История вторая: Самый маленький офицер
Шрифт:
— Ти-иль… — Сиф покачал головой, — адрес нашли — и давай обратно, а? Я слово давал…
— Какое слово?
— Что не буду ни во что ввязываться.
— А ты и не ввязываешься… — Тиль потянул калитку на себя. С лёгким скрипом она поддалась, и художник вошёл, не оставляя другу выбора — бросить Тиля Сиф не мог.
Во дворе никого не было — тихо, пусто и неуютно. По крайней мере, с точки зрения Сифа. Тиль, кажется, чувствовал себя здесь спокойно… Но неудивительно, что теперь он так любит всё контрастное и яркое — здесь было слишком серо, тускло… Даже май словно подзадержался и не ворвался ещё сюда сумасшедшими ароматами, теплом — солнце как раз спряталось в облаках — и весёлым, безбашенным гомоном.
— Мне тут неуютно, — тихо сообщил Сиф.
— Дело привычки, — пожал плечами Тиль, поднимаясь по ступенькам крыльца. — Здесь спокойно и тихо.
— Слишком тихо…
— Да просто обед сейчас. Сколько там на часах?
Сиф поглядел на руку:
— Без двадцати семи два.
— Вот, полвторого, обед идёт. Ну, пошли? — он взялся за ручку двери. Над дверью красовалась стандартная синяя табличка государственно учреждения: «Детский дом?3 им.» — а дальше затёрто и фломастером поверх: «всех неудачников».
— Позитивно… — пробормотал Сиф, прочитав надпись.
— Это местный юмор, — пояснил Тиль, пропуская Сифа и заходя следом.
Холл тоже был пуст, только где-то вдалеке слышались голоса. На входе сидел скучающий охранник, напомнивший Сифу дядю Колю из школы — тоже охранника, столь же скучающего.
— Вы к кому? — поинтересовался скучающий охранник скучающим голосом.
— Здрасте, Некладиныч, — не смутился Тиль, кладя локти на его стойку.
— Не клади мне тут на журнал посещений… локти, художник.
Сиф подавил смешок, догадываясь, что охранник шутки в обращении не услышал — видимо, звали его Николаем Димитровичем, проще — Николай «Димович», а совсем просто — Некладиныч.
— Вы меня узнали! — заулыбался Тиль, не убирая локти.
— Таких забудешь… — добродушно фыркнул Некладиныч. — В гости пожаловал? Как картины?
— Картины хорошо, — ответил Тиль, кивая Сифу, чтобы тот не торчал на пороге. — На выставках бываю даже.
— Смотришь?
— На меня смотрят!
— А-а… Ну, это дело, — согласился Некладиныч, — на тебя глазеть. Ладно, иди, Зинаида Анриевна у себя в кабинете. Ты к ней?
— И к ней тоже, — Тиль снова широко улыбнулся и, подтолкнув Сифа, ретировался к лестнице.
— Эй, а с тобой кто? — спохватился Некладиныч.
— Друг! — важно отозвался Тиль, увлекая Сифа за собой вверх по лестнице.
На третьем этаже Сиф покосился на восстанавливающего дыхание Тиля и полюбопытствовал:
— А мы вообще тут зачем?
— Почему ты не запыхался? — с укором спросил в ответ Тиль.
— На одиннадцатом этаже живу, — пояснил Сиф с улыбкой.
— А лифт сломан?
— Лифт бывает занят.
— Постоянно, что ли?
— А какой смысл его дожидаться в остальных случаях? — недоумением в голосе Сифа было таким искренним, что Тиль рассмеялся и не стал дальше развивать эту тему, подозревая, видимо, что Сиф над ним просто издевается.
Правда, мальчик ничего подобного и в уме не держал. Он покосился на часы, достал из кармана телефон и убедился, что звук на нём включён, и звонок командира не останется незамеченным.
— Ну так что, мы куда? — после всех этих приготовлений, нетерпеливо спросил он.
— Ну… — растерянно протянул Тиль, оглядываясь по сторонам, — а, ну, к Зинаиде Анриевне сначала. Вон туда! — он схватил Сифа за руку и с неожиданной прыткостью рванул к кабинету неподалёку. Затормозив у двери, Тиль постучался и заглянул внутрь — или даже сначала заглянул, потом постучался:
— Зинаида Анривна, а вот и я!
За дверью некоторое время царило молчание, а затем низкий, но скорее женский голос отозвался:
— Картина Репина «Не ждали»… Заходи, художник. Какими судьбами?
Тиль зашёл сам и втащил внутрь Сифа, который предпочёл бы подождать за дверью, но, во-первых, его не спросили, а во-вторых — одному в холле было бы неуютно.
В кабинете было светло и просторно, Сиф даже не ожидал, что в таком сером и неуютном месте может быть такой кабинет, наполненный светом, простором и смесью прочно связанных для Сифа с Тилем запахов — красок, бумаги и ещё чего-то странного, художественного. Тиль, увлечённо что-то рисующий, поглядывал на Сифа с фотографии-коллажа, а с ним ещё ребята, незнакомые — наверное, кто с ним вместе здесь рос и учился.
Сиф невольно улыбнулся: на фотографии Тиль был почти такой же, как в тех смутных воспоминаниях о Стаи, — неулыбчивый, чернявый, увлечённый художник двенадцати лет.
… «Взрослый вариант» Тиля обретался неподалёку. Он уже успел найти подсыхающие новые рисунки и теперь с увлечением их перекладывал, рассматривал и обменивался с учительницей комментариями, из которых следовало, что времена сейчас не те, талантов нет, пусть и попадаются интересные работы.
Зинаида Анриевна была пожилой женщиной, с грудью широкой, как диван, волосами в пучке и миниатюрными круглыми очками на самом кончике носа. Подняв круглые, под стать очкам, глаза на вошедшего мальчика, женщина улыбнулась одним ртом:
— Здравствуй. А ты откуда будешь?
— Это мой друг! — пояснил Тиль, раскладываем по партам особенно удачные с его точки зрения картины. — Сив… Сиф. Иосиф, в смысле.
— А я Зинаида Анриенва, а значит, будем знакомы, — кивнула женщина. — Учила когда-то твоего товарища рисовать.
— Я сам умел! — немедленно возмутился Тиль. — А вы… помогали…
— Ясно, — Сиф неловко улыбнулся. — Я так, за компанию зашёл. Тиль… Анатоль, вот, хотел заглянуть… в альма-матер, так сказать.