История вермахта. Итоги
Шрифт:
Так же, как я сам готов пожертвовать своей жизнью, — каждый может забрать ее, если это нужно для моего народа и для Германии, — так и от всех других я требую того же. Тот же, кто считает, что в праве не последовать этому национальному завету, — падет! Предателям нечего ждать, кроме смерти!
Солдаты вроде Генриха Гусманна прошли в Польше боевое крещение. Впрочем, оно было связано в большей степени с хаосом, чем с проявлением героизма. Об этом вспоминает и солдат Юстус Габерманн, служивший во время польской кампании водителем грузовика в 10-й танковой дивизии: «Возле города Грауденц мы были атакованы поляками. Только мы оставили машины, как началась стрельба. Пули летели буквально из-за каждого угла — было абсолютно непонятно, откуда стреляют, мы были полностью дезориентированы. Потом, правда, мы разобрались что к чему, отползли, окопались, попытались понять, где противник». О сопротивлении Габерманну можно было и не думать — винтовка осталась в стойке, в машине. «Сразу появились раненые. Это был цирк чистой воды: одному товарищу прочертило пулей живот по касательной, так он заполз под машину и санитарам пришлось его оттуда вытаскивать, чтобы перевязать. Самой первой реакцией было именно спрятаться. Люди автоматически стараются куда-нибудь заползти, хотя это отнюдь не всегда то, что нужно». Будучи на ту пору двадцати одного года от роду, Габерманн тоже получил важный урок — понял, что у одиночки практически нет шансов. «Выжи ть можно только в группе, в сообществе. В одиночку далеко не убежишь».
Юстус Габерманн только в общих чертах представлял себе, почему он должен воевать против Польши: «Грубо говоря, я знал только, что Версальский договор значительно ограничивал нас и что мы хотели вернуть себе коридор [17] . О большем я и не задумывался». Генрих
17
«Польский коридор», или «Данцигский коридор», — встречающееся в историографии 1919–1945 наименование узкой полосы территории вдоль побережья Балтийского моря. Этот участок площадью в 16 295 кв. км и длиной около 230 км, некогда захваченный Германией, был возвращен Польше после Первой мировой войны. В результате Восточная Пруссия и «Вольный город Данциг» (Гданьск) были оторваны от остальной части послевоенной Германии. В 1933 гитлеровское правительство заявило о своих притязаниях на коридор. В 1938 оно потребовало присоединить к Восточной Пруссии район «Вольного города Данцига», находившийся под контролем Лиги Наций, и разрешить Германии постройку экстерриториальных железнодорожных и шоссейных магистралей через Польшу. Правительство Польши отказалось удовлетворить эти требования империалистов, что явилось одной из причин нападения Германии на Польшу 1 сентября 1939.
В национально-правовом аспекте нападение на Польшу было, однозначно, проявлением наступательной войны.
Поляки не были противником, которого принимаешь всерьез: мы многократно превосходили их.
Хорсту Баземанну было тогда 17, он еще учился: «Семь лет в „Гитлерюгенд“ вымуштровали нас, сделали нас слепыми». Он приветствовал начало войны. «Мы даже не могли себе вообразить, что партийное руководство вводит нас в заблуждение. Напротив, мы были взволнованы, мы хотели побыстрее выучиться и приступить к делу». На него произвела впечатление пропагандистская ложь о нападении поляков на радиостанцию в Гляйвице [18] : «Тогда мы, конечно же, были возмущены тем, что вытворяют поляки», — объяснял Баземанн. Разве Польша не принадлежала к числу наций, выигравших от нового мирового порядка, установленного по итогам Первой мировой? Разве это не были те самые поляки, которых немцы так глубоко презирали? «Тогда о Польше было только негативное мнение. Польская экономика, и так далее и тому подобное… Грязно, несовременно и отвратительно. Все „немодное“ было польским, и все дрянное — тоже», — вспоминает о предрассудках того времени Херманн Конрад, бывший летчик Люфтваффе, которому на тот момент было 24. Многие, в свете молниеносных успехов вермахта в Польше, боялись пропустить войну, не успеть поучаствовать в ней. Так, двадцатилетний на ту пору член офицерского кадрового резерва Вальтер Хайнляйн вспоминал: «Я пребывал в восторге от того, что происходило. Слава богу, потом это прошло. Но тогда мне непременно нужно было пережить все это, во всем поучаствовать». Но воодушевление, в котором пребывала тогдашняя молодежь, не переходило на народ в целом. Ликования, как при объявлении всеобщей мобилизации в 1914 году, не было. Семнадцатилетний выпускник средней школы Хорст Кюне находился на гражданской службе, и служба в армии еще предстояла ему. Он вспоминает о первой реакции своей семьи: «Большой испуг. Большой испуг, превратившийся в сущий кошмар для людей. Стоя на площади в Бунцлау, мы слушали из громкоговорителей о правилах поведения на случай воздушной атаки — и тогда вдруг в нас поселился жуткий страх». Люди были подавлены, рассказывал Кюне. «Люди думали так: до сего момента Гитлеру удавалось воплотить свой план в жизнь. В Австрии и в Судетах ему удалось выиграть без войны. А в этот раз у него не получилось, в этот раз он слишком заигрался».
