История украинского народа. Автобиография
Шрифт:
333
тника Марамарошского комитета, имя унии населению было в высокой степени ненавистно, оно подозревало в ней всякие ужасы, и хотя без своего ведома само уже в продолжение целых десятилетий принадлежало к униатскому исповеданию, но имя униатов отвергало с отвращением. На допросах представители возмутившихся общин заявляли, что они до сих пор были убеждены в своей принадлежности «в старой греческой вере», узнав же, что находятся в худой вере вернулись к старой». Общим выводом из этих расследований было убеждение в необходимости подъема просвещения, в особенности среди духовенства, улучшения его быта и вообще положения униатской церкви, так как надежды, подававшиеся на улучшение положения духовенства с переходом в унию, в действительности не осуществились и в довершение всего униатское духовенство попало
Уния таким образом в середине XVIII в утвердилась на всем пространстве западной Украины, за исключением только северной Молдавии (позднейшей Буковины) и приднепровской полосы Правобережья. Это была громкая победа над украинской жизнью — не только над ее церковью, но и над национальными традициями, над душою народа: у народа отнято было то, что являлось его святынею. С этой точки зрения торжество унии было новым падением национальной жизни: ее торжество созидалось на отступничестве малодущных, на разгроме стойких и насильственном подавлении, путем всяких репрессий, народного самоопределения Но надежды на полную денационализацию украинского поселения при посредстве унии — не оправдались.
Не были исполнены обещания и уверения убеждавших, для привлечения к унии, в провинциях польских точно также как в провинциях венгерских, — что переход в унию избавит украинскую церковь и украинское духовенство от тех унижений, какие оно испытывала в католической Польше. В действительности уния не избавила украинское духовенство и ее паству от притеснений и унижений, от жалкого прозябания, — зато она, с другой стороны, не оправдала и надежд, возлагавшихся на нее с католической стороны. Расчеты, что уния послужить прочным мостом к теснейщему сближению к католической церкви и господствующей народности — не сбылись. Вследствие того, что униатское духовенство и униатская церковь фактически не была уравнена с католической и осталась в положении низшей, простонародной церкви, — она сделалась вскоре народным украинским атрибутом в западной Украине и не замедлила превратиться в такую же национальную церковь, какой до тех пор была православная. Благодаря сохранению обряда не произошло разрыва в традициях, не чувствовалось но всей силе и то разъединение, какое должен был произвести этот религиозный раскол с ос-
тельною, православной Украиною. Обрядовая внешность все покрывала в глазах низших классов, не только в какой-нибудь глуши Марамароша, но и в огромном большинстве всего украинского населения совершенно не сознавался разрыв «со своей старой греческой верой» и соединение с церковью латинской, и если для более сознательных, интеллигентных элементов этот религиозный перелом был источником страданий и безвыходных унижений, то для преобладающего большинства прошел он более или менее незаметно.
Но с другой стороны и ничего положительного не принес он с собой. Переход в унию сам по себе не поднял украинской церкви. Уровень культуры украинской жизни продолжает понижаться. Книжность по прежнему служить почти исключительно потребностям обряда, богослужения: книги выходили главным образом богослужебным, реже католического или религиозно-правоучительного содержания; о светской литературе нечего и говорить. Культурное содержание этой книжности было чрезвычайно невелико. Самым популярным — и единственным популярным продуктом ее были канты религиозного содержания, разного времени и разных авторов: сборник их, в первый раз изданный с нотами в Почаеве униатскими монахами, так наз. базилианами1, в 1790 г., под названием «Богогласника», много раз повторялся впоследствии. Благодаря своей близости к народному песнетворчеству и устной литературе некоторые из этих кантов приобрели неумирающую понулярность.
