История Византийской Империи. Том 3
Шрифт:
Письмо имеет в виду факты, имевшие место до Ахелойского сражения (20 августа 917 г.).
Какой широкий размах имела в то время византийская и болгарская политика, видим из письма 23:
«Страшное движение подготовляется или скоро приготовится царским старанием против вашей власти и вашего рода (т. е. против болгар). Русские, печенеги, аланы, угры — все договорены и поднимутся на войну».
Не лишено, конечно, значения то обстоятельство, что между имеющими подняться народами не упомянуты хазары, хотя в летописи находим доказательства, что они служили в войсках императора. Но Симеон мало боялся этих угроз, потому что его эмиссары с не меньшей энергией и наверное с большим успехом вербовали у тех же народов приверженцев и союзников Болгарии. Мало того, в 920 г. он сделал совершенно неожиданный и опасный для Византии шаг. Высадкой в Лампсаке, в Дарданелльском проливе, он не только запер Константинополь, но и угрожал поднять против Византии славянские поселения в Малой Азии. Из письма 162 узнаем, что движение не ограничивалось даже печенегами и хазарами, а простиралось до Кавказа.
Не менее ценны в письмах Николая Мистика некоторые детальные указания на херсонские отношения. Так, в 68-м письме, высказав удовольствие по поводу того, что лицо, к которому обращено письмо и в котором мы с полным основанием можем видеть Вогу, избежало страшных опасностей и спаслось
Сделанные выдержки из писем патриарха Николая Мистика указывают нам время и обстоятельства, при которых византийское правительство поставлено было в необходимость принять меры к утверждению своей власти и влияния на северном берегу Черного моря. Нельзя, конечно, ожидать, чтобы патриарх в письме к болгарскому царю не старался придать этой мере благовидный предлог и не ослабил ее действительное значение. Следовательно, выражением «был собран отряд войска и послан в печенежскую землю» подтверждается факт, которого уже нельзя было скрыть, но далеко не оцениваются византийские мероприятия, что было несогласно с назначением письма. Так, в числе этих мероприятий была и духовная миссия из Херсонской и Аланской архиепископии, о которой тоже не след было заявлять болгарам. Деятельность Восточной Церкви, идущей об руку с целями светского правительства, рисуется в этих письмах в привлекательном свете. Вообще же из рассмотрения приведенных писем получается вывод, что в первой четверти X в. в северных областях от Крыма многообразно сталкивались политические влияния болгар и греков, что сюда направлялись греческие и болгарские эмиссары с целью вербовать себе союзников и что, наконец, для Византии тогда был жизненный интерес прикрыть свои крымские владения церковными насаждениями и военными колониями в хазарской земле.
Ближайшие цели, как и достигнутые Симеоном результаты, могут быть оцениваемы на основании вновь найденных при раскопках в Абобе надписей на колоннах. Можно думать, что эти колонны украшали находившийся в некотором расстоянии от дворца храм — великолепное и громадное сооружение в 56 метров длины и 28 ширины, подобного которому, как можно судить по остаткам, не бывало в Болгарии. На колоннах, относящихся к одному и тому же времени и вытесанных по одинаковому образцу, начертаны имена городов — на 16 базах в церкви было 16 колонн, и, следовательно, на них было обозначено 16 городов, отнятых Симеоном в продолжение войн его с империей. До сих пор всего прочитано девять городов, об остальных нельзя судить, потому что найдены лишь небольшие фрагменты колонн, на коих они были обозначены. Это суть Родоста, Булгарофиг, ныне Эски-Баба, Димотика, Виза, Аркадиуполь, ныне Люм-Бургас, Сазоном, Месемврия, Скутари, Серее. Большинство названных городов находится во Фракии, между Адрианополем и Константинополем, в частности же близ старой болгарско-византийской границы. Но есть между ними приморские города, составлявшие предмет горячего спора между Болгарией и Византией, как видно из писем царя Романа Лакапина 5.
Колонны с наименованием городов раскрывают политическое значение вопроса о занятых Симеоном византийских крепостях, с другой стороны, они служат прекрасным дополнением к письменным памятникам той эпохи и находят себе объяснение в переписке Симеона с патриархом Николаем и с другими государственными деятелями.