18
Инцидент в Гляйвице — операция под кодовым названием «Консервы», послужившая поводом к началу Второй мировой войны и нападению Третьего рейха на Польшу 1 сентября 1939. Провокация была организована Рейнхардом Гейдрихом и его подчиненным — начальником группы ХЛ-Б (диверсии) штурмбанфюрером СС Альфредом Науйоксом по указанию Адольфа Гитлера. 31 августа 1939 группа сотрудников СД в форме польской армии под командованием Альфреда Науйокса и Генриха Мюллера напала на радиостанцию в городке Гляйвиц. В прямом эфире раздались звуки выстрелов и националистические выкрики на польском языке. Роль «погибших во время нападения» предназначалась заключенным концлагерей, умерщвленным посредством инъекций, переодетых в польскую форму и уже после этого доставленных на место событий. На эсэсовском жаргоне они назывались консервами; отсюда и название операции. Подобные операции прошли также в Пинчеве и Хохлиндене. Геббельс получил необходимый материал для пропагандистской кампании — «Польские мятежники перешли границу Германии», «Боевые действия продолжаются». 1 сентября 1939 Гитлер в Рейхстаге заявил, что поляки перешли границу в четырнадцати местах, в том числе и регулярными польскими войсками, и что он отдал приказ о нападении на Польшу. Вторая мировая война началась, хотя тогда об этом никто не подозревал.
Мы были внутренне готовы к тому, что дело может дойти до военного конфликта. Однако мы не испытывали по этому поводу лишнего восторга, так как видели и невероятный риск ситуации.
Однако Гитлер вовсе не «заигрался», как считали многие. Напротив, эту кампанию он выиграл благодаря строгому расчету. И важнейшим инструментом его политики с самого начала был вермахт. Причем он не скрывал от военачальников своих взглядов. Уже через четыре дня после своего вступления в должность, 3 февраля 1933 года, он собрал высший генералитет рейхсвера в берлинском Бедлерблоке на служебной квартире главнокомандующего сухопутными вооруженными силами генерала Курта фон Хаммерштайн — Экворда [19] . В программе вечера был ужин с новым рейхсканцлером. То, что он обратился к ним сразу после своего вступления в должность, польстило офицерам. И все же большинство вело себя подчеркнуто сдержанно и холодно, когда появился Гитлер: для ценящих свой статус представителей военной элиты он оставался анекдотическим «богемским ефрейтором* [20] , впервые почувствовавшим себя государственным чиновником и натянувшим по этому случаю фрак. Однако трапеза быстро отошла на второй план, когда Гитлер перешел к выполнению по-настоящему важного пункта вечерней программы: рейхсканцлер решил объяснить офицерам, как он представляет себе их будущую плодотворную совместную работу. Причем говорил он от души, не стесняясь. «Возрождение вермахта было одной из его целей, — с удовлетворением отметил один из присутствовавших, генерал-лейтенант Либманн в своем конспекте гитлеровской речи. — „Искоренение марксизма, борьба против версальского диктата“ и, наконец, „может быть, разработка новых возможностей экспорта, а может быть, — и это было бы даже лучше — завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация“».
19
Хаммерштайн-Экворд, Курт фон (1878–1943) — барон, военный деятель, один из руководителей рейхсвера, генерал-полковник. Участник Первой мировой войны, офицер Генерального штаба. В 1930–1934 — начальник войскового управления рейхсвера. Отрицательно относился к нацизму.
20
Прозвище Гитлера, «приклеившееся» к нему с легкой руки имперского президента Пауля фон Гинденбурга. Гинденбург слабо различал городок Браунау в Австрии и Браунау в Богемии. При этом он искренне полагал богемцев страшнейшими провинциалами.
Конспект Либманна уже давно известен историкам. Этот документ служит доказательством раннего «романа» между национализмом и вермахтом. Но генерал Либманн был не единственным, кто, сидя в тот вечер в обеденном зале дома у генерала Хаммерштайн — Экворда, делал записи. На ужине, наряду с приглашенными офицерами, присутствовали Мария-Луиза и Хельга фон Хаммерштайн, дочери хозяина дома. Обе молодые дамы должны были совершенно официально стенографировать речь рейхсканцлера. Их полный протокол собрания, найденный недавно в одном из московских архивов, открывает всю значимость проникновенной речи, которую Гитлер произнес тем вечером в узком кругу [21] .
