История украинского народа. Автобиография
Шрифт:
Товары, покупавшиеся арабскими купцами от восточно-европейских, очень нодробно перечисляет арабский писатель конца X в. Мукадесси: па первом плане стоять и тут дорогие меха и невольники, а также кожи, дерево и янтарь. От Арабов покупались шелковые материи, металлические и специально ювелирные изделия, пряности и южные фрукты; одним словом, характер торговли тот же, что и с Византией. Судя по находкам восточных монет (очень частым и богатым), наибольший расцвет этой торговли падает на первую половину X в.
Сердцем, где сходились эти главным торговые артерии восточной Европы и второстепенные дороги, был Киев. Стоя на главной торговой дороге — Днепре, ниже устьев его главных притоков Припети и Десны, он был сборным пунктом и складом для всего, что шло со всей системы Днепра, а эта последняя, в свою очередь, собирала товары с соседних, тесно примыкавших к ней систем.
С водным путем соединялись в Киеве и сухопутные дороги: северозападная — с Волыни и *из Ляхов»; юго-западная — через Галицию в Венгрию и Чехию; северо-восточная—на Курск, в бассейн верхнего Дона и средней Волги; юго-восточная — на Переяславль, в область среднего Дона и нижней Волги. В Киеве шел торговый обмен, коммерческое и промышленное движение; здесь был нервный центр великой восточноевропейской равнины в продолжение целого ряда столетий после славянского расселения,
Созданные благоприятными географическими условиями и скрепленные старыми традициями, оживленные торговые сношения накопляют здесь культурный опыт и материальные средства. Здесь скопляются запасы товаров и капиталы и формируется могущественное сословие куп-
Ие тория украинского народа
@ 49
цов-воинов. При тогдашних условиях купец, держа одной рукой кошелек, в другой должен был держать меч для обороны его; торговля требовала вооруженной охраны, купеческие караваны отправлялись в путь с оружием в руках, как военные экспедиции, и в каждую минуту караван таких купцов-воииов был одинаково готов открыть торг или завязать битву, вступить в выгодную сделку или поискать добычи, взять контрибуцию, наловить невольников. Здесь было гнездо той «Руси», которую арабский источник IX в. так характерно описывает: < Русь не имеет ни недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен: единственный промысел ее — торговля соболями; она нападает на земли Славян и захватывает там невольников, которых продает потом в Итиле и Болгаре; добыча в земле Славян — ее единственное пропитание. Когда у Русина рождается сын, отец новорожденного кладет пред ребенком обнаженный меч и говорит: я не оставлю тебе никакого имущества; ты будешь иметь только то, что приобретешь этим мечом».
Этот киевский патрициат, сословие богатых купцов-воинов, расширяя район своих торговых сношений, должен был в своих видах стремиться к образованию военных сил, к созданию политической организации для охраны торговых интересов. Затем охрана дорог и сношений переходила сама собою в покорение племен, расположенных по этим торговым дорогам; собирание контрибуций давало ценное подспорье торговле и обращалось в Итиль политической организации, созданной этими купцами-воинами и поддерживаемой ими же. Недаром имя , т. е. специальное имя Киевской области, прежде чем стать именем государства, становится у иностранных писателей IX—X века. (Арабы, Константин Норфирородный) именем класса купцов-дружинников, державших в своих руках торговлю и сношения восточной Европы и связавших в государственную организацию свою систему торговых дорог и факторий. Киевская область была очагом этого класса купцов-воинов и сообщила ему свое имя «Руси», а последний, будучи представителем государственной организации, созданной киевским патрициатом, передал имя «Руси» всей государственной системе — племен и земель, входящих в ее состав.
Так представляется социально-экономическая обстановка возникновения «Русского», киевского государства на основании изучения общественных отношений X в. в их современных источниках и ретроспективных выводах. В древнейшей киевской летописи мы имеем традицию о происхождении Киевского государства, вкладывающую его историю в иные формы, и об этой традиции нужно сказать нисколько слов, прежде чем обратиться к его истории.
