История Жанны
Шрифт:
Нет, все же это слишком нахально даже для меня! Я подавилась пирожным и закашлялась. Франсуа рассмеялся и, перевесившись через подлокотник своего кресла, похлопал меня по спине.
– Выпей лимонаду. Поможет. А ты мне действительно нравишься. Расскажи мне еще что-нибудь. Ну, например, в какие игры вы с друзьями обычно играете?
– В войну, конечно! Отец Пьера и Катрин – наш деревенский кузнец. И он нам делает оружие. Почти как настоящее! У нас есть и мечи, и шпаги. Я учу всех фехтовать.
– Ты? Фехтовать?! – он снова рассмеялся, но я уже не обижалась на него.
– Да. Папа научил меня. И Гастон показал пару приемчиков. Он был ординарцем дяди Симона и прошел с ним почти всю Семилетнюю войну. Еще мы сидим в засаде и захватываем вражеские обозы с провиантом. Когда море спокойное, мы разыгрываем морские сражения. А на прошлой неделе мы играли в осаду Эннебона. Я была Жанна Фландрская, а Жером был Карл де Блуа. Ну, тот, который сначала захватил Нант, а потом в Париже в одной из башен Лувра заточил Жана де Монфора, третьего герцога Бретонского.
– Ты была Пламенной Жанной?
– Ну, конечно! А кто же еще? Я выдержала осаду и сделала несколько удачных рейдов против Карла де Блуа.
Франсуа поудобнее устроился в кресле и с улыбкой слушал меня, подперев голову рукой. Улыбка у него была добрая и совсем не высокомерная. Не то, что у некоторых.
Я чувствовала себя с ним легко и свободно, как будто мы были давно знакомы, и рассказывала ему о своих друзьях, о Меридоре и его обитателях.
Похоже, у меня появился новый друг.
Уже начинало светать, когда в библиотеку вошел отец.
– Жанна, вот ты где! Слуги сбились с ног, разыскивая тебя. Мне следовало сразу сказать им, что ты можешь быть или в картинной галерее, или в библиотеке, или в рыцарском зале.
При упоминании о картинной галерее я слегка помрачнела. Но тут в кресле зашевелился Франсуа. Он встал и поклонился.
– Папа, познакомься! Это Франсуа-Рене де Шатобриан, мой новый друг. Франсуа, это мой отец, барон д’Аранкур.
– Я знаком с Вашим отцом, молодой человек. Буду рад знакомству и с Вами.
Отец улыбнулся, и они пожали друг другу руки.
– К сожалению, нам пора.
– Папа, а мы разве не останемся здесь еще на денек?
– Нет, Жанна. Мы решили все вопросы, ради которых собирались. И я не вижу причин, чтобы задерживаться в Троншуа. К тому же, я не очень хорошо себя чувствую и предпочел бы поскорее оказаться в своей постели. Так что попрощайся, мы уезжаем.
Отец был бледен и вправду выглядел неважно. Я вздохнула и сделала реверанс.
– До свидания, Франсуа. Было приятно познакомиться. Приезжай к нам в Меридор. Мы будем рады. И я покажу тебе отличное место для засады!
Франсуа поклонился и улыбнулся мне на прощание.
Из бальной залы доносилась музыка. Видимо, гости еще танцевали. Мы прощались с хозяевами в парадной гостиной. Вокруг нас прохаживались нарядные пары. Сновали слуги, разнося мороженное и прохладительные напитки.
– Ну что, Жанна? Как тебе бал? Понравился? – маркиз был серьезен, но глаза его смеялись.
Я замялась. Ну, как бы ему объяснить, что танцы меня совсем не интересуют, да и танцевать я попросту не умею.
– Дело в том, что как раз тогда, когда я уже почти собралась пойти потанцевать, я зашла в картинную галерею…
Совсем близко кто-то закашлялся. Я повернула голову и увидела виконта под руку с дамой. Другой дамой. Не Генриеттой. Бедняга подавился лимонадом.
Вот он, момент триумфа!
Я взяла маркиза за руку и прижалась к его боку.
– Понимаешь, крестный… – при этих словах виконт почти задохнулся, и дама принялась обмахивать его своим веером. – Галерея оказалась такой большой, а в ней – столько всего интересного, что я потратила очень много времени, пока все разглядела.
– И что же? Было ли там что-то, что понравилась тебе больше остального?
Виконт смотрел на меня, не мигая, и я храбро выдержала этот взгляд, упиваясь ощущением полнейшей безнаказанности.
– Да, крестный, – я выдержала маленькую паузу и отвернулась, наконец, от виконта. – Больше всего мне понравилась картина, на которой король Генрих IV вручает Вашему предку маркизу де Ла Руэри награду за доблесть. Теперь я знаю, откуда у Вас эта замечательная шпага!
Мы вернулись в Меридор.
Всю дорогу домой я была так молчалива, что папа забеспокоился. А я просто вспоминала события прошедшего дня. И великолепный замок. И моего нового друга. И моего нового врага.
Я вспоминала светлые глаза, оказавшиеся так близко и изучавшие меня с холодным любопытством, как какое-нибудь насекомое.
Он назвал меня замухрышкой. Неужели это правда? Странное дело, «уродец» – эпитет, которым наградила меня тупая Генриетта, – был совсем не так обиден, как его «замухрышка».
– Папа, скажи, я вправду замухрышка?
Отец заморгал часто-часто и с недоумением воззрился на меня.
– Как тебе такое могло придти в голову? С чего ты взяла?
Я молчала, начиная краснеть.
– Та-а-ак… Похоже, кто-то тебя обидел. И кто же этот негодяй? Уж не твой ли новый приятель?
– Франсуа? Да ты что! Нет, конечно! Это не он, – тут я запнулась. Отец продолжал внимательно смотреть на меня. – Ну, в общем… Понимаешь… Короче говоря…
Я окончательно смутилась и почувствовала, что на глазах выступили слезы.