21
Гамбургский историк Райнхард Мюллер обнаружил полную стенограмму тайной речи Гитлера, работая в бывшем Центральном архиве Коммунистической партии Советского Союза в Москве. Текст имел входящую дату 6 февраля 1933 года. Это значит, что уже через три дня после встречи Гитлера с генералами содержание их беседы стало известно Сталину. Райнхарду Мюллеру удалось установить, что секретные сведения передал в Москву по радио тайный агент Лео Рот. Он в ту пору ухаживал за младшей дочерью генерала фон Хам-мерштайна Хельгой и смог безо всякого труда ознакомиться со сделанной его возлюбленной стенограммой.
Во время разговора становятся заметны сильная воля и размах его личности, создается впечатление мужчины, твердо знающего, чего он хочет, и готового претворять свои идеалы в жизнь со всей присущей ему энергией.
То, что эта речь была произнесена при первом же удобном случае сразу после прихода к власти, показывает, насколько важно было для Гитлера и его планов завоевать доверие вермахта.
«Как можно спасти Германию?» — вопрошал он. И предложил генералам национал-социалистическое подавляющее государство в качестве средства духовного вооружения немецкого народа: «Вначале нужно искоренить марксизм. После этого вооруженные силы посредством проведения воспитательной работы под моим руководством получат серьезный „призывной материал“… Я ставлю себе срок от шести до восьми лет, чтобы полностью уничтожить марксизм. После этого вооруженные силы будут в состоянии вести активную внешнюю политику, и цель расширения жизненного пространства немецкого народа будет достигнута с помощью оружия». Такого рода заявлениями Гитлер в полной мере разоблачил себя уже три дня спустя после своего вступления в должность. Однако многое из того, что военные услышали в тот вечер, пришлось им по сердцу. Канцлер заворожил своих слушателей обещаниями: армия останется самостоятельной и вернется к своему былому величию. «Мы будем на одной стороне с армией, станем работать с ней и для нее. Прославленная армия Германии, в которой еще царит тот же дух, что и в героические времена мировой войны, будет самостоятельно выполнять поставленные перед ней задачи».
5 февраля V"olkischer Beobachter вышел с заголовком: «Армия — плечом к плечу с новым канцлером!» Министерство рейхсвера ответило не менее восторженным комплиментом. «Никогда прежде задачи вермахта и государства не совпадали настолько полно», — заявил новоназначенный шеф департамента министерства рейхсвера полковник Вальтер фон Райхенау [22] . Вместо слова «рейхсвер» он уже использовал понятие «вермахт» [23] , которое с давних пор употреблялось в жаргоне вооруженных сил. Только хозяин званого ужина, генерал Курт Фрайхерр фон Хаммерштайн — Экворд, которого в Веймарской республике из-за его дружественных отношений с профсоюзами называли красным генералом, был обеспокоен: для него было очевидно, что его вечерний гость произнес речь, чреватую значительными последствиями. Еще за несколько недель до знаковой встречи с генералами фон Хаммерштайн пытался убедить Гинденбурга не назначать Гитлера на пост рейхсканцлера Германии, но ему это не удалось. Теперь же выступление Гитлера на званом ужине подтвердило худшие предположения генерала. Хаммерштайн — Экворд подал в отставку уже в 1933 году. Однако его поступок следует рассматривать скорее как большое исключение.
22
Райхенау, Вальтер фон (1884–1942) — немецкий военачальник, фельдмаршал. Во время Второй мировой войны командовал 6-й армией вермахта. Брал Париж (1940), Киев (1941) и Харьков (1941). Печально известен как один из немногих среди высших военачальников вермахта, активно поддерживавших нацизм.
23
Разница более чем чувствительна, даже если смотреть на подстрочный перевод: «рейхсвер» — имперская оборона, «вермахт» — вооруженная власть.
