание сильнейших» и в 1884 году, к примеру, настаивал, что людям, непригодным к работе или отягощающим общество, нужно позволить умереть, а не оказывать им помощь или благотворительность. Подобные меры, очевидно, покончили бы с недееспособными и усилили бы нашу расу.
Это была ужасная философия, с помощью которой получилось бы оправдать наихудшие порывы человека. Нация-завоеватель смогла бы сокрушить своих врагов (как американцы сокрушили индейцев), потому что так «лучше», и доказала бы, что так «лучше», потому что она сокрушила своих врагов.
На деле использование остатков своего гуманизма белыми европейцами обставлялось как благородный жест: находящиеся на верхней ступени белые как бы протягивают руку помощи неразвитым жителям других континентов, нанимая их слугами и позволяя питаться объедками со своего стола. В 1899 году английский поэт Редьярд Киплинг сказал, что это «бремя белого человека».
В Соединенных Штатах нашлось немало тех, на кого повлияла философия Спенсера и кто мечтал, чтобы страна помогла распространять блага империализма. Особенно потому, что «конец фронтира» в 1890-м, казалось, почти не оставил каких-то домашних задач перед необузданной американской энергией.
Соединенные Штаты, однако, после Гражданской войны допустили снижение уровня своих вооруженных сил (было безопасно под защитой двух океанов, контролируемых надежным и дружественным британским флотом), так что они с трудом справились с неорганизованными индейцами и не сумели эффективно вмешаться в третьеразрядные склоки в Латинской Америке. И вряд ли они смогли бы стать соперником Великобритании и Франции на старых континентах.
В то же время существовал обширный Тихий океан, по которому были разбросаны тысячи островов, сметаемых в свой карман европейскими государствами. Воссоздавая свой флот заново, Соединенные Штаты осознали, что некоторые из островов, подобно атоллу Мидуэй, могут пригодиться как угольные базы и гавани для их кораблей. Более того, было желание стать на равных с европейскими «великими державами», что означало прежде всего обретение колоний, чтобы показать, как это будет «хорошо для выживания» Соединенных Штатов.
Даже в 1890-х не все острова были безусловно оккупированы. Скажем, имелось Самоа — группа из четырнадцати островов примерно в 8200 километрах к юго-востоку от Лос-Анджелеса. Общая площадь островов насчитывала около 3000 квадратных километров — немного больше, чем территория Род-Айленда. Основную долю этой площади занимали два крупных острова, ныне известные как Западное Самоа. Среди мелких островков Восточного Самоа крупнейшим был Туту ила, размерами примерно 135 квадратных километров, то есть где-то в два с половиной раза больше Манхэттена (на который он еще и похож очертаниями). В центре этого маленького острова существовала изумительная гавань, а на ее берегах стояла деревня Паго-Паго.
Первым из европейцев Самоа навестил голландский исследователь Якоб Роггевен в 1722 году. Первым американцем был мореплаватель Чарльз Уилкс в 1839-м, сообщивший о наличии гавани. После его посещения к островам устремились британцы и германцы, и германцы опередили. К 1870 году большая часть архипелага принадлежала им. Однако в 1872-м Соединенные Штаты и местный правитель Паго-Паго подписали договор, давший американцам исключительный контроль над гаванью как над угольной базой.
Разумеется, и британцы, и германцы заняли иные части береговой линии Самоа, чтобы устроить угольные базы для своих кораблей, и несколько лет Самоа управляли все три страны вместе. Взаимоотношения их не были ровными, поскольку представители каждой из сторон интриговали против двух других, и все пытались использовать самих самоанцев в качестве пешек.