Следует прежде всего отметить, что Симеон основывал свое право именоваться царем болгар и греков именно на том факте, что ему принадлежала значительная часть городов, прежде составлявших часть империи. Это свое право Симеон защищал, как видно из той же переписки, и с теоретической точки зрения, и с точки зрения действительного владения. Об этих притязаниях говорится в письме Романа Лакапина:
«Скажи мне, какая прибыль писаться царем болгар и ромэев, когда Богу это не угодно? И что тебе за выгода от того, что ты насилием захватил нашу землю? Какие с нее имеешь доходы, какие собираешь дани? Если внимательно подумать, то после стольких убийств и грабежей нашего у тебя ничего не остается во власти, кроме кастров— и только их одних, да и от них тебе немало хлопот, так как их нужно продовольствовать и вооружать, а военная сила в них гибнет. Если желаешь именоваться царем ромэев, то тебе следовало бы владеть и всей землей империи… Не думай останавливаться на том соображении, что, опустошив весь Запад и у ведя в плен население его, ты на этом основании можешь именоваться царем ромэев. Не по доброй воле идут к тебе, а будучи порабощены насилием и войной. Бегут и из-под твоей власти и ищут приюта у нас, как у своих соплеменников. Подумай и о том, что есть до двадцати тысяч болгар, которые нашли пристанище в нашем царстве; и что же? Разве мы называем себя ради этого царем ромэев и болгар?» Ниже, в том же письме, царь греческий выражается следующим образом насчет главной цели переписки — заключения мира: «Как может осуществиться такое великое и небесное дело, если ты будешь настаивать на том же, как и прежде, а мы не будем соглашаться на уступку городов и на захват земли. В своем письме ты говоришь, что Доростол и прочие места были, правда, под властию прежних царей, но что ныне находятся под твоим господством и что мы уже к такому порядку вещей привыкли. Несправедливо это сказано. Далеко не привыкли ромэи к тому, что вы владеете их землей, и не забыли о своем праве, но не посылают упреков тем царям, которые допустили вас занять эти земли. В заключение греческий царь предлагает Симеону невозможное для последнего условие: «Если хочешь мира, возврати нам нашу землю и находящиеся в ней крепости».
Значение этого вопроса с не меньшей настойчивостью выясняется в переписке с Симеоном патриарха Николая Мистика. И прежде всего здесь же до некоторой степени намечается как территория, о которой идет речь, так и хронология.
Что касается территории, то в письмах упоминаются несколько раз географические названия: Девельт, Диррахий, Фессалоника, Месемврия, Ираклия, Силиврия. В особенности на основании 27-го письма является возможность с точностью установить местонахождение спорной территории. В этом письме патриарх делает ссылки на несохранившееся письмо Симеона, из которого приводит подлинные выражения, на основании которых можно заключать, будто захваченные им города имели такое значение и занимали такое военное положение, что открывали ему свободный доступ к столице. Есть некоторые основания полагать, что самый горячий спор о городах (каро) относится к периоду между 922–925 гг. (6)
К тому
Некоторый свет на занимающий нас период бросает сделавшееся недавно известным житие св. Марии Новой. В этом памятнике между прочим повествуется о событиях во Фракии во время Симеона и Романа Лакапина. Св. Мария жила в византийском городе Визе, где муж ее командовал турмой (дивизия). Главный интерес представляет то место, где идет речь об осаде Симеоном Визы и о принятых им мерах после взятия города, последовавшего после пятилетней осады. «Симеон князь болгарский… разграбил всю Фракию и разорил до самых стен Константинополя, вследствие чего и жители Визы, не будучи в состоянии вынести пятилетнюю осаду, выселились из города, предав свои дома огню. Симеон, взяв город и нашедши его необитаемым и опустошенным, повелел срыть до основания стены, а землю вспахать и засеять. Поселив в городе своих подданных и поставив над ними начальником Вулия, Симеон ушел оттуда с намерением так же поступить и с другими городами Фракии» (7). Можно думать, что происхождение болгарских кастров во Фракии объясняется именно теми условиями, о которых дает понять житие св. Марии. Весьма вероятно также, что указываемое в житии пятилетие осады города Визы болгарскими войсками обозначает и вообще срок господства Симеона во Фракии. Время вступления на престол Лакапина отмечает собой начало наибольшего напряжения болгарского влияния. Из писем патриарха Николая видно, что в период от 922 по 925 г болгарский натиск особенно был чувствителен: вслед за осадой Силиврии и Ираклии (921) идет движение к Золотому Рогу (922), захват Адрианополя (923) и переговоры о мире под стенами Константинополя (924). Должно принять, что пятилетняя осада Визы есть период от 919 по 924 г. и что организация взятых у греков городов в каатра относится к этому же времени. Отступив от Константинополя после свидания с царем и патриархом, Симеон вводит во фракийских городах болгарское устройство и с полным пренебрежением к ромэйскому самодержцу делает Роману унизительное предложение сложить власть, так как, фактически не владея ромэйскими городами, он не есть больше царь ромэйский (письмо 29).