Встреча нового рейхсканцлера с военной элитой 3 февраля 1933 года в доме у Хаммерштайн — Экворда была организована человеком, который в значительной степени повлиял на отношения Гитлера и вермахта. Это был генерал Вернер Бломберг [24] , обладатель ордена Pour le M'erite [25] , вошедший в правительство Гитлера в качестве военного министра. Пригласил его на эту должность Пауль фон Гинденбург [26] , который тем самым хотел продемонстрировать, что он. президент Германии, а не будущий рейхсканцлер Гитлер, может командовать армией. Мало того, Гинденбург утвердил Бломберга в должности на два часа раньше, чем в должность вступил Гитлер. Таким образом он подчеркивал, что этот офицер, давно и искренне преданный эксфельдмаршалу Гинденбургу, сохраняет свою самостоятельность. Однако, хотя этот жест и должен был послужить демонстрацией силы, эффект от него был, мягко говоря, невразумительным: Вернер фон Бломберг был почитателем Гитлера и считал его политические цели верными и разумными. Уже ранним утром 30 января 1933 года, в день, когда Гитлер вступил в должность, Бломберг изыскал возможность поговорить с назначенным рейхсканцлером, и они очень быстро нашли общий язык. Оба мечтали о создании «народной армии», о «широкой промышленной мобилизации» и доминирующей роли современной военной авиации, которая и Бломбергом и Гитлером рассматривалась в качестве важнейшего оружия будущей войны. Тем самым Бломберг показал себя «думающим адекватно требованиям времени» офицером, готовым противостоять традиционному мышлению генералитета. Недвусмысленно признать себя сторонником национал-социализма тоже, вероятно, было «в духе времени». Потому что после этого разговора он стал гордо носить на своем мундире золотой партийный значок и держаться особняком в консервативной военной касте, которую «вульгарные методы» нацизма скорее отталкивали. В генеральских кругах Бломберга скоро стали высмеивать и называть «Гитлер-юнге Квекс» [27] — в честь героя одноименного пропагандистского фильма о Гитлер-югендовце, пожертвовавшем жизнью ради национал-социалистического движения.
24
Бломберг, Вернер Эдуард Фриц фон (1878–1946) — немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал, в 1933–1938 министр имперской обороны (с 1935 — имперского военного министерства) Германии. Родом из семьи военных. Во время Первой мировой войны служил при Генеральном штабе, закончил войну в звании майора, с орденом Pour le M'erite. После окончания войны занимал ряд руководящих должностей в рейхсвере. После прихода Гитлера к власти активно поддержал его политику. Тем не менее на место Бломберга претендовал Геринг, предпринявший усилия по его компрометации. Гитлер воспользовался скандалом, связанным с мезальянсом Бломберга, для его увольнения с военной службы. Однако должность военного министра и главнокомандующего получил не Геринг, а сам Гитлер. Во время Второй мировой войны находился в отставке. После войны привлечен к Нюрнбергскому процессу как свидетель. Умер в американском военном госпитале от рака.
25
Орден Pour le M'erite — высшая военная награда Пруссии до конца Первой мировой войны. Неофициально он назывался «Сипий Макс». Награда была учреждена в 1740 Фридрихом Великим, который дал ему французское название, так как это был основной язык прусского двора того времени.
26
Гинденбург, Пауль фон (1847–1934) — президент Германии с 1925, генерал-фельдмаршал (1914). В Первую мировую войну (с ноября 1914) командовал войсками Восточного фронта. С августа 1916 начальник Генштаба, фактически главнокомандующий. 30 января 1933 передал власть в руки национал-социалистов, поручив Гитлеру формирование правительства.
27
«Юный гитлеровец Квекс» (Hitlerjunge Quex) — фильм режиссера Ганса Штайнхоффа, вышедший на экраны в 1933 году. Картина повествует о судьбе мальчика Хайни; прототипом этого киногероя стал «немецкий Павлик Морозов» — мальчик Герберт Норкус, вступивший против воли своего отца-коммуниста в «Гитлерюгенд» и убитый коммунистами.
Гитлер, вступая в должность, понимал: армии, выстроенной на основе благонравных прусских традиций, можно не опасаться. Тем более что фон Бломберг — его верный сторонник — не просто занимал должность министра рейхсвера, а был главнокомандующим армией. Ханс-Эрих Фольксманн, профессор военно-исторического исследовательского отдела университета Фрайбурга, считает, что «несмотря на постоянные дебаты о мере идеологического сродства вермахта и НСДАП, нужно сказать, что руководство вермахта на этом этапе значительно способствовало укреплению и упрочению положения нацистского государства. Что бы ни говорили многочисленные исследователи, но Бломберг уже в 1933 году четко разъяснил, что 30 января произошла вовсе не обычная смена правительства, а настоящая национал-социалистическая революция». Собственно, руководствуясь как кредо этим своим высказыванием, оброненным в узком кругу в июне 1933 года, Бломберг с той поры и действовал: «Время аполитичности прошло, теперь остается только одно: со всей преданностью служить национальному движению». Это было не что иное, как подчинение армии власти — Бломберг поставил себя и вермахт на службу политике Гитлера.