История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4
Шрифт:
«Так как мое несчастие до того ожесточило мое сердце, что вы не отправили к его величеству моего прошения и не позволили мне обождать ответа на оное, то ведь в такой мороз все-таки мне нельзя отправиться, ибо, и без того больной, я в дороге еще хуже заболею и умру, а от этого какая вам польза?» [70] Письмо это, полное упреков, указывало, что члены царского дома добровольно не выедут в Россию. Поэтому князь Цицианов должен был принять решительные меры и, желая вместе с тем опровергнуть слухи, распущенные царицею Дарьею, что главнокомандующий не имеет права приступить к принудительному их вывозу, приказал взять и отправить царевичей Вахтанга Ираклиевича и Давида Георгиевича.
70
Письмо царевича Давида князю Цицианову 11 февраля 1803 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. II, с. 173, № 328.
19 февраля, в 8 часов пополуночи, отправлены они из Тифлиса. Препровождение их до Владикавказской крепости и приличное содержание в дороге поручено генерал-майору Лазареву, которому предписано было сдать их во Владикавказе моздокскому коменданту, полковнику Протопопову, долженствовавшему проводить их точно таким же образом до Моздока.
Отправленные царевичи распускали по дороге слух, что едут принять милости великого государя, в чем поддерживал их и Лазарев, находя подобные разглашения для нас весьма выгодными [71] .
71
Письмо Лазарева князю Цицианову 23 февраля 1803 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. II, с. 70, № 114.
Вслед за царевичами отправилась в Россию вдовствующая царевна Катевана, жена покойного Вахтанга I, старшего сына царя Ираклия, воспитывавшая царевича Вахтанга. Неотступные просьбы царевны сопровождать Вахтанга в Россию вынудили на это согласиться и определить ей содержание по 150 р. в месяц [72] . Распоряжение об отправлении Вахтанга и Давида сильно подействовало на членов царского дома и в особенности на царицу Дарью. Она жаловалась императрице Марии на своеволие князя Цицианова и на его угрозы отправить и ее также [73] . Опасения за будущее усилило у царицы припадки, частые обмороки и опухоль по всему телу. Под предлогом поздравления с праздником, князь Цицианов лично посетил царицу и убедился в том, что, судя по состоянию ее здоровья, трудно было определить время отъезда ее в Россию [74] .
72
Рапорт князя Цицианова Г. И. 23 февраля 1803 г.
73
«Восемнадцатого числа февраля на девятнадцатое, – писала она, – в самую полночь, наехал с воинскою командою на спящих царевичей и, захватив их силою войска, как бы хищных разбойников, отправил в дорогу, не дав времени ни одеться, ни обуться и не вняв гласу молений их приостановить до рассвету, для распрощания со мною, матерью их. На собственную же просьбу мою об оставлении их на самое кратчайшее время получила от него грубый и угрозительный ответ, что и меня отправит в таком же виде, как и сих царевичей» (письмо от 27 февраля 1803 г. Арх. Мин. внутр. дел, ч. VII).
74
Письмо князя Цицианова графу Кочубею 11 апреля 1803 г. Арх. Мин. внутр. дел, ч. VII, 164.
Видя, что отправление царевичей произвело сильное впечатление в Тифлисе, князь Цицианов принял меры к тому, чтобы
отъезд их не вызвал волнений в Кахетии, где многие из князей принимали личное участие в происходивших беспорядках. Главнокомандующий просил генерала Гулякова, находившегося в Телаве, объявить князьям, что, забывая все прошедшее, он поручился за их верность перед Императором Александром, а потому просит их оставаться покойными [75] .
Тем не менее, однако же, некоторые из князей кахетинских, устрашенные отправлением Вахтанга и Давида и опасаясь той же участи, спешили удалиться из Грузии. Первый бежал князь Бебуров с несколькими дворянами, и, наконец, в ночь на 25 февраля скрылся из Тифлиса царевич Теймураз [76] , оставивший в городе свою жену, которой пожитки и драгоценные вещи увез с собою. Тогда князь Цицианов разослал ко всем исправникам прокламацию для объявления ее жителям, с целью успокоить встревоженных отъездом царевичей Вахтанга и Давида [77] .
