Истребители аварий
Шрифт:
– Пи-у-у-у-у! – рация «Карат-2М» дала настройку и на панели зажглись три красные точки. Щелкнул переключатель на передачу.
– Степан, слышишь?
– Да! Прием!
– Мы встретили Акулинина. Он жив и здоров, но сильно истощен и измотан. С Неделиным хуже – тот лежит на верхнем плато с переломом ноги. Приказываю: Воронько, Лаптеву и Крупко срочно собрать одну палатку, примус, канистру с бензином, 2 литра, спальники и коврики: мой и спарку Весенина. Взять две продуктовые укладки на ужин. В темпе к нам в связке, по следам. Ждем! Да, прихватите фонари, один мы заберем. Пойдем к Неделину тройкой, с палаткой, рацией и аптечкой. Остальные мои вернутся к вам с Акулининым. Осторожно накормите его, напоите горячим и сладким. Очень умеренно! Успокойте и уложите спать в тепло. Он сильно возбужден, а от
– Да, они на связи первые пять минут каждого часа.
– База, база! Вы нас слышите?
– База пять! Майда-Адыр! Ваши переговоры слышали! Прием!
– Когда мы найдем Неделина, нам потребуется медицинская консультация. Попросите, чтобы подежурили с врачом.
– На связи отряд один. Отряд один. Романцов! Иваницкая будет дежурить первые пять минут каждого часа. Ждем ваших сообщений. Слышимость через хребет очень плохая, будем транслировать сообщения через базу пять! Ждем сообщений!..
Романцов хитровато прищурился:
– Внешне тургруппа Шепитько внесла наибольший вклад: она вышла на два очага аварии, а две группы альпинистов – только на один!..
По-своему повернув голову, Вадим заметил:
– Внешне – да, но... Где бы они были, если бы их правильно не навели? А кто навел? Женя и Ринат! И еще. Спасы – во многом дело случая. Им просто больше повезло... Нелегко нам пришлось, но у меня радость за нашу работу! Никто не знает, сколько мы жизней спасли: одну, две, три, четыре? Важно то, что спасли! Сумели обменять мужской пот на кровь и женские слезы!.. А остальные нюансы – чепуха. Их значимость невелика... Ой, страсти! Впору целоваться без противогазов!..
А Миша лежал на плато один в снежной яме. Чего стоили ему слова при прощании с Аком! Когда Акулинин ушел, то все – боль, темнота ночи, одиночество, безысходность, – все навалилось сильнее и страшнее. Он лежал в горячем полубреду, теряя силы в последней отчаянной борьбе. Боль то грызла ноющим, сильным жжением, то наваливалась мощным приступом, выжимавшим стон и едва-едва не заставляя забиться в метаниях. Он понимал, что такое дерганье может кончиться еще более мощной болью, шоком и смертью, едва сдерживался в глухом стоне, сжимая зубы. Сколько же это продлится? Можно выдержать час, может, два. Но о большем страшно даже подумать. Больше не устоять! Он чувствовал, что от этой борьбы скоро станет терять сознание, что скоро потеряет рассудок, а душевные и физические силы кончаются. Откуда-то возник кроваво-красный отблеск света, потом все снова померкло. Что это было? Непонятно. Кровавое знамение? Не увидел звезду ракеты, лежа головой к плато.
Не запомнил точно, сколько все продолжалось. Но новый свет, свет фонаря и лица людей, возникшие над ним, показались галлюцинацией. Как в сновидении, он воспринял успокаивающие слова какой-то девушки:
– Миленький, миленький, ну потерпи еще чуть-чуть!..
Инга принимала указания Лиды, готовясь превратить возводимую палатку в походный лазарет:
– Инга, внимательно следи за состоянием. Отмочи перекисью водорода присохший бинт, размотай его и разрежь. Сними. Тщательно промой рану. Сделай местное обезболивание новокаином, [35] – обколи рану вокруг и сделай новую, тщательную перевязку с фиксацией. Если очень понадобится, – примени промедол. Но этого надо стараться избежать до транспортировки. Избегай всяких смещений травмированного участка ноги, – она должна быть в полном покое.
35
Новокаин – местноанестизирующий препарат, для местного обезболивания (некоторые люди его не переносят).
– Вадим, у него есть противопоказания к новокаину? – Лида повернулась, обращаясь уже к Вадиму, который рядом слушал ее сообщения.
– Насколько мне известно, нет!.. Нет!
– Инга, разрешаю использовать новокаин...
