История Жанны
Шрифт:
Через некоторое время вороные начали сбавлять ход, а потом и вовсе остановились.
Бедняга на козлах сидел ни жив, ни мертв и только смотрел на меня, выпучив глаза и открыв рот. Я отпустила вороного и спрыгнула на землю.
Из кареты послышались звуки. Затем кто-то постучал по крыше, и мелодичный голос задушевно произнес:
– Джонс, черт бы тебя побрал, оторви свою чертову задницу и помоги мне, наконец, выбраться из этой чертовой колымаги!
Взгляд Джонса обрел осмысленность. Бедняга закрыл рот, слез со своего сиденья и открыл дверцу кареты.
На свет показалась длинная трость черного дерева, затем нога в роскошном сапоге. Опираясь на руку Джонса, чертыхаясь и проклиная все на свете, из кареты выбрался самый красивый мужчина, какого я только видела.
Невысокого роста, изящно сложенный, он, тем не менее, совсем не походил на хрупкого и изнеженного светского льва. А в том, что это светский лев, сомнений не было. Об этом говорила и дорогая одежда (неброская, какой и должна быть истинная роскошь), и горделивая осанка, которую он, правда, сохранял с трудом.
Джентльмен тяжело опирался на трость, перенеся весь вес на правую ногу. Левую, не гнувшуюся в колене, он отставил в сторону.
Мужчина огляделся по сторонам, сделал правильный вывод и широко мне улыбнулся.
Невероятно! У него на щеках были ямочки!
– Мой юный друг, – сказал он чарующим голосом, – неужели это Вам я обязан своим чудесным спасением? Не представляю, как мне Вас благодарить! В другое время я сам бы справился с ситуацией, но в настоящий момент я беспомощней младенца. Если бы не Вы – мы с Джонсом, вероятно, уже были бы мертвы! Впрочем, Джонс своей смерти сегодня все равно не избежит, – ласково закончил незнакомец.
– Это все белка виновата, – уныло сказал Джонс и погрузился в беспросветную тоску.
Мой собеседник не обратил на него никакого внимания и продолжил, обращаясь ко мне:
– Позвольте представиться – Гарольд Хитфилд к Вашим услугам. Но друзья могут называть меня Гарри.
Он крепко пожал мою руку и продолжал что-то говорить, но я его не слушала, а только смотрела на него во все глаза.
Ну и ну! Значит, это и есть тот самый Гарри Хитфилд! Что ж, теперь я понимаю половину девушек Лондона!
Русые волосы, темные глаза, правильные черты лица. Однако сказать, что он был красивым, – значит, ничего не сказать. Было в мистере Хитфилде что-то особенное, что-то такое, что притягивало к нему взгляд, как магнитом, и не отпускало. Я пока не понимала, что именно, и просто смотрела на него. Может, дело было в выражении его лица, открытом и ласковом, а может, в необыкновенной улыбке и этих ямочках…
– Позвольте же узнать Ваше имя, – сказал мистер Хитфилд, и я очнулась.
В это время какой-то всадник подъехал к нам неспешной рысью, и знакомый голос громко произнес:
– Доброе утро, мадемуазель д’Аранкур! Ба, Гарри! Откуда ты взялся? Я ждал тебя через неделю!
И мистер Стэнли собственной персоной спрыгнул со своего Капитана и встал рядом со мной.
– Привет, Джек! – заулыбался мистер Хитфилд, обозначив ямочки на щеках, и у меня снова дрогнуло сердце. – Как видишь, обстоятельства изменились, – и он указал на свою негнущуюся ногу.
После этого мистер Хитфилд начал озираться в поисках мадемуазель и, не обнаружив таковую поблизости, уставился на меня.
– Чтоб я сдох! – изрек мистер Хитфилд и покраснел.
– Что тут происходит? – скучным голосом осведомился мистер Стэнли.
– Джек, ты не представляешь! Этот… Эта юная… леди только что спасла мне жизнь!
– Вот как? Ну почему же, очень хорошо представляю, – невозмутимо отозвался мистер Стэнли.
– Боже мой, мадемуазель, я вдвойне счастлив познакомиться с Вами! Пожалуйста, скажите же, кто Вы!
– Жанна д’Аранкур. Я племянница леди Дартмут.
Мне было и смешно, и неловко перед ним за свой вид. Но мистера Хитфилда, похоже, ничто не смущало. Он с жаром схватил мою руку и поцеловал.
Мистер Стэнли переступил с ноги на ногу.
– Гарри, ты чертовски плохо выглядишь. Тебе нужен доктор, мягкая постель и не меньше десяти часов хорошего сна. Отправляйся домой. Я заеду к тебе вечером.
Мистер Хитфилд внимательно посмотрел на своего друга, потом перевел взгляд на меня. Что-то неуловимое мелькнуло в его глазах, но я не успела понять, что именно.
– Ну что ж, – сказал мистер Хитфилд, – без докторов мы как-то научились обходиться, а вот крепкий сон мне и правда не помешает. Так что я прощаюсь с Вами, мадемуазель д’Аранкур, но только на сегодня. Вы позволите мне засвидетельствовать Вам свое почтение завтра?
– Буду рада видеть Вас, мистер Хитфилд, – выдохнула я.
– Гарри! Зовите меня Гарри, моя дорогая спасительница! – улыбнулся мне мистер Хитфилд (опять сверкнули ямочки на щеках) и снова поцеловал мне руку. Мистер Стэнли совсем поскучнел. – Позвольте мне откланяться. Мне действительно нужно отдохнуть. К тому же я должен прибить Джонса.
Если Джонс полагал, что о нем забыли, то он жестоко ошибся.
Мистер Хитфилд с помощью будущего покойника забрался в карету, помахал нам в окошко рукой и уехал.
Я хотела было сесть в седло, но мистер Стэнли удержал меня и взял Эмира под уздцы.
– Почему Вы сбежали?
– Я не сбежала.
– Конечно, сбежали. Вы и сейчас пытаетесь сбежать, причем самым позорным образом.
– Я не сбежала! Просто… просто мне надо было уйти!
– Глупости, Вы испугались.
Кровь ударила мне в голову.
– Мистер Стэнли, скажите, пожалуйста, что Вам от меня нужно?
Вероятно, такого вопроса ему никто никогда не задавал, потому что он замолчал, явно растерявшись.