75
Предписание князя Цицианова 19 февраля 1803 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. II, № 112.
76
Рапорт князя Цицианова Г. И. 26 февраля 1803 г.
77
Обвещение 26 февраля 1803 г.
В прокламации этой, опровергая нелепые слухи, разнесшиеся в крае, о том, что многие князья будут высланы, по примеру царевичей, из Грузии, он просил всех и каждого оставаться покойными «в своем звании, имуществе, при всех правах и преимуществах, дарованных манифестом, и приглашал их соединить преданность их с его усердием к благу общему. Князь Чавчавадзе отправлен с этою прокламациею в Кахетию, как в провинцию, в которой он пользовался полным доверием народа.
Вместе с этим сообщено было всем начальникам отрядов, чтобы приняли меры к отысканию царевича Теймураза и не пропускали его чрез границу, если он вздумает пробраться чрез нее; захвативши же царевича, доставили бы его под сильным конвоем в Тифлис [78] .
78
Предписан, князя Цицианова начальникам отрядов от 26 февраля 1803 г., № 349–352.
Царевич Юлой, несмотря на все происходившее, не терял еще надежды на возвращение Грузии прежних прав относительно избрания его царем и полагал, что если до сих пор и было отказываемо в этом, то собственно потому, что просьбы грузин не доходили до императора Александра. Высказывая свою радость, что князь Цицианов назначен главнокомандующим в «отечество своих предков», Юлой жаловался на Кнорринга, не отправившего к императору Александру его просьбы, при которой была приложена подписка о правах его на наследие грузинского престола. Царевич писал, что права эти признают все, и отрицал справедливость донесений русских начальников, на основании которых состоялось присоединение Грузии к России.
– В манифесте сказано, – говорил Юлон, – что не для распространения-де империи и не для выгоды какой Грузия присоединяется к России, но собственно только по просьбе народа и вследствие раздора наследников упраздняется царство. Такой просьбы и желания народа на устранение царской власти не было, а напротив того, все грузины признают за мною права наследства.
«Я имею письмо от отца, царя, – писал Юлон, – от брата царя, Давида царевича и всех братьев, от всей Грузии и Кахетии и от всех вообще…
Признают это (право наследства) и ныне там, где нет страха со стороны лиц, заботящихся о собственных выгодах, и если истинно то представление, о котором упоминает манифест, то за кого же было воззвание, и моление всей Кахетии, как не за нас. Они опять возопиют, но пока молчат под влиянием надежды, ожидая государевой к нам милости… Горесть наша исходит не от высочайшего двора, но от неистинного представления некоторых особ…» [79]
Юлон просил об утверждении его на царстве и обещал за то предоставить в распоряжение России все рудники, бывшие в Грузии, и до «последней капли крови» служить воинству российскому.
79
Письмо царевича Юлона князю Цицианову 16 февраля 1803 г., Акты Кавк. археогр. комиссии, т. II, с. 124, № 208.
Полагая, что с содействием супруги Юлона можно будет скорее убедить его ехать в Россию, князь Цицианов писал ей, что царевичу нет другого исхода, как ехать в столицу по приглашению императора Александра.
«Умоляю вашу светлость, – писал князь Цицианов [80] , – на коленях стоя и лобзая руки светлейшей царевны, сестры моей вселюбезнейшей, да соединит с моею и свою просьбу к светлейшему царевичу супругу своему, чтобы он внял совету человека, к его светлости душевно привязанного и к собственному его самого благу преподаваемого».
80
От 26 февраля 1803 г.
Оставаясь, однако же, в Имеретин, Юлон и Парнаоз не решались приехать в Тифлис, несмотря на просьбы князя Цицианова и на полученное ими, через князя Абашидзе, письмо главнокомандующего.
Князь Абашидзе, посыланный несколько раз в Имеретию, должен был просить там содействия некоторых преданных нам лиц к убеждению царевичей вернуться в Грузию. Митрополит кутаисский Досифей, салтхуцес князь Зураб Церетели, сардар князь Кайхосро Церетели, Георгий и Давид Цилукидзе и многие другие имеретинские князья упрашивали царевичей, но те отвечали отказом.