Истребители аварий
Шрифт:
К шести часам вечера прошли промежуточный уступ скал, одолев две трети спуска. Далее пошли по сильно разрушенному скалистому гребню, уже бесснежному. В один из моментов возник цепной камнепад на скате гребня: один спущенный камень сорвал несколько других и те в свою очередь вызвали лавинообразное развитие обвала. Уже в ста метрах ниже камни падали сплошным покрывалом, колышущимся на неровностях склона. И каждый подумал: как хорошо, что мы на гребне, и выше! Ведь уклониться от такой каменной лавины невозможно! Можно только попытаться укрыться за мощной скалой или в выемке, под нависающим козырьком. Два раза падающие камни повреждали спусковые веревки и их приходилось заменить запасными. Мелкие камни, случалось, попадали в людей, отражались от касок. Двоим отскочившие осколки от ударов крупных камней о скалы поранили в кровь руки... Технически процесс спуска наладился и шел с нарастающей скоростью, а заминки случались только на особенно сложных участках, требовавших нестандартных и дополнительных действий. В самом низу крутизна склона уменьшилась, и это не облегчило, а затруднило спуск, который производили уже с двумя сопровождающими, поддерживавшими носилки с двух сторон. Предпоследний спуск провели в густых сумерках, а последний – в полной темноте, с подсветкой фонарями.
Встречающая внизу двойка участников группы Мансурова и подошедшая интернациональная шестерка альпинистов отнесла носилки на руках к палатке, а потом помогла сойти и остальным: семь здоровых мужчин и одна женщина еле держались на ногах от усталости. Когда отпустило психологическое напряжение от опасностей спуска, спасатели, казалось, задохнулись от изнеможения. Вадим только всем напряжением сил заставил себя не рухнуть прямо перед палаткой. Коля у палатки уронил рюкзак, лег на него и мгновенно заснул в невообразимо картинной позе. Его пришлось укладывать, как младенца...
Но постепенно успокоились, напряжение улеглось. Встречавшие заботливо напоили и накормили всех горячим, поставили еще четыре палатки и улеглись все.
Это одно из замечательных состояний, – чувство удовлетворенности от выполнения тяжелого, значимого, опасного дела. Каждый из них имел ощущения солдата, выполнившего свой долг и сломившего врага в жестоком бою... Но все же не хватало чувства общей завершенности, законченности, и не прошла острота тревоги: положение Акулинина и Неделина внушало самые серьезные опасения. Весточка радиограммы оттуда, с ледника Кан-Джайляу, достала и встрепенула их группу на вечерней связи в 21.00.
– Вадим! Слышимость на переговорах базы-5 с командой Шепитько очень плохая: плохо слышно Шепитько. Но, кажется, они встретили Акулинина на Кан-Джайляу!
– Одного? Ака?.. А что с Неделиным?
– Не знаю. Послушай сам, может, база-5 тебя услышит...
Мишка!.. Мишка?.. Неужели он погиб?..
Гром!
К исходу дня Ак и Миша вышли на гребень – на плечо вершины «5075» и устроили холодную ночевку, примостившись в небольшой выемке скал, немного защищавшей от пронизывающего ветра. Ночь коротали в полусне, сидя на рюкзаках, завернутые в спальные мешки, тесно прижавшись друг к другу. Дрожь пронимала до костей, но потом стало потеплее, поскольку стих ветер. Ночью несколько развиднелось, но утро опять легло внизу серым туманом, за которым почти ничего не просматривалось. Конечно, обзору мешали и крутизна и неровный рельеф склона.
Странно! От гребня хребта в сторону бокового отрога шла присыпанная снегом цепочка следов. Кто-то недавно проходил здесь. Кто? Туристы? Альпинисты? Быть может, кто-то рядом? Но плато ледника прикрыто туманом, а задерживаться нельзя. Каждая минута промедления может стоить очень дорого! Надо перевалить, – и вниз....
Они решили выбрать для спуска с вида наименее крутой и относительно безопасный камнепадами участок ближайшего скального ребра. Вначале участок скал имел умеренную крутизну, уходя вниз градусов под пятьдесят, но через двести метров спуска крутизна резко увеличилась, боковой выступ завернул влево и закончился черной сорокаметровой башней скалы-жандарма. Они вышли на бастион, который за жандармом оборвался отвесной стеной. Лишь нечеткий рваный кант этого отвеса между боковой и лицевой сторонами бастиона имел чуть меньшую крутизну и благодаря выступу казался безопаснее камнепадами. Но отдельные участки этого канта простреливаются, обрываются отвесами и навесами, а сама скала в зоне канта более разрушена, чем гладкое лицевое «зеркало» [31] Сходить же по боковой поверхности в кулуар правее бастиона, – об этом не стоило и задумываться. На такое могли решиться только самоубийцы: по кулуару и боковой поверхности постоянно стучали падающие камни...