Более трудностей встречаем с объяснением движения Симеона в западном направлении: при каких условиях происходило распространение болгарской власти в Фессалии и Эпире, как устраивались взаимные отношения между сербо-хорватами и болгарами в северо-западной части Балканского полуострова. В эту область пока еще мало пролито света новейшей исторической наукой, и процесс образования сербской и хорватской государственности далеко еще не удалось выяснить (8). Ввиду этого возможно вести речь о политической границе между отдельными племенами, а не об этнографической, которая доселе возбуждает горячие споры и недоразумения. В начале X в. Болгария имела границей на западе течение Дрина, вся Македония и Фессалия, за исключением приморских городов, была отвоевана у греков; 30 городов в феме Диррахии было во власти болгар (9). Что касается основного населения северо-западной части полуострова, оно не могло не быть вовлечено в военные столкновения между болгарами и греками и должно было стать на ту или другую сторону. Наиболее подавшаяся к западу часть славян и всего сильней подвергшаяся латинизации — хорваты. Селения простирались до Истрии, на востоке область их распространения — река Сава и приток ее Врбас, южная граница доходила до реки Цетиньи (Антивари). Главная черта, характеризующая Хорватию, — ее приморское положение и ее латинизация. Сербские поселения находились к востоку и югу от Хорватии. Сербам принадлежат именно земли по далматинскому побережью, где жили племена: захлумцы, тервуняне, конавляне, дукляне, неречане, т. е. нынешние Герцеговина, Черногория и несколько островов. Кроме того, к сербскому племени принадлежали страны на восток от Хорватии — Босна и нынешняя Сербия. Северной границей Сербии служит Сава, восточной — Морава, пограничная между Болгарией и Сербией. Намеченные границы не могут быть, однако, рассматриваемы иначе как до некоторой степени установленная для конца IX и начала X в. политическая граница между сложившимися к тому времени племенными группами.
Политическая история хорватского племени находится под сильным влиянием франкской монархии и латинской Церкви. Князь Брамир в 879 г. основал Хорватскую епископию в Ноне под непосредственной зависимостью от Римского престола и положил основание политической самостоятельности Хорватии. Преемник его Мутимир и следовавший за ним Томислав распространили Хорватское княжество присоединением к нему земель между Дравой и Савой (Посавская Паннония). Тогда же в состав Хорватии вошла и часть Босны. В известиях Константина Порфирородного (10) Хорватия изображается могущественным государством, имеющим большой флот и сильное войско. Что касается сербских колен, среди них дольше держалась разрозненность и коленная особность, так что начатки государственного объединения встречаем здесь позже, чем в Хорватской земле. В истории сербов нужно делать различие между приморскими землями и страной внутренней, отделенной от моря высокими горами. Последняя, ограниченная реками Колубаром, Ибаром и Дриной, вела особенное историческое существование и медленно выработала государственные формы под своими великими жупанами. Приморская Сербская область, разделенная между мелкими племенами, долго находилась под влиянием сильных соседей — греков и болгар — и в государственной организации имела характерную особенность, которая отличала ее от Загорной Сербии. В начале X в. в Сербии известен жупан Петр Гойникович, стремившийся к объединению сербских колен под своей властью, но в лице захлумского жупана Михаила Вышевича он нашел счастливого соперника, над которым одержал верх, предавшись власти Симеона Болгарского. Таким образом, в критический момент сербы разделились между двумя политическими течениями: одни стояли на стороне Византии, другие — на стороне Болгарии. В то время как империя терпела удар за ударом во Фракии и Македонии, у берегов Адриатического моря она старалась приготовить против Симеона враждебное движение. В 917 г. стратиг фемы Диррахия Лев Рабдух прибыл на судах к устьям Наренты для переговоров с жупаном Петром. Тогда Михаил захлумский довел до сведения Симеона, что греки подговорили Петра сделать нападение на Болгарию в союзе с утрами. Разгневанный Симеон послал в Сербию своих полководцев с поручением захватить Петра Гойниковича. Действительно, он попал в засаду и доставлен в Болгарию, где и умер; на его место поставлен внук Мутимира Павел, содержавшийся в Болгарии. Но византийский император Роман выдвинул против болгарского приверженца своего ставленника в лице Захарии, сына Первослава, который, однако, скоро был выдан болгарам. Но когда Симеон возвратил ему сербский престол, он снова перешел на сторону Византии, нанес поражение болгарским вождям Сиграце и Мармакму и послал их головы в Константинополь. Но Симеон не оставил это поругание неотомщенным, он вновь послал в Сербию войско с новым претендентом на престол в лице Чеслава Властимировича. Но когда коленные старшины явились для его встречи, они все были захвачены в плен и отправлены в Болгарию. По приказанию Симеона Сербия была опустошена, пленное население уведено в Болгарию, многие, однако, бежали в Хорватию. Михаил Вышевич был в это время в союзе с Болгарией и хладнокровно смотрел на бедствие, постигшее Сербию. Его участие не ограничивалось действиями на суше, он ходил и в Южную Италию и осаждал византийский город Сипонт (926).