История украинского народа. Автобиография
Шрифт:
Более богатые дома устраивались высоко, в виде двух этажей; комнаты были отапливаемые и холодные. Жилье окружали хозяйственные постройки и кладовые. Все это делалось из дерева (а в степных местностях, вероятно, как и теперь,—из обмазанного глиной плетня)1. Вся каменная постройка — позднейшего, чужого происхождения, и терминология ее состоит из заимствованных греческих и немецких слов.
В сфере психофизической, в характере Славян вообще и украинских племен в частности, чужеземные известия отмечают, с одной стороны, добродушие и приветливость, с другой,—воинственность, свободолюбие и отсутствие солидарности и общественной дисциплины. Радушие и гостеприимство Руси, как и вообще Славян, было общеизвестно так же, как и строгость
Радушию и искренности, отмеченной еще Прокошем, соответствовали черты характера поэтического, веселого,, падкого на развлечения. Песня и музыка были неразлучными товарищами всех выдающихся моментов жизни наших предков. «С плясанием, гудением и плесканием» справлялись свадьбы. «Долгими песнями» прощается с жизнью Русинка в описанном ибн-Фадланом погребении русского купца. «Игрища меж сел», на них игры и танцы, и «вся бесовские песни» были общераспространенной принадлежностью народного быта.
1 Такие глиняные жилища здесь существовали еще до эпохи славянского расселения, на рубеже каменной и металлической культуры (т. н. до-микенская культура).
Такой же непременной принадлежностью всякого праздника было бражничанье. «Руси есть веселие нити, не можем без того жита»,— такой афоризм вкладывает киевский книжник XI в. в уста Владимира В.; его оправдывали веселые Владимировы пиры, где меды лились рекой. Языческие церемонии не обходились без попойки; «через год после смерти покойника», рассказывает арабский источник IX века, «берут кувшинов двадцать меду, несут на могилу, там собираются родственники, едят и пьют». Это ритуальное бражничанье перенесено было потом и на христианские праздники.
В общем, всеми этими чертами определяется характер мягкий, веселый, окрашенный поэзиею. Характеристика Полян, данная древнейшею летописью, — «обычай имяху тих и кроток»,—находит себе подтверждение и в других известиях. Но этой «кротости», конечно, ненужно преувеличивать. Разбойничьи походы Руси IX—X в. сопровождаются совсем иными отзывами о ее характере. «Они отважны и смелы: напав на чужой народ, не отступают, пока не уничтожать его вовсе»; «народ жестокий и немилосердный, без тени жалости к людям»,— так характеризуются военные дружины Руси у современных арабских и греческих писателей, и никак нельзя относить этих характеристик исключительно к варяжским контингентам русских дружин.
Религиозное миросозерцание дохристианских времен имело в своей основе культ природы, в довольно примитивной, слабо разработанной форме. Русско-славянская мифология вообще довольно бледна и неясна, не только вследствие скудости известий, а и вследстние собственной бедности: судя по всему, славянское племя не имело особенной склонности к религиозному творчеству.
Наиболее ранний источник — Прокопий — говорит о «Славенах» и «Антах», т. е. о племенах южно-славянской и украинской группы, что они чтили одного бога, владыку вселенной, обнаруживающего себя в метеорических явлениях, и рядом с ним второстепенные божества и различный сверхъестественные существа, говоря нашим языком. В позднейших упоминаниях памятников к первоначальному главному богу наиболее близко подходить Перун, бог грома (от перати — поражать); но это уже вместе с тем и специализация первоначального общего понятия, как и Даждьбог-Хорс — божество Солнца, Сварожич — огонь и т. д. Несомненно, что в этом направлении от «единого® бога неба и света к специальным натуралистическим божествам шло развитие мифологических идей. Параллельных божеств — представителей светлых и темных сил, мы не видим: сколько-нибудь определенного дуализма в религиозном мировоззрении украинских, как и вообще славянских племен, незаметно.
