История вторая: Самый маленький офицер
Шрифт:
Раскосые глаза, жидкие седые волосы, на затылке блестящая лысина, похожая на католическую тонзуру, плоский нос и широкие скулы. Этакий Соловей-Разбойник на пенсии.
— Я слушаю, — вдруг произнёс старик, не открывая глаз.
— Мне нужен… совет, — неуверенно ответил Сиф и снова замолчал, тщательно сглатывая, поскольку горло внезапно пересохло.
— Ну что же, говорите, — чуть заметно кивнул старик и приоткрыл глаза. Сверкнули из-под век живым чёрным блеском зрачки.
И Сиф внезапно выпалил всё то, в чём боялся даже себе признаться:
— В покушении я подозреваю своего друга.
— Уверен? — помолчав, спросил Соловей-Разбойник словно бы издалека. Казалось, он почти полностью погружен глубоко в себя.
— Почти полностью… Да и он это косвенно… подтвердил.
— Но косвенно, — старки снова закрыл глаза, словно расстроившись. — А прямо спросить испугались?
— Да, — кивнул Сиф, хотя этот ответ дался с трудом.
— А зря. Друзей надо спрашивать сразу же и прямо, — строго сказал старик и вновь замолчал, замерев.
Сиф заёрзал в кресел и, когда молчание затянулось, сбивчиво попытался то ли объяснить, то ли оправдаться:
— Я… Мы увиделись с ним сегодня впервые. И вряд ли ещё увидимся, — и пристыжено опустил голову, стараясь скрыть краску. В кабинете царил полумрак, да и старик сидел с закрытыми глазами, но всё равно мальчику показалось, что советник видит всё.
— А полковнику своему сказать не хотите, потому что боитесь за друга, — тем временем не спросил, а констатировал Соловей-Разбойник.
Сиф принялся разглядывать вычурный узор на ковре, понимая, что ответа даже не требуется. Ромбик, ромбик, какие-то непонятные вьюны-цветы, похожие на сказочные фигуры: петуха с ослиной головой, лопоухую собаку, глазастого зверька вроде обезьянки…
— Спрашивается, что же делать господину фельдфебелю, которого мучают совесть, потому что он утаивает важное от своего полковника, и, в то же время, страх за судьбу друга… Хм… И силён страх?
— Тиль… наркоман. В детстве бандитствовал. И сейчас он… — мальчик замолчал, осознав, что сболтнул лишнее. Он не планировал называть имя.
Впрочем, этот проницательный старик сам бы догадался.
— Но тебя гораздо больше беспокоит именно главное — покушение.
— Именно, — не стал отпираться Сиф.
— Это похвально, что ты не хочешь сдавать друга, — медленно произнёс Соловей-Разбойник, затем открыл глаза, и Сиф поёжился под строгим взглядом: — Но и скрывать важное нельзя.
— Я всё равно не скажу, — упрямо дёрнул головой мальчик, вкладывая в эти слова всё своё упрямство. Не подведёт, не предаст. Даже если для этого придётся врать… командиру.
Старик что-то совсем не торопился отвечать, только медленно кивнул, но Сиф подумал, что кивнул советник скорее каким-то своим мыслям. Прошло несколько минут, и мальчик начал терять терпение. Казалось, разговор уже никогда не продолжится: тишина, полумрак, разгоняемый в углу неярким торшером, — в выходящее на север окно солнце не заглядывало — и таинственный узор на ковре… Стоило ли вообще сюда идти? Уверенность Сифа начали подгрызать червячки-сомнения. Чтобы окончательно не растеряться, юный офицер напомнил себе, что пришёл он сюда за советом, а без оного уходить просто глупо.
Нет, зачем он вообще сюда полез? Кто его просил? Больше всего Сифу сейчас хотелось плюнуть на происходящее, попрощаться и быстро уйти, убеждая себя, что и так сделал для Тиля всё возможное. Но даже от одной такой мысли Сиф уже чувствовал себя предателем, поэтому медлил и сидел, наблюдая за беспорядочным танцем тополиной моли вокруг лампы торшера. Тополей, насколько мальчик помнил, вокруг гостиницы не было, но моль это ни капли не смущало, знай себе прыгает, трепеща крылышками.
— Вы обещали совет, — с трудом порвав прочно охватившее комнату молчание, сказал Сиф.
Соловей-Разбойник приоткрыл глаза, оглядел мальчика и качнул головой:
— Вы, господин фельдфебель, невнимательны. Я уже дал вам этот совет, — и, словно потеряв интерес к происходящему, снова закрыл глаза.
На этот раз Сиф твёрдо решил не отступаться и тут же спросил:
— Какой?
Старик тяжело вздохнул:
— Друзей надо прямо спрашивать. Дружба кривды и тем паче лжи не любит.
Сиф вздрогнул: уж слишком созвучно с его собственными мыслями прозвучало второе. Это как раз и была главная беда его дружбы с Растой и Кашей…
Соловей-Разбойник, словно перехватив эту мысль, кивнул и открыл глаза:
— Спросите вашего друга прямо, — тон советника вдруг стал требовательным и даже повелительным. — Никакие другие советы здесь неуместны. Вам всё ясно, господин фельдфебель?
— У меня имя есть, — с вызовом ответил Сиф, с трудом согнав с языка привычное «Так точно».
— У меня тоже, представьте себе, — улыбнулся самыми уголками губ старик. И, помедлив, представился: — Аркадий Ахматович Одихмантьев.
— Иосиф Бородин.
— Вот и познакомились, — кивнул Аркадий Ахматович. — Итак, Иосиф, вам ясен мой совет?
— Ясен, только вряд ли я ещё встречусь с Тилем.
Всегда проще согласиться и найти десятки причин не делать так в случае чего, чем прямо отказать. Это только в книжках герои знают наперёд, понадобится ли совет.
— Но учтите: я молчу ради того, чтобы дать шанс Вашей дружбе. Но только до тех пор, поле это не угрожает жизни людей. То есть до следующего покушения. И это, надеюсь, Ваш тоже ясно?