31
«Зеркалами» альпинисты называют протяженные участки гладких отвесных скал, с малым количеством зацепок и трещин, особо трудные для преодоления.
Им не хотелось думать, сколько внизу осталось веревок и метров... Сколько нужно – все должно быть пройдено! Им не хотелось думать о возможности отступления: оно сделало бы их положение отчаянно безнадежным. У каждого в кармане лежал последний сухарь, и никакого топлива для растопки воды из снега...
Прорваться! Ради спасения всех: Сергея, Наташи, Жени, Саши, Коли... Ведь Женя и Наташа – такие женщины, за которых лет 300 назад мы бы дрались на шпагах или абордажных тесаках до полного выворачивания внутренностей!.. А сейчас? И сейчас будем драться до последнего крюка, до последнего сломанного ледоруба, до последнего шага к спасенью...
Они пошли по канту...
Ак удивлялся, как это Мишка умеет подавлять тяжелые мысли! Тот не замыкался угрюмым молчанием, а тратил отрицательную нервную энергию на сочинение насмешливых стихотворных каламбуров, посмеиваясь и над ситуацией и над своими слабостями. Так ему удавалось не поддаваться тяжелому настроению. Какая-то сторона его стихотворного таланта в этой ситуации проявилась с особой силой. Она снимала внутреннюю тяжесть!
– Господи Иисусе! Ой, куда несуси!..
– Как настроение нестойко! Скорей сгнивай, души помойка!..
– Болезнь была с изъянами, – микробы были пьяными...
– Тот вещий сон – бесовский, коль снится Склифосовский...
Только бы не зависнуть на «отрицаловке»!.. О каком-либо возвращении, о маневре отходом не хотелось и думать, – сил на это уже не оставалось. Но они еще были! И дикое сопротивление склона вызывало дикую реакцию ярости...
– Есть мудрое начало житья и бытия в суровой «економии» еды и пития...
Лишь временами облачность приоткрывалась, и далеко внизу проглядывало окончание скальной стены, – снежный склон, высоту и крутизну которого определить сверху очень трудно.
– Человек – венец творенья! Иль природное недоразумение?..
– Такой восторг, что впору в морг!..
Не слишком приятно долго висеть на «самострахе» в беседке, ощущая ногами только пустоту пропасти. Ак работал молотком, вбивая очередной крюк, когда что-то резко и сильно дернуло его за рюкзак вниз. Внутри все вспыхнуло страхом: показалось, что крюк оборвался от этой нагрузки и сознание живо нарисовало картину резко побежавшей вверх стены, ощущение ожидания последнего, рокового удара о скалы... Но крюк выдержал, Леша остался висеть, чуть покачиваясь, и интуитивно бросил взгляд почему-то не вверх, а вниз. Там, метрах в шестидесяти, крупный камень чиркнул о монолит скалы и ушел вниз с огромной скоростью. Ясно, что камень задел и, возможно, порвал его рюкзак. Смерть прошла в тридцати сантиметрах! Еще чуть-чуть и... Миша все видел. Их взгляды красноречиво встретились, и можно было ничего не объяснять!
– На Западной на Шхаре мне выдали по харе... На Шхаре на Восточной по харе выйдет точно... Эх... Вот такие вот итоги! Уносить пора бы ноги!.. Изменилось личико от того кирпичика!..
Пока Миша спускался по очередной двойной веревке, Ак забил второй крюк и немного приспустился, удлинив самостраховку трехметровым куском основной веревки, – так легче работать и расходиться, больше возможностей для перемещения маятником. Ниже видна небольшая полочка скал, – на нее Леша решил встать, используя маятник самостраховки. Взявшись сверху за откол, сделал шаг и почувствовал, как кусок стены медленно пошел прямо на него... Резко отпрянув назад, нагрузил самостраховку и всей силой рук и ног оттолкнулся от падающего куска... Вывалится ли он вместе с крючьями? Тогда конец!.. Но кусок с хорошую дверь и толщиной в полметра, откололся ниже трещины, в которой сидели крючья, а Ак успел отпрянуть. Монолит, еще упиравшийся нижней кромкой, повернулся и ушел вниз из-под ног. Через пару секунд снизу раздался глухой удар: глыба задела краем за выступ скалы. С замиранием сердца пронаблюдали, как возникший на выступах скал пожар камнепада дробил обломки в мелкую «шрапнель», легкие и тяжелые «гранаты» и увалистые фугасы. Все это пошло вниз расширяющимся фронтом волны, от которой никому, стоящему там, не было бы спасенья... Или оно было делом случая... А ведь им туда идти... Будет ли на них обломок?..