Равные божества носят определенные черты индивидуализации; летописное описание идола Перуна, поставленного в Киеве, или рассказ
39
ибн-Фадлана о человекообразных идолах русских божеств указывают и на начатки антропоморфизма. Но зто были только
Затем вся окружающая природа—воды, леса, болота — в глазах обитателя была населена разными таинственными существами, вызывавшими к себе страх и почитание. Нынешний Украинец, особенно в более глухих местностях, сохраняет еще вполне эти представления о русалках, водянике, лисовиках или полисунах, и разных родах «дидьков» — домовых, болотных, лесных и т. п.
Расположение высших и низших божеств предок нынешнего Украинца, как и все другие народы, снискивал молитвами и жертвами. Арабский источник ГХ в. сообщает нам одну такую молитву: во время жатвы, говорить он, они берут корец проса, поднимают к небу и говорят: «боже, дающий нам препитание, ущедри нас им и теперь». Предметами жертвоприношений являются, главным образом, различные виды пищи; летописный рассказ о человеческой жертве Перуну в Киеве довольно сомнителен.
Для молитв и жертвоприношений, вообще для культа, служили те места, где человек особенно живо чувствовал веяние таинственной силы, проникавшей природу в его представлениях и, собственно, служившей предметом обожания. В приведенном арабском рассказе наш предок X в. молится небу; туземные памятники XI в, говорят о молитвах и жертвоприношениях в лесу, около рек, ручьев и болот. Местами существовали человекообразные идолы; но о существовании храмов мы не имеем никаких достоверных известий. Их, очевидно, или не было, как не было и специальных жрецов: общественные жертвы приносить князь или представители общины, бояре и старцы, от себя и от своей семьи молитвы и жертвы приносил каждый глава семейства. Это и вполне понятно при слаборазвитых формах религии и культа. Были, впрочем, люди, считавшие себя специалистами во всякого рода религиозных вопросах, зто— волхвы-знахари, «ведущий», предки позднейших чаривникив и ведьм. Они знали, как повлиять на таинственные силы природы, приобрести их расположение и предотвратить беду. Однако, и сами они не свободны от влияния зтих сил. Судьба одинаково тяготеет над всеми. Представление о ней существовало очень определенное — о нем говорить еще Прокопий, а великий поэт XI в. Боян выразил его в афоризме:
ни хытру, ни горазду, ни птичю горазду суда божия на минуты...
Представления о загробной жизни умерших и самостоятельном существовании души независимо от тела выступают вполне определенно. Они выражаются в похоронном ритуале, в культе предков, в верованиях о нереходе души по смерти в новые существа, возможности ее появления между живыми ит.п.
Ибн-Фадлан подробно описал виденный им (в 922 г., вероятно в Итиле, на Волге) обряд погребения богатого русского купца: после предварительных церемоний сжигают этого купца в его лодке, в богатой обстановке, с одной из наложниц. Этот рассказ близко соответствует обряду X в., обнаруженному раскопками в окрестностях Чернигова. Сожжете покойников вообще было очень распространено на левом берегу Днепра; в X в. оно, вероятно, господствовало здесь в некоторых областях. В земле Полян и Древлян, наоборот, чаще погребали покойников в земле, вместе с предметами вооружения или хозяйства.
Сведения о культе предков вообще бедны; в почитании «рода* и «рожаницы» мы, возможно, имеем этот культ, но о нем очень мало нам известно. Интересно, что домовые духи, «дидьки*, первоначально— духи предков, покойников, позже, смешавшись с низшими божествами природы, являются в народном представлении, под влиянием христианства, духами злыми аналогичными с «бесами».
Формы семейного союза, насколько мы можем проникнуть в прошлое украинских племен, являются уже весьма выработанными. Родство по жене, слабо обозначивающееся в общеарийской эпохе, приобретает полное значение в период общеславянский: несомненно, жена уже не разрывает своих отношений к своему роду, вступая в род мужа.