Вообще на линии соприкосновения книжности и устной литературы главным образом и теплился огонек национальной культурной традиции, а в безыменном творчестве и непрерывной эволюции народной словесности, песенной и прозаической, поглощавшей и своеобразно перерабатывавшей все новые и новые продукты близкого ей литературного творчества, находила себе выражение духовная жизнь народа, единству которой не ставили преграды ни политические границы, ни расстояния, не разрывавшие обмена в сфере произведений этой литературы. Не подложить сомнению, что это глухое столетие было временем высокого развития народной песни, в богатом репертуаре которой и в высоких поэтических достоинствах черпали потом начинатели национального
Но с книжностью и книжным просвещением дело стояло плачевно. Книга становилась не только мало содержательною, но и мало доступной Церковный (славяне-русский) язык делался все менее понятным, и уже в
1 Базилианами назывались униатские монахи, так как считались «чином св. Василия»
335
первой четверти XVIII в. был издан в Супрасли словарик славянских слов с переводом на польский язык, в виду того, как объясняют издатели, что из священников едва сотый понимает по-славянски. Народный же язык не ушел завоевать себе права гражданства ни в книжности, ни в школе. Школы упелели в конце концов только сельские — где учил дьячок. Несколько лучшие монастырские (базилианские) школы были сильно ополячены, как и сами баэилиане вообще. И вообще все хотя немного образованное среди украинского общества — даже не разорвавшее со своею национальностью — говорило и писало по-польски: это был «культурный язык» самого украинского населения западной, польской Украины. По-польски или латыни писали даже наиболее патриотически настроенные люди второй половины ХУ1П и первой половины XIX стол.; на польском языке обращались духовные украинские власти к подвластному духовенству, даже знание русского алфавита не было уделом всего духовенства!
И что всего хуже — никакого выхода из этого убийственного положения не предвиделось под польским господством. «Я совершенно свыкся с мыслью, — нисал один из представителей униатских духовных кругов в момент перехода Галичины под власть Австрии, — что скорее Русь погибнет, чем мы достигнем чего-нибудь. Жаль, что конфедератам не удалось нас (униатское духовенство} перерезать — тогда бы успокоились, а так бьют, а не убьют»1.
Неожиданно Польша пала. В виду грозившего сближения Австрии о Турцией, русское правительство принуждено было согласиться на предложенный прусским правительством проекта компенсаций за счет Польши и состоявшимся в августе 1772 г. соглашением решен быль так называемый первый раздел Польши, по которому Австрия должна была получить западные украинские земли, Россия — восточную Белоруссию. Затем при втором разделе 1793 г. Россия заняла воеводство Киевское, Подольское, значительную часть Волынского и белорусские земли, по линию, проведенную от границ Австрии на границу Курляндии Затем при третьем разделе Польши, 1795 г. были закруглены эти белорусские и украинские приобретения России (окончательно распределены они были постановлениями венского конгресса 1815 г.).
Австрия свои приобретения в украинских землях заокруглила еще северной Молдавией: это было признано необходимым для того, чтобы обеспечить сообщение Галиции с Трансильванией, и вслед за приобретением Галиции в 1774 г. австрийские войска заняли пограничные то рода Молдавии — позднейшую Буковину Австрийское правительство ссылалось при этом на то обстоятельство, что эта область издревле принадлежала к Галицкому княжеству, присоединив Галицию к Австрии на ос-
1 Галичанин, 1872,1, ст. 140 — 1
336 {ffl)
новании старых «исторических прав» венгерской короны на Галицию — старых претензий венгерских королей1, Австрия дополняла ее исстари принадлежавшими к ней землями. Действительно в ХГГ и ХШ в. города по среднему Пруту стояли в зависимости от галицких князей, входили в составь так называемого Пониэья; затем все Понизье перешло под непосредственную власть Татар, а когда в половине XIV в. организовалось воеводство Молдавское, то молдавские вое воды захватили и земли между Серетом и Днестром, т. н. Покутье и Шипинскую землю. Некоторое время земли эти были предметом соперничества между Польшею и Молдавией, пока наконец установилась польско-молдавская граница, разделившая спорную территорию, я южная часть этой спорной территории (северная часть нынешней Буковины) осталась в составе Молдавии до австрийской оккупации 1774 г. Господарь молдавский опротестовал этот захват его владений, но турецкое правительство не поддержало его достаточно энергично и в 1775 г. состоялось соглашение, по которому занятая австрийскими войсками территория была уступлена турецким правительством. Новая провинция, получившая название Буковины, сначала находилась под военным управлением, а в 1786 г. была присоединена к Галиции.