Когда киевский книжник в ноловине XI в. взялся за перо, чтобы выяснить себе происхождение и первые моменты развития Киевского
5 Зал. 35
государства1, процесс его формирования был стариною, достаточно отдаленною, о которой в памяти современников сохранились очень слабые воспоминания, отрывочные имена, стертые и расцвеченные сказочными, легендарными мотивами предания, наконец, разные догадки и комбинации, заменявшие реальные сведения. Отрывки или упоминания об этих преданиях и догадках сохранились в древнейшей киевской летописи. 1Уг имеем легепду о трех киевских братьях Кие, Щеке и Хориве, якобы построивших город Киев, названный по имени старшего брата; эти братья представлялись родоначальниками Полянского племени и предками киевской княжеской династии (следы этих рассказов остались и в дошедшем до нас тексте летописи). Это, конечно, не что иное, как т. н. этимологический мие: из названий местностей сделаны имена героевепонимов, основателей города. Другая легенда рассказывала иначе: на месте Киева существовал перевоз на Днепре, перевозчиком на нем был некто Кий, поэтому место называлось Киевом перевозом, а город, возникший здесь благодаря оживленным сношениям, получил имя Киева.
Автора «Повести# эти легенды и комбинации не удовлетворили, и он предложил собственную, очень сложпую теорию. По его мнению, Русь—это народ скандинавский (варяжский), его привели в Новгород три брата конунги в конце IX в,, по приглашению самих Новгородцев и их соседей, так как последние, освободившись от власти завоевавших их
1 Это произведение в своей первоначальной редакции кратко онисывало события, кончая, по всей вероятности, половиной X в. (Игорем) и носило тот титул, который перешел затем к его позднейшим переработкам: «Се повести временных лет (вероятно, перевод греческого слова хронограф), откуда есть ношла Русская земля (т.е. Киевское княжество, Русь в тесном смысле), кто в Киеве нача первое книжити, и откуду Русская земля стала есть». Эта первоначальная «Повесть» была затем расширена и продолжена и, перейдя черев руки нескольких редакторов во второй половине XI в., воина в состав исторической компиляции, древнейшей киевской летописи, по традиции называемой часто Несторовой летописью, хотя Нестору она, несомненно, не принадлежит. Одна редакция ее (сохранившаяся в северных, великорусских снискал, как Лаврентьевский и ему подобные) составлена была в Киеве в 1116 г. и доведена до 1110 г,; другая редакция, дошедшая до нас вместе с южно-русскими продолжениями не имеет такой точной даты, но, несомненно, также принадлежит второму десятилетию XII в. Летописание продолжалось затем, и в конце XII в. из разных записок исторических сказаний в Киеве было составлено продолжение древнейшей летописи, доходившее до 1199 г. Позже к этому была присоединена хроника событий 1205 — ... гг., составленная отчасти на Волыни, отчасти в Галиции. Эта коллекция летонисей дошла до нас в кодексе Ипатьевском (первой четверти XV в.) и ему нодобных. Подробнее о древнейшей киевской летониси и ее составных частях см. Историю Украини-Руси, т. 1, экскурс 1, а о ее продолжениях — т. III, в последней главе.
@ 51
перед тем варяжских дружить, не умели установить порядка у себя собственными силами и в конце концов порешили призвать себе правителей из варяжских же вождей. Из Новгорода эти варяжские конунги овладели Днепровским путем и самим Киевом и положили начало киевской княжеской династии.
Основания, на которых оперлась эта теория, довольно ясны. Это, вопервых, традиция о завоеваниях Варягов в северных, финских и славянских землях, и контрибуциях, которые они тут собирали. Далее, память о том, что в X и начале XI в. в Киеве были большие дружины Скандинавов— Варягов, игравших очень важную роль на княжеском дворе, особенно в X веке, и придававших ему до некоторой степени даже варяжскую окраску Наконец, тот факт, что эти Варяги, входившие в состав дружины Киевского государства, принимали имя Руси и иод этим именем переходили из русских земель в Византию: в Византии, в памятниках второй половины XI в., Русь благодаря этому даже является как бы другим именем Варягов — «Варяги Русь». Это должен был знать автор «Повести», и это обстоятельство также могло повлиять на образование его теории.
Под влиянием этих фактов и традиций и сложилась у автора «Повести» , вообще очень склонного к гипотезам и комбинациям (которые он, конечно, передает вполне категоричным тоном), его теория, весьма долгое время затем принимавшаяся за непреложную истину. Очень долго усилия ученых направлялись только на разъяснение летописного рассказа, соглашение с ним исторических фактов, не укладывавшихся в его рамки. Но после того, как обнаружились существенные неверности в этой теории, как стал ясным общий характер «Повести», представляющей собою не безыскусственный пересказ традиций и фактов, как представляли себе прежде, а ученое (для своего времени) построение, теорию, полную собственных комбинаций ее авторов и редакторов, — стало невозможным принимать на веру все ее сообщения, основывая все на ее рассказе, что Киевское государство обязано своим возникновением скандинавским конунгам.