– Халиев и Блюмкин на связи. База пять! Вызываем отряд три! Андрей! Утром Блюмкин попытается снять Неделина с верхнего плато. На пробных заходах сбросит снаряжение. Если сбросит акью и веревки, – транспортируйте его через ледник
Скоро Миша оказался в палатке, за пределами которой слышались странные разговоры, иногда тихие, иногда переходящие в крик. Потом понял: говорят по рации. Надо сообщить о наших!.. Сообщить!.. И опять тот же голос, говорящий, что все обо всех известно и опять просящий потерпеть... Сколько же еще терпеть это?.. А боль все увеличивается: до ноги дотрагиваются, разматывая бинт. Новый приступ: его держат с двух сторон и за ноги и за руки, не позволяя дергаться от зверской боли, которая буквально прожигает со стороны ноги, смазанной чем-то холодным и липким... Как от прикосновения горячим утюгом!.. Потом боль вдруг резко отпускает, уменьшается до уже терпимого зуда, и тот же женский голос произносит:
– Ну, все! Кажется, обошлось! Теперь уже не будет так больно! Если что-то случится, скажи, – мы поможем!
И тогда он смог говорить уже членораздельно, пусть негромко:
– Меня нашли?.. Случайно?..
Теперь ответил другой, более решительный, неторопливый и спокойный мужской голос:
– Нет, не случайно! Мы вас искали пять дней. И тебя нашли последним. Все остальные ваши спасены раньше. И все мы про вас знаем, кроме мелочей последнего дня. Молчи! Держись и слушай! Знаем больше, чем ты знаешь. Полтора часа назад мы встретили Акулинина, – он ночует немного ниже, с другой частью нашей группы. Сегодня спасательная группа альпинистов спустила ваших, – Сергея и Колю, – на ледник Каинды, а завтра утром их отвезут вертолетом в Пржевальск. Сергей на попечении у Лиды Иваницкой, – профессионального врача-альпинистки, с которой мы только что советовались, как помочь тебе. Беловых и Берлину спасательный вертолет снял еще пять дней назад, – о них сообщил Воронин, – да, ваш герой Вадим Воронин. Он не погиб в лавине, ему удалось спастись и первым выйти к заставе Майда-Адыр. Более того, он еще успел спасти Женю и Сашу, которые в ваше отсутствие попали в аварию, но об этом он расскажет тебе сам. А сейчас успокойся, Миша, и постарайся заснуть. Завтра тебя отправят вертолетом в больницу. Самое страшное и трудное – позади, все ваши спасены, только у трех травмы. И еще одно известие. Ваша вина в этой аварии не так уж велика, – вы попали под удар мощного землетрясенья. Это оно вызвало лавину. Аварии могло не быть, если бы вы спустились чуть раньше, но вы могли погибнуть все, если бы немного задержались...
Пару минут Миша обдумывал услышанное, – таково было потрясение от этих слов. Очень хотелось верить во все это, но не верилось! Только с трудом начинало вериться. Попросил все повторить. Потом измученное тело стало внимать настойчивым призывам к отдыху, а притихшая под новокаином боль уже позволяла заснуть. Его напоили горячим какао, дали молочной каши и, наконец, сладкого чая. Андрей кратко порасспросил о том, как спускались и доверительно договорился о решении возможных проблем без выхода из палатки... Инга заботливо успокоила больного ласками женских рук и не побоялась тесно прижаться, чтобы согреть и своим теплом и сладким ощущением прикосновения женского тела. Мишу убаюкало ее сладкое воркование с рассказом о подробностях всей спасательной «одиссеи». Всю ночь она провела в тревожном полусне, следя за состоянием больного, оберегая его от неосторожных движений.
Какая прелесть эта Инга!..
А Андрей, уложив троих в палатку, сам примостился снаружи, на прежнем месте Миши, чтобы в палатке лежалось свободнее.
На утренней связи в 6.00:
– Отряд один! Вадим Воронин! Дайте-ка мне Акулинина! Прием!
– Вадим?!
– Да, Вадим! Вадим – я тля гиссарская, ты – вошь баксанская! Что, похоронил меня, бродяга! Рановато, Акула! Еще лет тридцать поползаю! А я тебя – и не думал! Верил, что вылезешь! Ну-ка, откликнись! Акула? Ак!
– Вадим, Вадим, ты – гигант!.. Ну, мужик, ну верзила, ну сила!.. Прими восторг от доходяги! Я прямо ожил, воспарил от твоих подвигов! Горы нас так тряхнули, но как ты в ответ тряхнул их! Я люблю тебя, слышишь!..